Ситуация особенно обострилась, когда Валери серьезно влюбилась в красавчика Рея. Однажды родители повели нас на выставку в какую-то картинную галерею. Там они и встретились. Она всегда описывала Рея, как мужчину своей мечты: помимо завидной внешней привлекательности, он был интересным собеседником, умным, веселым и понимающим. Его манеры и обаяние сводили с ума даже меня, а это редко у кого получалось. Казалось, будто он сошел со страниц любовного романа девятнадцатого века: воспитанный, благородный, во всем изящный и утонченный, всегда готовый выслушать, помочь советом и окружить заботой — ну чем не идеал? Но даже у такого прекрасного парня оказались свои страшные скелеты в шкафу. Рей оказался вампиром. Он не просто казался джентльменом из девятнадцатого века — он был им на самом деле.
Первое время, когда Валери узнала об это, она была напугана, но любовь в ней не угасла. Она любила его всем сердцем, и лишь это имело для нее значение. Они продолжали встречаться. Когда их отношения приобрели серьезный оттенок, Валери решилась показать своего возлюбленного родителям. Она была уверена, что Рей обязательно им понравится, ведь представить себе более прекрасную пару было просто невозможно. Но все пошло совсем не по плану. Несмотря на то что Рей всюду проявлял поистине джентльменские манеры и непринужденно вел беседы буквально обо всем на свете, наши родители невзлюбили его. Едва он оказался за порогом, они стали убеждать Валери бросить его. Они утверждали, что он плохой человек, что в нем есть что-то недоброе, даже дьявольское. Это поразило нас. Никто из нас не рассказывал им ничего о вампирской стороне Рея, сам он тоже не стремился демонстрировать ее всем подряд, а, значит, родители либо каким-то образом узнали об этом сами, либо он показался им дьявольским отродьем по другой, непонятной нам до сих пор причине.
Когда они потребовали разорвать с ним все контакты, Валери не стала их слушать и продолжала встречаться с Реем. Казалось, неприязнь к нему родителей только укрепила ее чувства. Она все чаще сбегала из дома, порой ее не было сутками, и все это время она проводила с ним на свиданиях. Когда ей исполнилось двадцать, Валери практически перебралась в его дом, но, когда она официально сообщила о своем переезде родителям, те пришли в ярость. Отец, будучи человеком довольно состоятельным, даже богатым в свое время, закатил скандал, перекрыл выход и грозился лишить ее денег, какого-либо наследства, вообще забыть о ее существовании, если она сделает хоть шаг за порог. Но Валери было все равно. Она выскочила из дома, предварительно высказав все, что думает о родителях, и больше никогда не возвращалась. Отец заявил, что теперь у него осталась лишь одна дочь, а имя моей сбежавшей сестры вовсе воспринималось им как ругательство. Эта ситуация огромной трещиной расползлась по моему и без того хрупкому доверию, какой-никакой любви к родителям.
Конечно, я постоянно нарушала запрет отца связываться с Валери. Послушаться родителей означало предать сестру и наоборот, но к этому времени я уже знала наверняка: сестра мне дороже. Уходя гулять, возвращаясь домой из университета, а впоследствии и с работы, я так или иначе заглядывала к ней, и мы прекрасно проводили время втроем — я, Валери и Рей. Когда я наконец-то перебралась в собственный дом и стала куда менее зависимой от родителей, мы виделись чаще, ходили друг к другу в гости, выбирались куда-то вместе. Я любила и доверяла им всем сердцем, а они, в свою очередь, доверяли мне. Я была одной из тех немногих людей, которые присутствовали на их свадьбе. Я же была первой, кто узнал о беременности Валери.
— Но разве это возможно? — перебила я. — В смысле, разве у вампиров могут быть дети?
— Все дело как раз в том, что это невозможно, — ответила мама. — Будь это нормой, тебя бы никто не стал преследовать.
— Но как тогда я существую? Как у Валери получилось забеременеть?
— Скажем так, это вышло не случайно, — продолжала мама. — Они знали, что у них никогда не будет собственных детей, несмотря на все их желание. Они подумывали взять малыша из детского дома, и, скорее всего, они бы это сделали, если бы не уникальный шанс, предоставленный им одной местной ведьмой.
— Ведьмой? — удивилась я.
— Да, ее звали Софи. Она разработала эликсир, позволяющий вампиру на несколько часов вернуть свою утерянную человечность. Этот эликсир был единственный в своем роде. Ни одна ведьма ранее не могла создать его или, по крайней мере, не оставляла после себя никаких записей о проделанной работе. Софи стала первой, кому удалось добиться создания подобного эффекта, и ей нужны были добровольцы, готовые испытать действие эликсира. Она обратилась к Рею, и тот, решив, что это может помочь вернуть способность зачатия ребенка, тут же сообщил об этом Валери. Уже скоро эликсир был у них. Они решились попробовать.
Спустя два месяца Валери восторженно заявила, что в их семье ожидается пополнение. Эликсир сработал, и счастливые будущие родители благоговели перед постепенно растущим животиком. К счастью для всех, беременность проходила мягко, а плод развивался так, как и должен: не торопясь, но и не медля — все в свой срок. Скоро стало известно, что пара ждет дочь. Я радовалась за них и поддерживала всем, чем могла.
Весной, когда мне пришлось посетить своих родителей и ненадолго у них задержаться, я не сдержалась и как бы случайно упомянула, что Валери вот-вот родит малышку. Они обменялись нелестными комментариями о моей сестре и с презрением окрестили еще не родившегося младенца проклятьем, ребенком Сатаны. Это была моя последняя встреча с родителями. Не выдержав их открытой ненависти, отвращения к собственной дочери и внучке, я уехала так быстро как только смогла и уже никогда не вернулась. До сих пор я не знаю ничего о них, не знаю, что они обо мне думают, живы ли они вообще, но все же я не жалею и не считаю, что поступила неправильно. Если они позволяли себе оскорблять дорогих мне людей, им было не место в моей жизни.
Однако к тому времени возникли другие проблемы. Ведьма предупреждала их о возможных последствиях такой беременности, но о самом главном умолчала. До дня родов оставалось чуть больше двух месяцев, когда вампиры, знакомые Рею и незнакомые, узнали о ребенке и стали всерьез им интересоваться. Никто из нас не знал почему, пока на пороге недоумевающих будущих родителей не появился тот, кого боялись больше всего. Его звали Элмер.
— Элмер? — я придвинулась ближе, приготовившись слушать еще внимательнее. — Кто такой Элмер?
— Он вроде важной шишки в вампирском мире, — пожала плечами мама. — Я никогда не видела его и знаю о нем только по словам Валери и Рея, но они говорили, что Элмер очень опасен. Точно неизвестно, но ходят слухи, что он один из самых старых ныне живущих вампиров, и это одна из причин его могущества. Рей ненавидел его всей своей сущностью, Валери не отставала.
Едва он оказался в городе и попытался втереться в доверие молодой семье, вскрылись цели его приезда. Ему нужен был ребенок, и он был готов бороться за него до последнего.
— Ему нужна была я, — прошептала я. — Но зачем?
— Позже выяснилось, что у вампиров есть сборник легенд, которые часть из них свято чтит, и среди них есть одна особенная. В ней говорилось о рождении чудесного ребенка, по жилам которого текут две крови — человеческая и вампирская. Рожденный от вампира, он должен унаследовать все его силы, что не только возвысит его в глазах смертных, но и привлечет внимание вечно живущих, которые, однако, будут видеть в нем, в первую очередь, жертву. Согласно легенде, если вампир выпьет кровь такого ребенка до последней капли, он обретет невиданное могущество, несравнимое ни с чем, и, по сути, станет повелителем всех на земле: и вампиров, и людей.
Когда Рей и Валери узнали об этом, они впали в отчаяние. Отовсюду на них шли толпы вампиров, охотившихся за своим чудесным младенцем, который еще даже не родился, а во главе всего этого стоял непобедимый Элмер. Несмотря на рекомендации врачей не волноваться, Валери постоянно плакала. Было ясно, что даже если ребенка не выкрадет какой-нибудь проворный вампир и он останется жив, их с Реем мечты о счастливой семье и воспитании малыша были обречены разбиться на тысячи мельчайших осколков. Нужно было думать, как спасти хотя бы их дочь, которая вот-вот уже должна была появиться на свет. Тогда и появился наш план.
