Когда она повернулась и заметила, что я на нее смотрю, наши глаза встретились. Я не был уверен в том, что она знает, кто я, и мое сердце забилось быстрее. Но Сорайя равнодушно отвернулась.

«Разве она не знала, как я выгляжу?»

Я ломал голову. В айфоне было совсем мало моих фотографий, на них я был одет непринужденно, потому что навещал бабушку. Возможно, она не стала просматривать снимки. Нет, Сорайя Венедетта определенно открыла бы свой большой рот, если бы она меня узнала.

«Она не знала».

Я с облегчением вздохнул и продолжал завороженно смотреть на ее красивое лицо. Это была та самая женщина, которая двумя днями раньше перевернула мою жизнь вверх дном. Я заметил свободное место, сел, вытащил айфон и прокрутил список контактов до ее имени.

«Это будет весело».

Это было самое невинное, что я мог придумать. Я догадывался, что если бы я начал рассказывать ей, как представлял ее в ду́ше этим утром – как я смазываю маслом эти большие невероятные груди, и мой член движется между ними вперед и назад, – она бы мне не ответила.

Я не мог смотреть в ее сторону, но я сообразил, что если смотреть в окно, то я увижу в стекле ее отражение. Она подняла голову, она посмотрела в мою сторону, а потом снова опустила взгляд на свой телефон.

«Врунья».

После того как она отправила сообщение, ее губы изогнула лукавая усмешка. «Я бы ее стер».

Я задрожал от удовольствия, наблюдая, как исчезает лукавая усмешка. Ее губы приоткрылись, и я не сомневался, что, если бы оказался ближе, я бы услышал, как она коротко ахнула. Она поерзала с минуту на своем сиденье и только потом ответила.

«Какого хрена?»

Какое-то время она смотрела в окно. Поезд приближался к моей остановке. У этой женщины получалось зацепить меня, и я понял, что не смогу сосредоточиться на встрече в восемь часов утра, не отреагировав на ее сообщение о запрете на любую оральную активность. Поэтому я копнул глубже.

Черт. Она что, лесбиянка? Эта мысль мне в голову не приходила. Но какая лесбиянка станет посылать обнаженку мужчине?

Поезд сбавил скорость, подъезжая к моей остановке. Если бы у меня не было важной встречи, я бы остался, только чтобы посмотреть, на какой остановке она выйдет. Вопреки здравому смыслу я позволил себе взглянуть на нее перед тем, как встать и направиться к выходу. Ее голова была опущена, она печатала сообщение, но она улыбалась. Великолепной, настоящей улыбкой. Это не была одна из тех приклеенных к лицу, отрепетированных перед зеркалом улыбок, которые до совершенства отработали те, с кем я ходил на свидание. Нет, Сорайя Венедетта улыбалась по-настоящему. Эта улыбка была чуть кривоватой и куда более красивой.

Мой айфон моргнул, сообщая о приеме нового сообщения. Он отвлек мое внимание, и она не увидела, что я на нее смотрю.

«Черт».

Я закрыл глаза, пытаясь успокоиться, но от этого мне стало только хуже. Я сразу увидел ее хорошенькое личико, язык с пирсингом, двигающийся вниз по моему члену, и мои глаза сами собой открылись.

Совершенно сбитый с толку, я едва успел выскочить из вагона, пока не закрылись двери. Как, черт подери, я собираюсь заниматься сегодня делами, имея в своем распоряжении эту новую порцию информации?

Это был прекрасный день без единого облака в синем небе. Я смотрела в окно, пытаясь понять, что такое в меня вселилось. Я и раньше бывала рядом с красивыми мужчинами, с некоторыми даже встречалась. Так почему же пребывание в непосредственной близости от Грэма Дж. Моргана снова превращало меня в тринадцатилетнюю девчонку, начинавшую нервничать, когда симпатичный мальчик садился напротив меня за столик в школьной столовой?

Мне ненавистно было то, как мое тело реагирует на него. Это была какая-то естественная химия, которую невозможно было остановить. Я не могла справиться с тем, что накатывало на меня точно так же, как не могла создать химию, отсутствовавшую в моих отношениях с Джейсоном, последним парнем, с которым я встречалась.

Сев этим утром в более ранний поезд, я совершенно не была готова к тому, что столкнусь с Грэмом. Когда наши глаза встретились, его зрачки расширились, и на долю секунды я подумала, что, возможно, у него такая же физическая реакция на меня, как и у меня на него. Но потом он равнодушно отвернулся. То, что он едва отметил мое существование, было виртуальным отказом, но у меня все еще тряслись руки, когда от него пришло первое сообщение. Единственное, что меня порадовало: по крайней мере, шок от встречи с ним определенно не отразился на моем лице. Он понятия не имел, кто я такая, и я не планировала менять положение вещей.

Мои размышления прервала Ида. Она плюхнула на мой стол высокую стопку невскрытых конвертов с письмами. Ну кто в наши дни пишет обычные письма в колонку советов и отправляет их по почте? «Привет, имейл! Ты тут? Это я, двадцать первый век».

– Как думаешь, сможешь поработать над ответами для колонки в интернете?

– Да, конечно, я могу это сделать.

– Может быть, на этот раз ты сумеешь найти приличные советы.

Черт подери, этим утром я чувствовала себя совершенно неприлично.

– Я постараюсь.

– Стараний недостаточно. Сделай все правильно на этот раз. – Она захлопнула дверь в свой кабинет, и я показала ей средний палец. «Я ей говорила».

Я провела около часа, разбираясь с письмами, пока не нашла несколько писем, на которые, по моему мнению, я сумею ответить в стиле Иды. Первые наброски были скомканы и брошены в мусорную корзину, но не попали туда. Затем я поняла, что есть фокус, который поможет мне написать дерьмовые ответы. Для начала я напишу ответ так, как я это вижу. А затем я буду менять каждое предложение на полностью противоположное. Удивительно, но двухэтапный процесс как будто действительно помог мне настроиться на волну Иды.