Мы продолжали говорить о вампирах, я рассказала подруге все, что было мне известно, а все, что неизвестно, мы пытались додумать сами, порой строя самые нелепые предположения и тут же смеясь над ними. Однако иногда мы все же отвлекались от этой темы и переключались на другие, более обыденные и привычные для обыкновенных людей, живущих обыкновенной жизнью. Время летело незаметно, и о наступлении вечера нас оповестила только моя мама, предлагающая поужинать с ней.

Этот чудесный день помог мне на какое-то время забыть обо всем, что происходит в моей жизни, выкинуть из головы малейшие переживания и крепко уснуть ночью, видя приятные сны без какого-либо участия вампиров и Кевина. Однако уже на следующий день, как только я открыла глаза и потянулась, мысли о пятничной ночи заполнили мою голову. Они были со мной в душе, сопровождали меня во время пробежки, разделяли со мной завтрак. Но это были уже не те мрачные, пугающие мысли, которые вызывали дрожь, слезы и приковывали к постели. Сейчас, когда я снова анализировала сложившуюся ситуацию, мною двигали не страх и чувство вины, а, скорее, любопытство, интерес.

В мою голову начало закрадываться подозрение, что это нападение не было случайным. Я вспоминала слова напавшего на меня вампира, вспоминала его татуировку, которая, впрочем, могла быть всего лишь мелочью и обознать, например, первую букву его имени. Однако, когда ты задумываешься над тем, что побудило кого-то напасть на тебя поздно ночью, ты начинаешь приплетать к делу любую мелочь, даже если она, на самом деле, не имеет никакого значения. За завтраком я вдруг вспомнила, как Кевин долго сомневался в моей сущности, и мне показалось, что это и ночное нападение могли бы быть как-то связаны.

Я размышляла об этом весь первый урок, и даже тот факт, что мистер Дженкинс пытался готовить нас к предстоящему тесту, не помог мне сосредоточиться на предмете. После таких бурных выходных, до которых я могла бы и не дожить, провалить тест по испанскому было уже не так страшно, и я не воспринимала слова учителя, описывающего всю сложность работы, всерьез. Мне вообще было не до него и его предмета. Когда наконец прозвенел звонок, я лениво скинула все вещи в рюкзак и направилась к выходу. Задумавшись, я даже не услышала Кевина, плетущегося следом и пытающегося остановить меня. Когда мы оказались в коридоре, он схватил меня за руку, и я, вздрогнув от неожиданности, обернулась к нему.

— Эй, с тобой все в порядке? — спросил Кевин, пытаясь поймать мой растерянный взгляд.

— Со мной… Да, со мной все в порядке, — ответила я, выдернув свою руку из его хватки. — Как видишь, я жива, и я здесь, и я даже вы спаслась…

— И это прекрасно, потому что я уже начал сомневаться в этом, — произнес он, прервав меня. — Ты игнорировала меня все выходные.

— Игнорировала?

— Да. Я несколько раз звонил и оставлял смс, но никто на них не ответил.

— Ох, черт, смс-ки, точно! — воскликнула я, вспоминая, что мне действительно кто-то писал. — Я даже не видела их, прости. Я вообще не брала в руки телефон на выходных. Ну, знаешь, была слишком занята страданиями и самобичеванием.

Кевин вздохнул.

— Ладно, это все неважно, — произнес он. — Как ты себя чувствуешь?

— Гораздо лучше, спасибо. Это, конечно, не значит, что я полностью оправилась, но я хотя бы перестала винить во всем себя и видеть везде его лицо.

— Ну вот, это уже хорошо, — сказал он, на секунду тепло улыбнувшись. — Если тебе понадобится помощь или если захочется поговорить об этом, просто скажи.

— Вот насчет поговорить… Ты не против, если мы отойдем в более тихое место?

— Нет, пойдем.

Недолго бродя по школе, мы отыскали безлюдный уголок и остановились у окна. Я в очередной раз оглянулась и, убедившись, что вокруг действительно никого нет, вполголоса произнесла:

— Мне кажется, то нападение не было случайным.

— Возмо-ожно, — протянул Кевин, медленно кивая головой. — Я, конечно, не могу говорить за всех, но уверен, что редкий вампир решится запрыгивать в окна жертвам посреди ночи. Только если жертва не была для него действительно ценной.

— Так тебе тоже так кажется?

— У меня были такие мысли, да. И я тоже хотел об этом поговорить. Но, если это нападение действительно было спланировано, то главное, что нам нужно определить, был ли этот вампир единственным, кто решил организовать его.

Я повернулась к окну и, опершись руками о подоконник, стала рассматривать открывшийся мне пейзаж. Некогда насыщенное голубое небо без единого облачка и с ярким жарким солнцем посреди стало тускнеть — чувствовалась атмосфера середины сентября, наконец пришедшая в наш город. На небе все еще не было ни туч, ни облаков, но само оно приобрело сероватый оттенок, по которому блеклым пятном разливался солнечный свет. Редкие ученики, проводящие время вне здания школы, гуляли в футболках и легких платьях, как прежде. Все чаще на них мелькали свитера, а на их плечи была накинута куртка. Хоть я всегда недолюбливала осень с ее вечными дождями, слякотью и холодами, нужно признать, что это самое атмосферное и согревающее душу время года.

— Помнишь тот наш разговор, когда ты сказал, что чувствуешь во мне вампира? — произнесла я, продолжая глядеть в окно.

— Да, — кивнул Кевин.

— Мне кажется, это может быть связано. Твое ощущение и то нападение.

— Думаешь? Почему?

— Я не знаю, но ты ведь сам говорил, что раз тому вампиру приспичило ворваться в мою комнату посреди ночи, то, значит, я была для него не просто ходячим мешком с кровью, а представляла какую-то ценность. Быть может, он так же случайно увидел меня где-то на улице, почувствовал во мне одновременно вампира и человека, а потом решил подкараулить и напасть на меня. Что если он знал, почему он это почувствовал? Что если это и вправду не простая ошибка, а что-то необычное, ради чего можно запрыгнуть в окно к незнакомке и убить ее?

— Но мы ведь не знаем наверняка, что двигало им, когда он планировал нападение, — возразил Кевин. — Быть может, дело совсем не в этом.

— А в чем же еще? Я никогда раньше не видела этого парня, и я определенно не сделала ему ничего плохого. Также я обычная школьница, далеко не самая популярная, даже наоборот. Я не провожу дни напролет в огромных компаниях людей, не бросаюсь деньгами направо и налево, даже внешне я далека от красавиц-моделей и ничем не выделяюсь из толпы. Что из этого могло стать причиной нападения?

Неподалеку послышались шаги, и мы оба молча смотрели в сторону, откуда они доносились. Мимо нас пронеслись две незнакомых мне девушки, которые были так увлечены беседой, что, казалось, даже не заметили нашего присутствия. Когда они скрылись из виду, я немного снизила тон и добавила:

— К тому же он что-то говорил про предназначение.

— Предназначение? — заинтересованно приподнял бровь Кевин.

— Да. Перед тем, как напасть, этот парень сказал, что он здесь, чтобы исполнить мое предназначение. Что это значит, я без понятия, но в этом наверняка таилось нечто большее, чем "эй, я голодный, а ты прекрасно подходишь на роль ужина".

— Да уж, это… Это правда странно. А больше он ничего не говорил?

— Нет, знаешь, после той фразы он набросился на меня, и беседа у нас как-то не заладилась.

— Что ж, очень жаль. Ну, по крайней мере, теперь мы точно знаем, что он напал не просто потому, что ему так захотелось. Может, в тебе действительно есть нечто особенное, о чем знал этот вампир.

— Если это так, — произнесла я, мягко постукивая пальцами по шероховатой поверхности подоконника, — если есть во мне что-то, побуждающее вампиров немедленно перекусить мне глотку, то он определенно был не единственным, кто знал об этой моей особенности. Наверняка есть кто-то еще. Что если существует какая-то банда чокнутых вампиров, мечтающих убить меня? Может, мне уже нужно срочно паковать вещи и валить отсюда?

— Банда? — засмеялся Кевин. — Да брось, я уверен, не все так страшно…

— А почему нет? Конечно, я сейчас чувствую себя очень хреново и непонятно, и я, вполне вероятно, начинаю параноить, но если задуматься… — Я на секунду замолчала и вдруг, осененная мыслью, резко развернулась к нему лицом и воскликнула: — О, я вспомнила, у него на шее была татуировка.