Алекс во все глаза уставилась на эти строчки. «Европа» был одним из её любимых фильмов, и она точно знала, что он вышел в 1991 году. Так что — значит, всё на самом деле?
Алекс закрыла газету и откинула голову назад. Что за ерунда? Конечно, ей всегда хотелось верить в чудеса, и она до тринадцати лет ждала на Рождество Санта-Клауса, но вот чтобы действительно попасть в то время, когда сама родилась?
Да она даже не родилась ещё в июне девяносто первого! Её день рождения был в этом же году, только в сентябре. Алекс ещё раз ущипнула себя и, убедившись, что всё осталось так же, как и прежде, задумалась.
«Значит, я каким-то образом попала в Брансуик прошлого века. Чёрт, есть-таки магия в этом мире!.. Ну ладно, не остаётся ничего, кроме как поверить. Но это ещё ничего не даёт. Что я буду здесь делать? И вообще, зачем я здесь оказалась? И после чего всё это последовало? Кажется, меня разморил сон на поле, но в этом нет ничего удивительного. И ещё… ещё… о боже, вот оно! Ещё я пожелала очутиться рядом с кем-то… Я даже не помню, что имела тогда в виду. О ком я тогда говорила? О человеке, с которым бы я не чувствовала себя одинокой… Да. И который бы любил меня».
Алекс снова посмотрела в небо. Значит, кто-то там, наверху, отправил её в 1991 год, чтобы она нашла этого человека? И сколько же ему должно быть лет? Максимум, десять. Если старше, то он будет годиться ей в отцы. А если десять и меньше, то ей нечего здесь делать. И вообще, возмутилась она про себя, почему кто-то там, наверху, не подумал о том, что у неё желудок сводит от голода, и о том, что ей негде остановиться?
Да и где этот самый человек? Что-то она не видит, чтобы кто-то спешил ей на выручку. Сразу после этой мысли она почувствовала, что рядом кто-то есть. Приподняв голову, она поставила ладонь козырьком к глазам, пытаясь разглядеть остановившегося перед ней мужчину.
— Присяду?
— Пожалуйста, — небрежно махнула Алекс рукой, и незнакомец сел.
Теперь солнце не мешало ей разглядеть его, и у Алекс перехватило дыхание. Первой её мыслью при взгляде на него было: «о боже, как он красив!». Но через несколько секунд ей в глаза бросилось и всё остальное. «…красив…, - повторила она про себя, — …и при этом выглядит так, словно живёт на помойке».
Ей никогда не нравились неухоженные мужчины. Вот Эндри — он всегда был таким опрятным и красивым! Он… «Эндри теперь нет», — твёрдо сказала себе Алекс. Почувствовав, что при воспоминании о нём сердце начинает болеть, а к глазам подкатывают предательские слёзы, она с напряжённым вниманием стала всматриваться в мужчину, сидящего рядом с ней, лишь бы только мысли об Эндри оставили её.
Что ж, этот субъект был красивым и при этом неимоверно неряшливым. Одежда его была вся измятой и кое-где в краске самых различных оттенков. Лицо уставшее и изнурённое, глаза воспалены, и под ними огромные тёмные круги. «Интересно, сколько он не спал? Или сколько он выпил сегодня ночью? А может быть, и не только сегодня…».
Однако все эти непривлекательные черты в нём не могли скрыть его красоту. Алекс отметила его лицо, поражающее действительно правильными чертами. Глаза были какого-то светлого цвета, но разглядеть она не смогла. И волосы! Светлые, до плеч, они ему невообразимо шли, хотя сейчас и были спутанными и висели неухоженными прядями вдоль лица. На губах его играла ленивая улыбка, однако Алекс показалась в ней какая-то затаённая грусть.
Незнакомец плавно закинул одну руку на спинку скамейки, выставляя на обзор свою кисть. Косо взглянув на неё, Алекс признала — пальцы у него тоже что надо.
И вот такие идеальные с точки зрения внешности мужчины пропадают, не сумев побороть свои вредные привычки. Хотя и на них, конечно, находятся женщины, готовые всё это терпеть…
«А не сужу ли я предвзято? — задумалась Алекс. — Мало ли, почему он так выглядит. Вот и я сейчас явно смотрюсь, мягко говоря, странно, и многие обо мне тоже бог весть что могут подумать…».
Мужчина медленно повернул к ней голову и посмотрел прямо в глаза. Алекс смутилась, подумав, что он наверняка почувствовал осмотр, которому она его подвергла. Он глядел на неё пристально, что выбивало её из колеи. Она не удержалась и опустила свои глаза. В ней поднялось раздражение, вызванное и тем, что этот парень так смотрит на неё, и тем, что она до сих пор не может избавиться от своих страхов.
Чтобы прийти в себя, Алекс открыла газету и принялась машинально листать её, невидящими глазами просматривая заголовки и фотографии.
— Тебя как зовут? — спросил её мужчина.
От его голоса по телу прошла лёгкая дрожь. Низкий и хрипловатый… Он говорил преувеличенно медленно, тщательно выговаривая каждую букву.
— Алекс… — прокашлявшись, она добавила: — Александра.
— Мне больше нравится Алекс, — усмехнулся мужчина, чуть покачнувшись. — А меня Форт. Тебе интересна эта газетёнка? — спросил он.
Алекс взглянула в его мутные глаза и вновь уставилась в газету. Определённо, он был пьян.
— Нет, но больше просто нечем развлечься, — ответила она.
Лучшим бы сейчас было встать и уйти. Она всегда боялась пьяных мужчин. А этого… Она не могла понять, почему её охватывают совершенно противоположные желания: она и хотела поскорее уйти от него, и хотела остаться. Только вот для чего ей оставаться здесь? Разве что только…
Она резко подняла голову и, растянув губы в фальшивой улыбке, посмотрела на Форта.
— Прости, а ты не мог бы сказать мне… — Она взяла газету и показала пальцем в то место, где была написана дата выпуска. — Здесь нет никакой опечатки?
Форт наклонился чрезвычайно близко к ней и внимательно вгляделся туда, куда указывала Алекс. Сама же Алекс сразу напряглась, готовая в любой момент вскочить. Она не чувствовала от него запаха алкоголя, однако была уверена, что он пьян. Всё его поведение и внешний вид говорили за это.
Однако больше страха и отвращения её охватывала грусть. Она посмотрела на склоненную над газетой макушку Форта и внезапно почувствовала, как глаза наливаются слезами. Это было странно и совершенно не к месту. Она сморгнула слёзы как раз в тот момент, когда Форт поднял голову.
— Не-а, только кто-то вручил тебе газету на прошлую неделю, — усмехнулся он.
— О, точно! — воскликнула она, чувствуя себя при этом возгласе полной дурой. — А мне показалось, тут написано «июль», надо было приглядеться внимательнее…
— Ты не местная? — спросил Форт, прерывая её.
— Да, — осторожно призналась Алекс, — а что, так заметно?
— Ага. Приезжих вообще не трудно узнать, — продолжал говорить Форт, переводя взгляд на дорогу, по которой с каждой минутой проходило всё больше и больше людей. Алекс представляла, как странно они с Фортом смотрятся вместе со стороны. — Они либо ведут себя затравленно и озираются по сторонам с неуверенным видом, либо делают что-то странное и непонятное, вроде как выходят босиком на улицу, — насмешливо взглянул он на неё.
Алекс опустила взгляд на свои ноги и слегка улыбнулась. В той позе, в которой она сейчас сидела, пятки её были прекрасно видны, и она заметила, что ступни её теперь чёрные, как и асфальт, по которому она шла.
— Так откуда ты, Алекс? — поинтересовался Форт.
Она помолчала, раздумывая, говорить ли правду. Возможно, слишком опасно открываться перед кем-то здесь… К тому же, этот Форт не должен внушать ей доверия. Его постоянные мельтешения на скамейке, когда он менял позы каждую минуту, должны были раздражать её. Его воспалённые глаза должны были пугать её. Весь его вид должен был отвращать её.
Только в том и состояла странность: должно было… Всё это должно было быть, но она, напротив, желала ему рассказать правду, желала поделиться с ним и всё меньше желала уходить от него.
— Из Джесапа, — всё-таки решилась она.
— И какими же путями оказалась здесь?
— Сама не знаю… То есть, — поспешила исправить оплошность Алекс, — я приехала погостить к тёте… М-м, а что ты делаешь на улице в такую рань?
— Сам не знаю, — пожал Форт плечами, отвечая тем же тоном, что и она, — решил вот прогуляться, освежиться после бурной ночи.
