Клон лежал на столе, заботливо накрытый Ирис пледом. Он всё ещё был жив, и показатели мидихлореан уверенно стремились к бесконечности.

— Убедился? — произнесла Ирис, щуря глаза от сигаретного дыма. — Я тебе не мелкий шарлатан, я учёный. Если б я хотела тебя отравить, я бы тебе цианиду подсунула, и готово.

Вайенс, словно не в себе, медленно прошел к ней и опустился рядом на диван.

— А что дальше? — он кивнул на клона. Ирис пожала плечами:

— Мне откуда знать? Посмотрим, понаблюдаем. Но у меня одно условие, — она стряхнула пепел на пол, и дроид старательно затёр мусор. — Никаких наблюдателей. Этот болван мне только мешает. А ещё он может спереть мои разработки и продать их сам знаешь кому. И Император, и Вейдер отдут за них всё, что угодно, а затем тот, кто их обретет, возьмёт в кулак всю Галактику.

— Тебе-то что до того, у кого в руках окажется Галактика?

— Ты что, Императора не знаешь? Он велит меня казнить десять раз, если до него дойдёт, что я вела такие разработки не для него! Вейдер, впрочем, тоже…

— Вейдер не посмеет, он служит Альянсу.

— Не заблуждайся на его счет, — ответила Ирис. — Тебе что, кажется, что Альянс накинул на него узду? Ха!

Они помолчали.

— У тебя ещё осталась сыворотка? — спросил Вайенс. Ирис кивнула, указав на стол с приборами.

— Немного. Одна пробирка лопнула, а вторая ничего, цела.

Вайенс неторопливо встал, скинул испачканный китель и прошел в угол к умывальнику. Он долго умывался, стирая с лица и белёсую пыль, и жирный крем, а Ирис так же сидела в расслабленной позе, сжимая в пальцах сигарету, таявшую длинной тонкой серой лентой дыма. Казалось, силы оставили её, и она, вдоволь нарадовавшись, отпраздновав свой первый успех, теперь отдыхает…

Но внутри у неё все клокотало!

Полуприкрытые веками глаза горели лихорадочным огнем, и сердце выбивало бешеный ритм, словно Ирис пробежала кросс, а в голове была только одна мысль.

Сожри!

Она так долго обдумывала свой план, она так тщательно выверяла, выдумывала каждое своё слово, каждое движение, чтобы Вайенс ей поверил и позволил влить в себя новую сыворотку!

Она так тщательно плела сети интриги, чтобы он запутался в них! Чтобы он уверовал в собственное могущество и, замахнувшись на великое, проиграл и был уничтожен!

Отравить его? Да черта с два, Вайенс не съест и сахарной крошки из её рук, не опробовав сначала на лабораторной крысе. Пробраться к нему и убить?

Невозможно. Охрана этого не допустит, сыщики Альянса мгновенно надут убийцу и подвергнут суду.

Нет, Вайенс должен уничтожить себя сам! У трупа потом не спросишь, с какого перепугу он вообще вздумал тягаться силами с сильными мира сего.

Ну, так сожри, проглоти наживку!

Сожри!!!

Вайенс, вытирая лицо и руки, подошел к развалившейся на диване Ирис.

— Кажется, охранники разошлись, — произнёс он, прислушиваясь к звукам извне. По его лицу было видно, что он что-то задумал, и Ирис внутренне напряглась, но виду не подала.

— Да, вроде тихо, — небрежно подтвердила она, делая глубокую затяжку.

Вайенс, все так же отирая руки, да нет, просто комкая в ладонях лабораторное полотенце, сделал ещё шаг и оказался вплотную к Ирис.

— Послушай, — вкрадчиво произнёс он, — а не хочешь ли ты провести ещё один эксперимент?

На миг Ирис показалось, что у неё сердце остановилось. Она вздрогнула, и сигарета выпала из её расслабленных пальцев.

— Что!? Сейчас?! Что ты задумал?!

— Влей её мне.

— А если ты помрёшь? Сыворотка до конца не изучена, и вообще…

— Когда ты накачивала меня кровью Императора под завязку, у тебя почему-то не возникало никаких сомнений.

— Потому что тогда с меня никто не спросил бы за твою смерть! — огрызнулась Ирис, вскакивая с дивана. — А сейчас мне запросто пришьют убийство!

— Ничего не будет, — Вайенс поймал её за руку и крепко сжал локоть. Его немигающий взгляд, казалось, прожигал Ирис насквозь, проникал в самую душу, и она не выдержала, отвернулась, прячась от этих внимательных глаз. — Ты же отлично знаешь, что ничего не будет. Иначе б ты не притащила меня сюда ночью хвастаться своим открытием. Вливай её мне.

— Ну, хорошо, хорошо! — Ирис с остервенением вырвала свою руку из его цепких пальцев, оправила халат. На её щеках расцветали пунцовые пятна. — Я волью… только ты должен пообещать мне, что не будешь бить меня! И вообще не будешь причинять мне боли любым способом!

— Хорошо, — мягко согласился Вайенс. — Я тебе это обещаю. Я клянусь.

…Ирис вонзила иглу в обнажённую руку Вайенса, и он глубоко вздохнул, чувствуя, как неприятное жжение вскарабкивается по его сосудам в ткани и распространяется там. Через несколько секунд пропало и оно, и Ирис, вытащив иглу из-под кожи, отступила на шаг, с опаской глядя на Вайенса.

— Ну? — с любопытством произнесла она. — Что чувствуешь?

— Ничего, — ответил он, прислушиваясь к своим ощущениям. — Вообще ничего.

— Ждём, — скомандовала Ирис, глянув на часы. — Изменения должны скоро начаться!

И они начались.

С каждым вдохом, с каждым биением сердца, с каждым движением Дарт Акс просыпался, выползал из своего логова, с удовольствием потягивался в теле, которое, как ему показалось, было более здоровым и сильным, чем прежде.

И Сила — прислушавшись к тому, как она наполняет его, как она несётся сквозь него, словно могучая бурная река, Дарт Акс моментально понял, чья именно кровь дала ему это невероятное могущество.

— Что в этой сыворотке? — спросил Дарт Акс, с удовольствием расправляя плечи и вдыхая воздух — даже это немудреное действие приносило ему удовольствие, Сила буквально бурлила вокруг него и в нем. — Кровь Люка Скайуокера?

Ирис рванула было к выходу, но Дарт Акс небрежным движением руки Силой толкнул двери перед ней так, что дверь едва не открылась в другую сторону, и, ухватив женщину потоком Силы, подтянул к себе.

— Ты обещал! — верещала она, извиваясь в воздухе.

— Прекрати притворяться, — с улыбкой произнес Дарт Акс. — Я же вижу, что ты меня не боишься. Если я обещал, значит, не трону тебя. Так что в сыворотке?

Ирис мгновенно затихла, и Акс вернул её на землю. Невидимые путы разошлись, отпуская тело Ирис, и она, потирая грудь, захрипела, прочищая горло.

— Ты же понял, что там, — ответила она совершенно спокойно. — Да, это кровь Скайуокеров сделала тебя таким сильным. Чувствуешь какую-нибудь разницу?

Дарт Акс снова вздохнул, прислушиваясь к своим ощущениям.

— Разумеется, — ответил он. Ирис покачала головой:

— Нет, я говорю не об эйфории, эйфория — это от мидихлореановой атаки. Ты чувствуешь разницу, — её голос стал вкрадчивым, — между Силой Императора и Люка?

— О да, — протянул Дарт Акс, улыбаясь. — Да!

Эта улыбка не предвещала ничего хорошего, и сердце Ирис забилось, словно стиснутая в ладони крохотная птичка. Путы Силы, жёсткие, как веревки, перетянули её тело, и она, сама не заметив как, оказалась возле Дарта Акса, словно подтянутая к нему невидимым лассо.

— Только не кричи, — тихо, почти интимно произнес он, зарываясь лицом в её волосы, чуть касаясь кончиками пальцев дрожащего лица. — Я же обещал, что не стану истязать тебя. Не порть вечер.

Тело Ирис, неестественно скрюченное невидимыми путами, била крупная дрожь, женщина практически висела в воздухе, чуть касаясь пола кончиками ботинок, и с трудом сдерживала крик ужаса, рвущийся из груди.

Дарт Акс походил на ненормального маньяка, подвесившего на крюк свою жертву, и теперь обходящего её, любующегося своим трофеем. Он принюхивался к аромату женщины, зарываясь лицом в волосы, кончиками пальцев проводил по коже, прислушиваясь к бешеным ударам пульса, улавливая тонкую нервную дрожь, и по лицу его блуждала странная улыбка, полная умиротворения и удовольствия.

Даже уродливый шрам, которым так тяготился Вайенс, казалось, поблек, потускнел и стал не так заметен. Дарт Акс, в отличие от Вайенса, не комплексовал по таким мелочам, и потому все его раны, уродующие тело, смотрелись на нем буднично, и никому бы сейчас и в голову не пришло хихикнуть в рукав, взглянув на его лицо. Став ситхом, Вайенс стал немного больше, чем человеком, и отбросил прочь комплексы, но прибавил в чувстве собственного достоинства. Пожалуй, именно это — отсутствие чувства собственного достоинства — уродовало его больше, чем шрам.