— Татуировка? — переспросил он, скрестив руки на груди и прильнув боком к стене.

— Ну да, знаешь, иногда, когда люди собираются в банду, они делают себе тату, типа отличительный знак, знак преданности команде. Хотя, на самом деле, то, что было у него на шее, не было даже похоже на знак банды или что-то типа того. Это могло означать что угодно, например, его имя или имя кого-то близкого, или что-то подобное. Там была изображена буква "Э", обведенная в маленький квадрат.

— Знакомая татуировка, — размеренным голосом отметил Кевин.

— Знакомая? Ты видел ее еще у кого-то?

— Да, у моей подруги точно такая же. И тоже на шее, кстати.

— О Боже, серьезно? А эта твоя подруга, она… как ты?

— Как я? Если ты имеешь в виду мою вампирскую сущность, то да, она как я.

Я с подозрением сузила глаза и, глядя на его абсолютно спокойное лицо, покачала головой, не понимая, реально ли он игнорирует все эти факты, кричащие достаточно громко, чтобы заставить задуматься о них, или просто притворяется.

— А она случайно не говорила, что значит эта татуировка? — спросила я, не отрывая глаз от лица Кевина.

— Кажется, это первая буква имени какого-то ее знакомого или друга или кого-то еще, — пожал он плечами. — Я точно не знаю, в каких они отношениях.

Он поднял на меня глаза, но, встретив мой подозревающий взгляд, в один момент напрягся, выпрямился и недоуменно прищурился.

— Подожди, ты ведь не хочешь сказать, что… — произнес он, и я прервала его своими активными кивками. — Да нет, это же чушь.

— Господи, ты серьезно? — закатила я глаза, взрываясь в ожидании, когда до него наконец-то дойдет. — Да у них же две абсолютно идентичные татуировки, сделанных в одинаковых местах, и оба они при этом вампиры. Какова вероятность, что это случайность?

— Нет-нет, я уверен, это совпадение, — замотал головой Кевин. — Я знаком с Беккой много лет, она бы никогда с этим не связалась…

— Кевин, — резко прервала его я, со всей серьезностью заглянув ему прямо в глаза, — просто скажи, ты что-нибудь говорил ей обо мне?

Несколько секунд он молчал и смотрел на меня, из-за чего я почувствовала себя неловко и медленно отвела взгляд в сторону. Наконец, он сделал вдох, набрав полные легкие воздуха, и ответил чуть тише обычного:

— Да, я говорил о тебе.

На этот раз вдох сделала я, стараясь немного успокоиться и обсудить все трезво.

— Что именно ты говорил? — спросила я, покусывая от волнения губы.

— Я просто сказал, что чувствовал. Сказал, что встретил девушку и никак не могу понять, относится ли она к людям или к вампирам. И, кажется, я упоминул твое имя.

— Черт, я знала, что все из-за этого! — воскликнула я. — Я знала, что за этим что-то скрывается, что ты не просто ошибся…

— Андреа, послушай, это правда какое-то глупое совпадение, клянусь, — пытался убедить меня Кевин. — Я рассказал Бекке только потому, что она моя лучшая подруга. Она была рядом со мной почти полвека, я доверяю ей больше, чем себе. Бекка не могла так поступить.

— Что ж, почему бы тебе не спросить об этом свою дорогую подругу в лицо? — предложила я, поправив рюкзак на спине, и в очередной раз посмотрела ему прямо в глаза. — Иногда твое доверие и открытость с кем-то может потом обернуться против тебя самого. Мне кажется, это тот самый случай.

В эту самую секунду прозвенел звонок, и я тут же стремительно понеслась вверх по лестнице. Кевин не спешил: еще какое-то время он стоял на одном месте, будто окаменев, и только потом нехотя двинулся за мной. Добираясь до кабинета английского, я несколько раз врезалась в проходящих мимо учеников, путала повороты и оказывалась в незнакомой толпе, а все потому, что я не могла заставить себя сконцентрироваться на чем-либо. Меня кидало из стороны в сторону, я не чувствовала твердой земли под ногами и могла упасть в любую минуту. В мозгу будто бы случилось помутнение; мысли покинули голову, но одновременно постоянно возникали в ней, слепливаясь друг с другом в странную неразберимую кашу.

На следующей перемене я рассказала обо всем Хилари, ожидая, что мне станет легче, но даже дружеская поддержка, добрые советы и теплые объятия не смогли унять то странное чувство эмоциональной опустошенности и скомконасти мыслей в голове. По совету Хилари после третьего урока я выбила у доверчивой школьной медсестры справку и вернулась домой.

Возможно, свою роль сыграли усталость и события прошедших выходных. Как бы я ни пыталась убедить себя в том, что смогла все одолеть и теперь продолжаю жить в привычном ритме, где-то в глубине себя я понимала, что это неправда. Я по-прежнему чувствовала себя ужасно, когда начинала задумываться о нападении, и разговор с Кевином, новые подозрения, новые проблемы — все это было для меня словно нож, скользящий острым лезвием по и без того глубокой, медленно заживающей, но жутко болящей ране. Я чувствовала, что мои силы, прежде всего моральные, на исходе, и мне не помешал бы месяц отдыха на необитаемом острове, где нет людей, а, значит, нет и всех этих проблем. Идея вернуться домой и завалиться спать, нагло избежав расспросов мамы, на данный момент казалась самым идеальным вариантом развития событий.

Утонув головой в на удивление мягкой подушке, я вдруг подумала о том, что почти ни одна наша беседа с Кевином не заканчивалась какими-то приятными эмоциями. С самого первого дня учебы с ним, с самого первого нашего разговора я всегда чувствовала себя несколько подавленной, и это заставляло меня задуматься о том, что Кевин может быть вампиром, сосущим не только людскую кровь, но и энергию. Я лежала и думала об этом, однако мысли в моей голове метались из стороны в сторону, объединялись с другими, абсолютно противоположными, превращаясь в странную кашу, наспех сготовленную и выданную моим уставшим, полусонным разумом. Не зацикливаясь на этом, я просто позволила мыслям плыть по течению, сливаться со всем подряд и трансформироваться во что угодно, пока не начала дремать.

Утром следующего дня стояла прекрасная погода. Ясное небо и теплое солнышко ненадолго, всего на один день, возвращали в лето. Проснувшись от того, что яркие солнечные лучи плавно скользили по моему лицу, я, счастливая и безмятежная, выпрыгнула из кровати, встав гораздо раньше сигнала будильника, и отправилась на привычную утреннюю пробежку. Наслаждаясь теплом, я подставляла лицо солнцу и закрывала глаза, позволяя ногам нести меня в любом направлении. Свежий ветерок обдувал мою шею, цеплялся за выбившиеся из пучка на затылке волосинки и окутывал мое тело, но я практически не чувствовала холода, только приятную, вполне терпимую прохладу.

Все вокруг было пусто: редкие люди решатся выйти на прогулку в такую рань. Уверена, многие еще нежились в своей постели и не собирались вылезать оттуда ближайшие полчаса, и только я одна рушила пустынную, тихую, спокойную картину утреннего городка. Следуя привычному маршруту, я свернула за угол и увеличила скорость, разогнавшись так, что дома стремительно мелькали перед моими глазами один за другим и, казалось, даже ветер был не в состоянии догнать меня. Удивительное ощущение свободы наполнило каждую клеточку моего тела, и я неслась вперед, совсем не подразумевая, до какой скорости я сумела разогнаться. Мне было легко, весело, чертовски приятно, и это главное. Об остальном я даже думать не хотела.

Впереди виднелся еще один поворот, и я, не думая менять свой обычный путь, свернула за угол, однако здесь меня ждал сюрприз. Посреди дороги стояла девушка, тонкая, как веточка, блондинка в черной приталенной кожаной куртке. Я сбавила скорость и продолжала бежать вперед, надеясь, что она отойдет в сторону, но девушка продолжала стоять на месте, скрестив руки на груди. Когда я подумала обойти ее и стала передвигаться вправо, она сделала то же самое и вновь оказалась на моем пути. Стоило мне отойти влево — она уже была здесь. Мне не оставалось ничего другого, кроме как остановиться и заговорить с ней.

— В чем дело? — спросила я, тормозя в паре шагов от нее.