— Привет, — отозвалась она неживым бесцветным голосом. — Рада, что ты жив.

— Слышала последние новости? — спросил Арпад, изо всех сил играя в жизнерадостность. — Эгона больше нет, его главную ставку мы ликвидировали. И несколько десятков гарнизонов тоже.

По лицу Агаты скользнула тень мрачного удовлетворения и любопытства, но лишь на секунду, а потом она снова стала безучастной.

— Хорошая новость. Действительно хорошая. Без него всё быстро закончится.

Арпад вздохнул, глядя на свою подругу. Она сидела в углу камеры, поджав колени и прислонившись головой к холодной кирпичной кладке стены. Она осунулась за последние недели, и, кажется, постарела лет на двадцать.

— Слушай, хватит себя грызть, — сказал он почти строго. — Всё, что тебе пришлось сделать, чтобы втереться им в доверие — не на твоей совести. Ты следовала необходимости, а не личным целям…

— Не обманывай себя, Арпад, — перебила Агата. — То, что я оправдывала себя необходимостью… не означает, что я не получала удовольствия. Может, не сразу… но я вошла во вкус. — В её голосе была невыносимая горечь и ненависть к себе, но в то же время Арпад явственно заметил и воспоминания о блаженстве всесилия, и ему стало не по себе. Впервые за долгие годы у него появилось ощущение, что он знает эту девочку не так хорошо, как ему казалось. — Может, меня и оправдают и отправят в какой-нибудь реабилитационный центр, которые они там придумают… Но, честно, Арпад, я не знаю, что я стала бы делать, если бы вдруг получила свободу. Я двадцать лет не чувствовала себя такой живой, сильной и счастливой, как в последние несколько месяцев. Эгон, может, и псих, но я бы не назвала преданность ему других гемофилов чем-то странным.

Это её признание выбило у Арпада почву из-под ног. С одной стороны, он ни на миг не сомневался, что этих тварей нужно было остановить, не дать им питаться людьми против их воли, не позволить этой заразе размножаться. Но, с другой стороны, как же сильно он хотел, чтобы его Агата ещё хоть раз в жизни почувствовала себя по-настоящему счастливой! И вот теперь, оказывается, он сам принудил её попробовать это самое счастье, а потом отказаться от него…

— Мне жаль, — сказал он через несколько минут. — Я не хотел, чтобы ты страдала. Я готов сделать что угодно, чтобы ты почувствовала себя лучше. Чёрт! — он со злостью ударил по узкой лежанке, но справиться с эмоциями ему это не слишком помогло. Самое обидное, что в этой жертве Агаты, по большому счету, не было почти никакого смысла! Если бы они раньше догадались привлечь Нору, скольких смертей можно было избежать! А теперь он даже пожалел, что рассказал обо всём Агате, теперь она чувствует себя не только виноватой, но ещё и бесполезной. Её работа, её жертвы были напрасными! — Слушай, сделанного не вернёшь, — сказал он, наконец. — Людей не воскресишь. Мы тогда действовали сообразно обстоятельствам, и не наша вина, что простой способ обнаружился не сразу.

— Я всё это понимаю, Арпад, — устало сказала Агата. — А вот ты так и не уразумел: я ни о чём не жалею. Я просто пытаюсь смириться с тем, как мне придётся жить дальше, без той лёгкости и любви к миру, которые были со мной совсем недавно.

Это было страшное признание, и Арпад снова умолк на несколько минут, пытаясь понять, как на него реагировать. Прежде Агата ненавидела свою сущность, Эгон дал ей шанс её полюбить… а теперь и этого не стало. Арпад снова внимательно вгляделся в лицо подруги: она пыталась убедить его в собственном злодействе, но зачем? Сколько в её словах правды, а сколько — банального желания наказать саму себя? Разобраться в этом он был пока что не в силах. Ему нужно было время, чтобы поразмыслить над её словами. Возможно, ему удастся разузнать у других кровососов, что для них означало приобщение к идеям Эгона. В любом случае Арпад не собирался воспринимать слова Агаты буквально. Двойное дно, или тройное — он обязательно разберётся. Они вместе разберутся, когда оба немного смирятся со всем произошедшим.

Арпад поднялся, подошёл к подруге и опустился на каменный пол рядом с нею, изо всех сил стараясь, чтобы его сердце билось в спокойном ритме. Всё-таки где-то на подсознательном уровне он понимал, насколько опасное существо находится рядом. Но он пересилил себя и нежно обнял её за плечи.

— Что бы это ни было, мы справимся, — сказал он. — Просто не сдавайся, ладно? Скоро начнутся суды, твоё дело будет рассматривать Дайана лично. Я уверен, что она рассудит по-человечески…

— Это несомненно, — отозвалась Агата, отстраняясь и пересаживаясь на лежанку. — Я буду в порядке, Арпад. Так или иначе, я адаптируюсь к новому миру. Возможно, оно и к лучшему. Осуждённых гемофилов обычно либо казнят, либо обеспечивают миньонами в нужном количестве. И то и другое в моём случае не так уж плохо. В конце концов, голодать мне не придётся, а ведь раньше бывало… В любом случае, Арпад… у меня к тебе просьба. — Она помедлила немного, как будто подбирая слова помягче. — Уходи. И не приходи ко мне больше. И на суд не приходи. Мне неприятно общаться с тобой, потому что ничего, кроме чувства вины, я не ощущаю. Перед тобой, перед твоей семьёй, перед твоей подружкой. Мне не нравится это чувство, оно не даёт мне начать новую жизнь, понимаешь? Даже сейчас я могла бы просто забыть обо всём, что случилось, если бы ты не явился со своими разговорами… Я не утверждаю, что всё совсем скоро станет легко и прекрасно. Но я почти уверена, что твоё отсутствие поможет.

Она говорила с такой обидой в голосе, что усомниться в искренности её желания Арпад не смог. Он просто добавил эту информацию в копилку того, что надо осознать и принять к сведению и поднялся.

— Без проблем, — сказал он таким тоном, чтобы обида была не слишком очевидной и не окрасила эту их беседу в оттенок ссоры. — Если я тебе понадоблюсь — просто напиши письмо в гильдию Грэйсэнда, меня найдут. Договорились?

— Да, Арпад, — с горечью и облегчением сказала она.

Он ушёл, не прощаясь, и заранее запретив себе мусолить в мыслях эту тему. Самым лучшим выходом из тяжких раздумий было напиться. Вот только Фирмин опять где-то запропастился.

Напиться не удалось. Настроение было всё-таки не слишком подходящим для того, чтобы размазываться в одиночку, а некое тайное сообщество, помешанное на трезвости, судя по всему, похитило Фирмина, связало его и заперло в подвале на другом конце города, чтобы тот не вздумал потакать слабостям Арпада. Поэтому выпив лишь пару глотков виски, Арпад отбросил бутылку в дальний угол комнаты, а сам улёгся на пол, положил ноги на край кровати и стал смотреть в потолок. С такого ракурса даже самая мрачная реальность казалась причудливой и даже интересной.

Через некоторое время кто-то нерешительно поцарапался в дверь. Каким-то образом Арпад сразу понял, кто это, вот только не мог решить, стоит ли начинать общение — вполне может статься, что ему по гороскопу не суждено сегодня хорошо общаться с женщинами.

— Арпад, ты здесь?

Лгать в такой ситуации было против его принципов.

— Ага.

— Я могу войти?

Он вздохнул. Ишь, робкая какая. А кровососов валит — завидки берут. Сколько противоречий!

— Заходи.

Нора осторожно приоткрыла дверь, видимо, заподозрив неладное то ли по голосу, то ли её аномальная способность открыла перед ней новые горизонты. Когда она увидела его на полу, настороженность на её лице сменилась изумлением. Она вошла, присмотрелась к нему повнимательнее и спросила:

— Всё в порядке?

Жаловаться не хотелось, лгать тоже.

— Агата не очень хорошо справляется. Но я не хочу об этом говорить.

Нора опустилась рядом с ним на колени, но приблизиться не спешила. Некоторое время она рассуждала о чём-то, потом спросила:

— Оставить тебя в покое? Или ты не возражаешь против моей компании?

Арпад невесело усмехнулся: вот ведь хитрюга!

— Я всегда рад твоей компании, — сказал он. — Только день сегодня какой-то дурацкий. И знаешь что? Кажется, я готов сделать его ещё хуже. Ну, сама посуди: зачем портить два дня двумя ссорами, если можно все неприятные вопросы решить сразу, а потом горевать обо всём одновременно?