— Приют? — догадался Гвеон.

Пагрин кивнул.

— Жрецы и так сильно уязвлены, что им приходится обращаться к нам за помощью. Они считают, что это знак того, что их вера недостаточно крепка или служение недостаточно верно, раз боги-близнецы их не защитили. Кроме того, они, возможно, попытаются вас завербовать в культ, чтобы вы одержали победу именем Део и Янга. Выбор, конечно, за вами, и, чисто теоретически, вы можете вознести молитву богам-близнецам, но дальше вот что произойдет. Несмотря на то, что жрецы наверняка попросят вас сохранить все происходящее на их территории в тайне, сами они молчать о вашем «сотрудничестве» не станут. Одержите победу именем Део и Янга один раз — получите репутацию их культиста.

— Ясно, — кивнул Гвеон. — Знамёнами не махать, тему других культов не поднимать.

— Примерно так, — согласно кивнул Пагрин. — А теперь насчёт самого заказа. Что-то там у них, в приюте, странное происходит. Пока что подозреваем рызеду, но пропали двое детей, без следа. То есть монстр, даже невидимый, вроде как, ни при чём.

— Может, провалились в разрыв? — предположила Нора.

— Маловероятно, — покачал головой Пагрин. — Неприятности начались только два дня назад, за такой короткий срок разрыв не мог вырасти настолько, чтобы кто-нибудь провалился. Скорее всего, просто сбежали из приюта.

— Но разрывы теперь другие, — осторожно заметил Гвеон. — Всё теперь по-другому.

Пагрин напряжённо поджал губы, словно не хотел верить, что дети действительно провалились на тёмную сторону, но возразить было нечего.

— С детьми работать нелегко, особенно с напуганными, — сказал Пагрин. — Обычно детские разрывы страха открываются в тёмное время суток. Прошлой ночью он тоже появлялся, но никто, к счастью, не пострадал — детей успели вывести из спальни, а к утру он сам собой закрылся.

— Тварь не могла выскочить через окно и оказаться в городе? — спросила Нора.

— Окно было нетронуто, так что тварь либо осталась внутри, либо так и не смогла полностью пролезть через разрыв. Наша задача — вычислить, кто из детей открывает его. Самое печальное то, что ребёнок, возможно, и сам не знает, что это он во всём виноват.

— И что потом? — спросила Нора. — Когда узнаем, кто это, что будем делать?

Если разрыв открывает взрослый человек, справиться с этим можно: ему вручают серебряный нож, заставляют заглянуть в глаза своему страху и убить монстра. Как правило, даже самые трусливые справляются с этим, если они психически здоровы и если до них чётко донести мысль, что альтернативой является их собственная казнь. Но вряд ли это сработает с ребёнком, особенно если он ещё слишком мал. Нора знала, как раньше решался этот вопрос, и её тошнило от одной мысли о подобном. С другой стороны, если ещё в раннем детстве человек создает таких чудовищ, что будет, когда он вырастет? Риск очень велик.

— Это решит счетовод, — сухо сказал Пагрин. — Пока что мы должны разобраться, и ночью, если получится, провести наблюдение за разрывом. Собирайтесь. Оружие прячьте как следует — детишки бывают слишком любопытными.

До сих пор с рызедой Нора сталкивалась только как наблюдатель, причем тогда она ещё даже охотником формально не была. Даже этот небольшой опыт оптимизма ей не внушал.

Охотники отправились на склад: экипировка для охоты на рызеду отличалась от стандартной. Арбалеты бы им вряд ли могли пригодиться, но вдобавок к стандартной серебряной цепи им вручили большую сеть из посеребрённых звеньев — просто на всякий случай.

Сиротский приют представлял собой аккуратное двухэтажное здание по соседству со святилищем Део и Янга. Когда команда прибыла на место, их встретил настоятель, Такеш Лороуд. Высокий, светловолосый, он казался слишком молодым для такой должности. Он окинул охотников пристальным оценивающим взглядом, и, не обнаружив знаков служения другим богам, удовлетворённо кивнул.

— Воспитанники сейчас на прогулке, — сказал Лороуд. — Хотите начать с них или воспитателей?

— Сначала мы бы осмотрели комнаты, где был замечен разрыв, — сказал Пагрин. — Кто-то может рассказать обо всём в подробностях?

— Я опросил всех очевидцев, и, думаю, могу передать вам их слова достаточно точно, — сказал настоятель. — Но если этого покажется недостаточно, позже я познакомлю вас со всеми. — Дождавшись согласного кивка Пагрина, он начал подниматься по крутой деревянной лестнице на второй этаж. — Прошу за мной.

Коридоры были тёмными и узкими, но зато игровая комната была абсурдно большой и с широкими окнами на южной стороне, и была визуально разделена на сектора — игровая, библиотека, живой уголок и прочее. Из большой комнаты шесть дверей вели в спальни. Нора постучала по стеклу аквариума, на дне которого были рассыпаны опилки, и ей навстречу вылезли два раскормленных рохуса.

— Впервые неладное начало происходить здесь и в соседней комнате, — Лороуд завел их в одну из спален, которая, судя по обстановке, принадлежала мальчикам. Здесь было пять кроватей, возле каждой стоял шкаф, тумбочка и стул. — Мы так и не поняли, где раньше, просто в один из вечеров, вскоре после того, как воспитатели погасили свет, раздался крик: дети видели что-то такое, чего не видели воспитатели. Сначала мы думали, что малышей запугал кто-то из старшей группы, и это, в целом, оказалось правдой. Ну, вы знаете детей, они любят страшилки, пока сами не узнают, почём фунт лиха.

— Где комнаты воспитателей? — спросил Пагрин.

— Рядом, — они вернулись в игровую комнату, и настоятель указал на дверь справа от той, из которой они только что вышли. — Здесь спальни мальчиков, напротив — девочек. На третьем этаже живут старшие, и прошлой ночью они тоже что-то слышали, что их очень напугало.

— А до этого не слышали? — уточнил Пагрин.

Лороуд нахмурился, и Нора поняла, что об этом он просто не спрашивал, сочтя, что отсутствия жалобы вполне достаточно для спокойствия.

— А дети, которые пропали? — спросила она. — Где их комната?

Настоятель повел их к следующей спальне, в которой было шесть кроватей.

— Здесь у нас мальчики одиннадцати-тринадцати лет, — сказал Лороуд. — Вот это кровать Санвина, — он указал на спальное место у самого окна рядом со стеной, примыкающей к спальне, в которой они были только что. — А это место Гефа, — он указал на соседнюю койку. — Никто не видел, как и когда они исчезли. Тут была ужасная неразбериха, и пока воспитатели всех успокаивали, никто не замечал их отсутствия. А потом, когда детей разместили на ночь в игровой и всех пересчитали — оказалось, что двоих не хватает.

— Они могли убежать, боясь наказания за… страшилки? — предположил Гвеон.

Лороуд задумался ненадолго, а потом кивнул.

— Им часто доставалось, трудные ребята. Выдумывать ужастики начали старшие, но эти, поняв, как сильно это действует на других, переняли это развлечение. И, надо сказать, они оказались достаточно изобретательными в своих выдумках. Так что же, вы думаете, что это рызеда?

— Рано судить, — покачал головой Пагрин. — Есть признаки, но ничто пока что не доказывает и не опровергает эту версию на сто процентов. Так как дети описывают то, что они… видели или слышали?

— Каждый по-разному. Некоторые вообще ничего не замечали, но потом начали привирать, просто чтобы не выделяться. Падас видел чёрную собаку, которая пыталась пролезть через дыру. Йорган и Таш описывают просто чёрную кляксу, которая плевалась колючками и едкой кислотой. Эубук говорит, что просто кто-то кричал, очень громко, как будто его режут, а потом сказал, что видел руку с ножом. Я не уверен, говорит ли он правду…

— А воспитатели? — спросил Пагрин.

— Нет. Пару раз слышали странные звуки, но никто ничего не видел. Одма, правда, сегодня утром заявила, что заметила какие-то смутные тени, но описать их не смогла. Я думаю, она просто переволновалась.

— Не исключено, что она действительно что-то видела, если у неё высокая склонность к сопереживанию, — заметил Пагрин. — А на верхних этажах кто-то что-то видел?