— До прошлой ночи — нет. Но вчера Юлтуш Поуп, старший из мальчиков, посеял зёрна сомнения в их души, сказав, что у великих близнецов Део и Янга нашлись дела поважнее, чем присматривать за нашей безопасностью. Это свидетельство неуважения и недоверия могло ослабить близнецов, и чудовище, и без того сильное, получило дополнительное преимущество.
Они поднялись на верхний этаж, который был похож на предыдущий, но разделение территории комнаты отдыха между мальчиками и девочками было более явным. По обстановке было видно, что воспитанники больше времени проводят в своих спальнях, чем в общей комнате.
— А девочки что-то видели? — спросил Пагрин, когда они, осмотрев верхний этаж, вернулись на территорию младших воспитанников. — Или это коснулось только мальчиков?
— Когда дети собрались в общей комнате, кое-кто увидел что-то через открытые двери. Но мы не подпускали их близко, и при первой же возможности увели всех в безопасное место.
Пагрин кивнул и попросил настоятеля отвести их к детям. Пришло время поговорить с очевидцами и попытаться понять, кто навёл смуту в приюте.
Площадка на заднем дворе была огорожена аккуратным забором, поросшим плющом. Малыши возились в песочнице, те, что чуть постарше катались на качелях, бегали или просто во что-то играли. Несколько почти взрослых ребят сидели на скамейке в отдалении и с унылым видом внимали словам подошедшего к ним жреца.
Такеш Лороуд громко представил охотников и объяснил, зачем они здесь, призвав всех детей и воспитателей сотрудничать с ними. После этого Пагрин поблагодарил проводника, но, прежде чем отправиться расспрашивать детей, решил дополнительно проинструктировать своих стажёров.
— Не давите, — напомнил он. — Ни слова о религии. Просто постарайтесь узнать всё о том, что они помнят, чувствуют и думают, а потом мы сопоставим наши данные и постараемся понять, кто же из них всё это устроил. Гвеон, ты займись старшими ребятами, — Пагрин кивнул на подростков на скамейке, которых жрец уже оставил в покое, и которые косились на охотников с любопытством. — Вряд ли это кто-то из них открыл разрыв, но истории-страшилки исходили оттуда, так что, возможно, кто-то догадывается, на кого из младших удалось произвести наиболее сильное впечатление.
— Но если они понимают, что всё из-за этого, они не признаются, — заметил Гвеон.
— Сделай так, чтобы признались, — твёрдо сказал Пагрин и обернулся к Норе, указывая на детей помладше. — Тебе достаются вот эти. Думаю, они расскажут тебе много интересного — только успевай фильтровать правду от домыслов. Ну а я пойду в песочницу. Маловероятно, что кто-то из них причастен, ведь эпицентр был всё-таки на втором этаже, но это не исключено. Работаем.
Нора нерешительно огляделась. Большинство детей, после того, как Такеш Лороуд представил им охотников, почти сразу вернулись к своим делам, но некоторые продолжали с любопытством глазеть, ожидая, очевидно, что неведомого монстра будут валить прямо сейчас.
От детей удалось узнать не намного больше, чем от настоятеля Лороуда, разве что эмоций и красок в рассказе было больше, а последовательности и обстоятельности — меньше. Один из мальчиков, кажется, вообще не понял, о чём все говорят — проспал всё «веселье». Ещё один выглядел слишком напуганным и ужасно заикался, рассказывая свою версию произошедшего, Нора даже подумала, не он ли открыл разрыв, но потом оказалось, что это был тот самый Эубук, который, скорее всего, привирал.
Закончив с малышами, Пагрин присоединился к Норе, и в его присутствии опрос пошёл быстрее: ему каким-то образом удавалось задавать правильные наводящие вопросы, так что дети меньше отвлекались и рассказывали обо всём более подробно. Когда стало ясно, что из них больше ничего не извлечь, Нора и Пагрин приблизились к Гвеону, который уже играл в «правду или вызов» со старшими ребятами. Недолго думая, Пагрин оттащил его за ухо, а потом влепил подзатыльник.
— Эй! — возмутился Гвеон. — Была моя очередь — я как раз собирался спросить Юлтуша, кто в последнее время себя подозрительно вёл!
— Ты себя подозрительно вёл, — сердито прошипел Пагрин, выводя Гвеона с территории приюта. — Какого чёрта?! Тебе нужно было их просто опросить!
— Но лучше же делать это в непринужденной обстановке, верно? — оправдывался провинившийся стажёр. — Я же видел, как вы в песочницу залезли и куличики начали лепить!
Нора сделала вид, что закашлялась, чтобы скрыть смех. Пагрину в чувстве юмора не откажешь, но только не в те моменты, когда он так жутко взбешён.
— И чего взъелся? — пробормотал Гвеон, когда Пагрин оставил его в покое и зашагал в сторону гильдии. — Не в «бутылочку» же играли. Хотя ребята предлагали.
— А как играют в «бутылочку»? — спросила Нора.
— Ну… — Гвеон почему-то густо покраснел. — Есть разные вариации игры… и… ну, как правило, это сводится к невинным поцелуям или объятьям. Но это смотря, с кем играешь…
Теперь настал черёд Норы покраснеть. Вот кто её за язык тянул? Давно ведь уяснила, что вникать в суть городской культуры надо с осторожностью, чтобы избежать вот таких вот неловких ситуаций!
К счастью, долго рассуждать на щекотливую тему ей не пришлось. Они вернулись в гильдию как раз к обеду, и, разместившись за одним столом, они начали обсуждать ситуацию в приюте.
— Думаю, это Тиберг, — сказала Нора. — Он много времени проводит со старшими ребятами, они могли его довести своими рассказами до панических атак. Кроме того, ребята говорят, что он небрежно служит Део и Янгу, а значит, близнецы не в силах ему помочь…
— Эй, эй, стоп! — оборвал её Пагрин. — Богов мы не принимаем в расчет, вообще. Заруби это себе на носу. Ну, разве что ты готова объявить себя адептом Део и Янга…
— Почему бы и нет? — пожала плечами Нора. Ей импонировали боги-защитники. Если бы она знала о них раньше…
Пагрин тяжело вздохнул, как делал всегда, когда сталкивался с вопиющей безграмотностью стажёров, но в этот раз, видимо, решил объяснить.
— Прежде чем принять окончательное решение подумай хорошенько. Потому что культы — это не только служение богам, но еще и политика. Чем больше адептов у Део и Янга — тем они сильнее. Это же относится и к другим богам. Жрецы и настоятели знают всё об адептах и используют каждую деталь из их жизни, чтобы привлечь новых последователей. Ты — пока что последняя из своего племени. Ты готова к тому, что жрецы на весь Ахаонг объявят, что ты выжила только потому, что посвятила себя близнецам?
— Но это же неправда! — возмутилась Нора. — Я тогда даже не знала об их существовании!
— Не важно, — махнул рукой Пагрин. — Никто не будет проверять слова жреца, а если кто-то и попытается, его объявят подпевалой иноверцев. Далее. За тебя заступился на суде Винцент Мьют, пусть и не официально, но это многим и так ясно. Патрик и Гавейн Мьют защищали тебя, когда ты возвращалась в Грэйсэнд из Диффоука. Было такое? Жрецы скажут, что ты отвратила Мьют от их богини, и многие этому поверят. А если Сайлент потеряет адептов, Винцент начнёт выяснять причину, и явится за объяснениями к Такешу Лороуду, а потом и к тебе. Ты, конечно, всё объяснишь, и к тебе претензий не будет — в конце концов, ты имеешь право отдать своё сердце и душу тому богу, которому хочешь. Но если произойдёт так, как я описываю — в Санвуде тебе лучше без охраны не появляться.
Некоторое время Пагрин молча ел, давая Норе осмыслить услышанное. У неё же полностью пропал аппетит, но она продолжала жевать, понимая, что силы ещё могут ей сегодня пригодиться. Она определённо должна была узнать всё это раньше! Она даже не представляла, в какой ситуации могла оказаться из-за своей неосторожности.
— Это ещё не все, — обнадёживающе сказал Пагрин. — Все товары клана Раш станут для тебя дороже настолько, что торговать с ними придётся через посредников. А с представителями клана Стрилл тебе лучше вообще не встречаться на пустынной дороге. Их воинственный бог жаждет крови не только преступников и агрессивных монстров, но и иноверцев. Стрилл, конечно, вынуждены соблюдать законы Ахаонга, но никто из них не станет возражать, если ты погибнешь от зубов, например, иркуйема. Они будут стоять и смотреть, как тебя разрывает зверь, потому что вмешаться — значит помочь адепту чужого бога, не дать врагу ослабнуть. Отношения к тебе не изменят только счетоводы. Их бог Олд выше всего этого.
