– Ты займешься со мной любовью?

– Разве ты сомневалась в том, что это обязательно произойдет прямо сейчас?

– Нет, но я хочу, чтобы сегодня все было медленно. Хочу наслаждаться этим.

– Я могу не торопиться.

Секс – это не ответ на все вопросы, но я был уверен, что собираюсь трахать ее до тех пор, пока она выйдет из этого своего состояния. Я собирался своим телом показать ей, как сильно я люблю ее, и нет ничего такого, что мы не смогли бы преодолеть, пока мы вместе и буквально, и фигурально.

Сорайя потянулась ко мне и начала страстно целовать меня, но эта страсть граничила с отчаянием. Когда мы рухнули на кровать, она крепко обняла меня за шею, притянула меня к себе и широко раздвинула ноги.

– Пожалуйста, – попросила она.

При виде ее обнаженного тела мне сразу же пришлось напомнить себе о ее просьбе не торопиться, потому что в это мгновение мне хотелось наброситься на ее «киску».

Когда я вошел в нее, она так упоительно ахнула мне в ухо. Двигаясь медленно и с напором, я понял, что существует разница между откровенным необузданным трахом и сумасшедшей, страстной физической любовью. Нужно по-настоящему любить женщину, чтобы достичь такой любви. А я точно любил Сорайю так, как никого и никогда не любил раньше. Пришла пора сказать ей об этом.

Опускаясь в нее, стараясь не раздавить ее моим тяжелым жаждущим телом, я прошептал ей на ухо:

– Я так люблю тебя, Сорайя. – Поднявшись и снова опустившись в нее, я повторил: – Я люблю тебя.

В ответ она только крепче вцепилась в меня, выгибаясь и направляя мое тело. Мне так хотелось услышать от нее эти же три слова. Но Сорайя молчала, пока я не почувствовал влагу на моих плечах.

«Она плачет».

– Детка, что случилось?

У меня быстрее забилось сердце. Неужели я ошибался, полагая, что она хорошо со всем справляется? Неужели это была только видимость?

Мои движения замедлились, и она пробормотала:

– Не останавливайся, Грэм. Пожалуйста, не останавливайся.

Я вернулся к прежнему ритму, трахая ее грубее, чем собирался. Она вскрикнула от удовольствия, ее мышцы сокращались вокруг моего члена. Я кончил в нее, опустошив себя до капли.

Мы тяжело дышали, лежа друг на друге.

Сорайя непривычно долго смотрела мне в глаза и, казалось, подыскивала слова. Когда она наконец произнесла их, я едва не потерял самообладание.

– Пусть твое имя не выбито над моим сердцем, оно навсегда останется в моей душе. Больше двух десятков лет я прожила, думая, что меня никто не сможет полюбить. Ты доказал мне, что я ошибалась, спасибо тебе за это. Ты изменил мою жизнь.

Я так и не услышал те три слова, на которые надеялся, но во многих отношениях сказанное значило даже больше.

В эту ночь мы еще трижды любили друг друга, и каждый раз был интенсивнее предыдущего. Наконец Со-райя заснула в моих объятиях, а мне не давало заснуть дурное предчувствие.

В течение следующей недели мне стало ясно, что у меня были все основания беспокоиться. Каждый вечер Сорайя рассказывала мне новую историю о том, почему она не может со мной встретиться.

Ее сестре понадобилась помощь при переезде.

Мать захотела отправиться за покупками.

У нее планы с Тигом и Делией.

Мой страх усиливался с каждым днем, когда я вспоминал нашу последнюю встречу, безусловно чувственную и страстную, но с элементами странного поведения Сорайи.

Ее слова о том, что я изменил ее жизнь, тронули меня, но я никак не мог отделаться от мысли, что она так и не произнесла слова «любовь». С каждым следующим часом это умолчание, казалось, приобретало все большее значение.

Может быть, она меня не любила.

С какой стороны ни посмотри, что-то было не так, и мне нужно было до этого докопаться. Я изо всех сил старался обеспечить ей то пространство, которое, судя по всему, ей требовалось. Я сосредоточился на Хлое, чтобы избавиться от мысли о том, что Сорайя отдаляется от меня.

К концу недели она не оставила мне выбора. Мне пришлось ждать ее у подъезда, пока она не появится. Предполагалось, что она снова проводит время с Тигом и Делией. Но, черт побери, в девять часов вечера она прошествовала по улице рука в руке явно не с ними.

Все произошло так быстро.

Мы с Марко только что вышли из салона Тига. Так как мы с Грэмом не виделись уже несколько дней, я подозревала, что рано или поздно он появится вечером на этой неделе. Я только не знала наверняка, какой день недели это будет. Наш план на сегодня был таким же, как и вчера. Мы посидим, посмотрим фильм и подождем, не удивит ли меня Грэм неожиданным визитом. Если он придет, то я позволю Грэму увидеть Марко в моей квартире и скажу ему, что мне жаль, но я встретила другого и не хотела причинить ему боль.

Ему будет не так трудно в это поверить. Сидя рядом с Марко в вагоне метро, даже я вынуждена была признать, что мы больше похожи на пару, чем я и Грэм. С оливковой кожей, темными волосами, итальянским «сапогом» на шее и массивными бицепсами, он больше был похож на Поли Дель Веккио из сериала «Пляж», чем на мужчину, командующего советом директоров. Честно сказать, до Грэма меня привлекали именно такие мужчины. Но не сам Марко. Для этого мы слишком давно друг друга знали.

Марко был кузеном Тига. Мы все дружили с детства. Хотя я не видела его несколько лет, я знала, что он сделает мне одолжение и притворится моим бойфрендом. Когда Тиг позвонил ему в понедельник, он согласился мне помочь еще до того, как я объяснила все обстоятельства.

– Ты в порядке, куколка? – Марко сжал мое колено.

– Просто нервничаю.

– Ты не хочешь повторить мне еще раз, что я должен говорить, если он появится?

– Нет. – Я выдавила улыбку. – У нас уже есть план.

«Так я думала».

Но я не планировала, что Грэм будет стоять возле моего подъезда еще до того, как я успею вернуться в квартиру. Он прислонился к своей машине и смотрел вниз, печатая сообщение на своем айфоне. К счастью, я увидела его до того, как он увидел меня. Я тут же запаниковала, зная, что произойдет дальше, и быстро схватила Марко за руку. Когда Грэм поднял голову и увидел меня, я реально увидела тот момент, когда разбила ему сердце. Это отразилось на его лице. До него оставалось еще с полквартала, и его глаза зажглись на долю секунды, когда он заметил меня. Но они тут же погасли, когда он увидел высокого темноволосого татуированного хипстера, с которым я держалась за руки.

У меня замерло сердце, когда я увидела боль в его глазах. Я тысячу раз репетировала, что скажу ему, но когда он налетел на нас на улице, я не смогла вымолвить ни слова.

– Сорайя? Какого черта?

Я уставилась на тротуар, не в силах смотреть ему в глаза. Марко догадался, что происходит, и рванул с места в карьер без подготовки.

– Ты, должно быть, Грэм. Сорайя говорила мне, что ты можешь появиться до того, как у нее будет возможность поговорить с тобой.

– О чем поговорить? Сорайя? Что за чертовщина тут творится? – Грэм уже практически кричал.

– Успокойся, приятель. Она тебе все скажет. Мы только вчера за ужином говорили об этом.

– За ужином? Вчера? Сорайя! Ответь мне. Что, черт подери, происходит?

Когда я не ответила, продолжая упрямо смотреть на тротуар, Грэм потянулся ко мне. Марко инстинктивно повел себя как бойфренд-защитник. Он заслонил меня собой и взял Грэма за лицо.

– Послушай, приятель. Я предупреждаю только один раз. Держи руки при себе и не прикасайся к моей девушке. Я не хочу надрать тебе задницу, красавчик, прямо здесь, посреди улицы.

–К твоей девушке?

Дальше события разворачивались стремительно. Грэм сделал шаг назад, потом начал отворачиваться, но только для того, что снова развернуться к нам и со всей силы нанести удар в челюсть Марко. От громкого треска у меня кислота поднялась в горло, и на секунду мне показалось, что меня сейчас вырвет. Я не сразу поняла, треснула ли это челюсть Марко или сломалась рука Грэма. Стук сердца громом отдавался у меня в ушах. И этот звук мог быть и звуком моего сердца, разлетевшегося на куски.