От удивления мои брови поползли вверх. Заинтригованная, я даже сделала два шага вперед, немного приблизившись к Кевину, и стала слушать его с особой внимательностью.

— Особый случай? — повторила я. — Что ты имеешь в виду?

Кевин усмехнулся.

— Ты помнишь первый школьный день? Наше знакомство?

— Еще бы. На меня никогда так долго и упорно не смотрели. Не зря я подозревала, что с тобой что-то не так.

— Да… Так вот, знаешь, у вампиров есть одна интересная способность: мы можем чувствовать друг друга и с легкостью отыскать себе подобных в толпе людей. Не знаю, как объяснить, но есть в нас что-то такое, что позволяет отличить человека от вампира с первого взгляда. И дело тут даже не в отсутствии пульса или каких-то особенностях поведения: есть между нами какая-то связь, что-то роднящее всех вампиров, вне зависимости от того, кто они, когда и кем были обращены. Именно эта связь заставляет нас обратить внимание друг на друга.

Не понимая, к чему он клонит, я прищурила глаза и слегка потрясла головой.

— Окей, круто, наверное, — сказала я, не отрывая взгляда от Кевина. — И это как-то относится ко мне или..?

— Частично, — ответил он. — Насколько я знаю, ты же никакого отношения к вампирам не имеешь?

Я уверенно кивнула, и Кевин продолжил:

— Да, конечно, не имеешь. Но все дело в том, что мне понадобилось немало времени, чтобы узнать это наверняка. Когда я вошел в кабинет и едва увидел тебя, я почувствовал то же, что обычно чувствую при встрече с вампиром. Та самая связь, о которой я говорил, именно ее я ощущал, когда смотрел на тебя. Однако вместе с ней я слышал, как бьется твое сердце, чувствовал в тебе человека, и это вводило меня в заблуждение, заставляло сомневаться и пытаться разгадать твою сущность. Вот почему я смотрел на тебя тогда. Наверное, я переусердствовал, и сейчас я в очередной раз приношу извинения за доставленный дискомфорт, но ты ведь наверняка знаешь, как случается, когда ты встречаешь что-то или кого-то необычного, интересного, не виданного ранее никогда (а я и вправду раньше никогда не встречал людей, которых легко спутать с вампиром). Хочется изучить каждую мелочь, рассматривать снова и снова…

— …что, вообще-то, не отменяет рамок приличия, — вставила я, перебив его.

— Да, разумеется. В дальнейшем постараюсь держаться в этих рамках и не выходить из них ни на шаг.

Мы обменялись улыбками, вялыми, неловкими, но все же улыбками, и на какое-то время замолчали. Я никогда не умела поддерживать беседу, а сейчас, когда мы говорили о том, о чем еще две недели назад я знала только по фэнтезийным, мистическим сериалам, я и вовсе не понимала, что говорить и какие темы здесь вообще уместны. В голове, словно кинофильм, проматывались события прошлой недели, а в частности наше с Кевином знакомство. Внезапно я вспомнила и наш первый разговор, тот самый, когда я, не выдержав, попросила Кевина прекратить пялиться на меня. Вспомнился и тот странный диалог, произошедший уже на следующий день после этого.

Подняв глаза на своего собеседника, изучающего надвигающуюся огромную темную тучу, я, осененная своей догадкой, воскликла:

— Вот почему ты спрашивал, кто я! Когда ты сказал, что нам нужно поговорить, и попросил быть серьезной. Ты хотел узнать, человек я или вампир.

— Да, — ухмыльнувшись, кивнул Кевин. — Тогда я устал строить теории и решил спросить тебя прямо. Почему-то мне показалось, что, окажись ты вампиром, ты бы сказала об этом. В таком случае мой вопрос не прозвучал бы так глупо для тебя, но ты оказалась обычным человеком, а я только подтвердил свой статус странного новенького парня из школы. Ведь так?

Он усмехнулся и посмотрел на меня, а я усмехнулась в ответ и едва заметно кивнула. С одной стороны, сейчас, когда я узнала о нем больше, узнала мотивы и значения всех его действий, за которых я еще недавно считала его не то маньяком, не то чокнутым, Кевин больше не казался мне таким уж странным, но с другой — о какой нормальности вообще могла идти речь, когда он сам только что признался мне в вампиризме? Разве это не странно, что он питается человеческой кровью и обладает такими способностями, которые мне могут только сниться? И все же я больше не могла назвать его странным, а моя неприязнь к нему с этого дня стала постепенно вылетать из головы и растворяться в воздухе с каждым произнесенным мною словом в нашем разговоре.

— И все же почему ты решил, что я вампир? — спросила я, скорее, размышляя вслух, чем обращаясь к Кевину. — Не может же это быть простой ошибкой. Ты сам говорил, что всегда легко отличал людей от вампиров, а меня долго не мог отнести ни к тем, ни к тем. Это как-то подозрительно и очень странно.

— Может быть, — пожал плечами Кевин. — Но тебя, в любом случае, не тянет на кровь, ты не мучаешься жаждой и живешь обычной человеческой жизнью, а значит, беспокоиться не о чем. Вполне возможно, что я и вправду просто ошибся. Такое, наверное, случается.

— И все же, мне кажется, я теперь не успокоюсь, пока не узнаю, в чем дело. Вот бы знать кого-то, кто может точно сказать, что именно со мной не так. Хотя не думаю, что среди моих знакомых есть специалисты по вампирской части.

— Кстати о знакомых, — голос Кевина стал звучать на порядок серьезнее. — Ты ведь никому не расскажешь обо всем этом? Ни о случившемся в парке, ни обо мне, ни о вампирах в целом?

— Я постараюсь, — ответила я и тут же встретила обеспокоенный взгляд Кевина.

— Постараешься? — повторил он.

— Да. Мне нелегко скрывать что-либо от близких людей, но я сохраню все, что знаю о тебе, в тайне настолько хорошо, насколько это возможно.

— Хорошо, — произнес Кевин и после трехсекундного молчания улыбнулся. — Что ж, кажется, это все, что я хотел сказать. Если ты все еще не хочешь меня видеть, я тебя не держу и ни в коем случае не осуждаю.

Однако я, как бы сильно ни хотела уйти в самом начале нашего диалога, отчего-то не могла сдвинуться с места, будто меня к нему приклеили, и продолжала стоять, оглядывая в неловком молчании пустой школьный двор. Сейчас я уже не знала, хочу я уйти или продолжить разговор, и уже это сомнение, зародившееся во мне так внезапно, говорило о том, что на самом деле я надеялась поговорить еще. Неприязнь, которую я испытывала по отношению к нему на протяжении целой недели, даже больше, приутихла, и теперь, когда я не видела в Кевине чокнутого маньяка-убийцу, я начала воспринимать его иначе, глядеть глубже и пытаться изучить его личность, вместо того чтобы ограничиваться глупым ярлыком и тем образом, который я создала, едва узнав его лично. Было ли это признаком зарождающейся между нами дружбы или просто-напросто окончанием напряженных отношений между нами, я пока не знала, но ни на что и не надеялась.

— Знаешь, — наконец произнесла я после затяжного молчания, — сейчас я уйду, но не потому, что по-прежнему хочу надавать тебе по голове за все случившееся. Даже не мечтай. Думаю, мне нужно найти подругу, пока она не нашла нас здесь сама. Поэтому мне пора.

Кевин только усмехнулся, и я, нерешительно развернувшись, направилась в противоположную от него сторону.

— Было приятно в очередной раз с тобой поговорить, — вдруг сказал он, когда я уже почти свернула за угол.

Остановившись, я повернулась к нему и с корявой улыбкой на губах произнесла:

— Удивительно, но мне тоже.

Его лицо снова озарила улыбка, но я, уже обернувшись, заметила ее лишь краем глаза, а затем исчезла за углом. Теперь я спешила к Хилари, хотя даже не знала зачем. Мне так сильно хотелось рассказать ей о нашем разговоре с Кевином, увидеть ее реакцию, обсудить случившееся, но, вспоминая о том, что пообещала молчать обо всех этих вампирских секретах, даже расстроилась. Трудно секретничать с теми, кому ты клялась раскрывать все свои сокровенные тайны. Особенно, когда эти тайны были настолько интересными, что их хотелось рассказать немедленно, здесь и сейчас. Но как человек, верный своему слову, я не могла позволить себе проболтаться, а потому и наш с Кевином разговор должен был навсегда остаться для Хилари секретом.