— А ты ведь брата встречать вышел? — Спросил, хмуро глядя на боярина. — Что же, давай подождём его вместе!

Лютобор из-за спины своего дяди смотрел на великого князя. Тот, поручив коня своим дружинникам, стоял на льду, мрачно косясь на боярина. Мимо сплошным потоком, блестя бронёй и оружием, проходило войско. Дружина за дружиной, полк за полком, втягивались в ворота стана. Владимирцы, переяславльцы, ростовцы… Путислав смотрел на них и выглядел всё более и более озадаченным. Наконец он не выдержал и сказал, непонятно к кому обращаясь.

— Уж больно они свежие! Битых нет, увечных тоже… Были ли они в сече?

Князь не ответил. Воины проезжали в молчании. Ярославские, московские… Суздальский полк появился последним. Впереди ехал княжич Всеволод под своим стягом с некоронованным львом. Он, было, придержал коня, но Юрий нетерпеливо махнул рукой, мол, не задерживайся! Воин Авдей следуя за княжичем, проехал мимо, не глянув на боярина и его племянника. А Лютобор смотрел на проходящие мимо ряды суздальского полка и не находя нигде своего отца, испытывал всё большее беспокойство.

Последними, из-за берегового изгиба, появились волокуши. Увидев их, Лютобор подумал, что в них должно быть везут добычу. Заметив, как торжественно мрачно приосанился великий князь, сердцем ощутил, что не угадал. После этого все передуманные за сегодня мысли в его голове смешались и помчались, обгоняя друг друга всё быстрее по мере приближения этих волокуш. Возле передних ехал Векша. Поравнявшись с ожидавшими его людьми, он спешился, растерянно глядя на Юрия, Путислава и Лютобора.

— Да не тяни ты уже! — Выказал раздражение великий князь.

Векша суетливо шагнул к волокушам и на миг, замерев, потянул край укрывавшей их холстины.

Путислав тяжко сутулясь, сидел за столом, с давно опустевшей чашей в руках. Его взгляд бесцельно скользил по шатру, пока не остановился на племяннике. На угрюмом лице отразилась забота. Он хотел было что-то сказать, но вместо этого пристукнул по столу кулаком и отвернулся.

Лютобор его даже не замечал. Из памяти навязчиво лез вчерашний мертвец на лесной поляне. Нелепо скрючившийся на снегу, тараща буркала на лужу крови, вытекшую из дыры в темени. Лютобор её пробил, его же чеканом. А потом подвесил тот чекан к поясу. Хотел показать отцу и услышать слова одобрения. Не довелось. Отец мрачно спокойный лежал в волокушах. Хотелось думать, что он спит, но лоб его был холоден как тот снег, которым Лютобор вчера оттирал кровь со своих пальцев. Мысли неслись галопом, и отрок не пытался ухватить ни одну из них. Ему хотелось закрыть глаза, а потом проснуться.

Длинный разрез на горле, указывал на то, как именно умер отец.

«Но почему? Зачем они сотворили такое? Против всех обычаев умертвили пленников!» — Лютобор ища ответ посмотрел на дядю. Тот уже долгое время почти без движения сидел на скамье, уставившись в стол перед собой.

«Путислав и сам ничего не знает». — Отрок даже удивился тому, как впервые, хотя бы мысленно назвал дядю по имени, а не по степени родства.

«Вечером Юрий соберёт князей и бояр. Эрзяне сохранили жизнь одному из воинов. Он то и поведает обществу о том, как всё было. Дядя пойдёт туда, а после всё расскажет мне. И маме». — Он вспомнил, как мать провожала отца. Поцеловав, осенила крестным знамением, как всегда на людях, величаво степенная. Слезам даст волю, много позднее. В позапрошлом году, когда Лютобор ещё оставался дома, он застал её вот так. Тогда утешил мать как мог. Неумело подбирая слова, говорил, что всё будет хорошо и отец вернётся как всегда с победой. А она улыбнулась, обняла его и больше не плакала.

«Что же будет с ней, когда она узнает?!» — Лютобор представил как Путислав, в свойственной ему манере, сообщает матери о гибели отца.

«Я должен ей это сказать!» — Неожиданно для себя решил он. — «А для того, сам всё услышу из первых уст». — Он поднялся со скамьи и встал перед дядей.

— Ныне же, возьми меня собой к князю!

Путислав воззрился на него в немом изумлении.

— Возьми! Юрий Всеволодович тебе не откажет! — И добавил уже просительно. — Великий князь сироту не прогонит.

Боярин смерил взглядом племянника от макушки до каблуков и, сохраняя тоже удивлённое выражение лица, кивнул соглашаясь.

Лавр и Мезеня на руках внесли Жиляту в шатер. Бережно, стараясь не потревожить рану, помогли улечься на ложе. Потом Лекарь отпустил племянника, напутствовав, как ухаживать за Коченем. Когда парень уже направлялся к выходу, Жилята счел нужным еще раз напомнить ему наказ Путислава.

— Ни слова о том, что услышал от пленного! Кто бы ни спросил! Понял ли? Ступай!

Скоро и Лавр засобирался уходить.

— Пойду я. Изяслав вот-вот может опамятовать. А к тебе может быть, прислугу приставить? Вдруг, что понадобится.

Жилята об этом и сам уже думал, но просить не решался, стыдясь своей слабости.

— Подмога сейчас лишней не будет. Бывает, так хочется выйти отсюда! А сам-то я как видишь на одной ноге… — Он виновато улыбнулся.

Лавр понимающе кивнул.

— Хорошо. Пришлю тебе в помощь холопа из обозных. Да скажу, что бы он клюку тебе вырезал.

— На что же мне клюка? — Насторожился Жилята. Он вдруг отчетливо представил хромоного опирающегося на палку себя и взгляды других. Это видение ему не понравилось. Он поспешил его отогнать. — Не нужна мне клюка! Уж я без неё и сам, как-нибудь.

Лекарь, шагнувший было, за порог, обернулся и сказал с сожалением.

— А сам ты не сможешь.

— Как долго? — Уточнил Жилята.

Лавр пожал плечами.

— Здесь речь не о времени.

Жилята от этих слов почувствовал какую-то липкую усталость. Нахлынули мысли о себе самом немощном, не способном служить и не нужном. Последнее его волновало более всего.

— А коли всё так, что со мной будет? — Он замешкал, ужаснувшись того, что собрался сделать. В смятении чуть было не обратился за заступничеством к божьей матери, но сообразил, что этим свой грех только умножит. Он сделал над собой страшное усилие, чувствуя озноб всем телом, от того что задумал отступить от учения Христа.

— Люди тебя ведуном называют. Сказывают, видишь, что от других сокрыто. Может, ты и мою судьбу знаешь? Ты расскажи, я в долгу не останусь. — С усилием выговорив, спросил он у Лавра. Тот, после короткого раздумья, вернулся, тщательно задёрнув полог над входом.

— Вот что бы тебе не спросить о том раньше? Хоть седмицу назад, я бы ответил. — Голос лекаря глухо звучал из мрака шатра. — Сказал бы, что станешь большим человеком при важном боярине. И то была бы правда, и ты был бы ей рад! Но только с тех пор произошло очень многое. За короткое время, ты не единожды поступил так, как никогда раньше. — Лавр, не спеша ступая, возник в круге света от малой лучины. На своего подопечного смотрел с интересом. — Меняешься! Боги смотрят и не знают, каков ты теперь. И не могут понять, как к тебе относиться. А этого они ох как не любят. Поэтому прежней твоей судьбы нет. А та, что есть… — Лавр с улыбкой пожал плечами и взгляд его стал таким, какой у него бывал, когда он смотрел на смертные муки раненых. Воину стало жутко. Ведун через него заглядывал в грядущее и что-то там видел. И даже померещилось, что блики тех видений, Жилята может сам узреть в стылых глазах Лавра, примерно также как плывущие по небу облака, можно разглядеть в окне болотной топи. Испугавшись, он смежил веки. Гадать о судьбе, более не хотелось.

Воина звали Артемием. Рассказчиком он оказался не таким хорошим как Кочень. Но находясь далеко от него, видел бой по-другому и смог сообщить много новых подробностей. Лютобор затаив дыхание слушал его о том, как Ероха сразил Виряса и перебил его людей.

— Кое-кто убегал. Я гнался за ними. И всех бы догнал. Точно. Если бы не Ероха. — Сказав это, Артемий покосился на князя Василько Константиновича. Тот хмурился, слушая о том, как его ростовцы, во главе с его ближником, сбежали с поля боя, бросив остальных.