Литмир - Электронная Библиотека

Лавр с озабоченностью в голосе, заметил, что полное излечение Жиляты если и случится, то еще не скоро.

— Он вообще может остаться калекой. Ногу ему попортили. Я что могу, то сделаю, но боюсь быть ему на век хромым. Ходить сможет, но с палкой…

— Эко же! — Махнув рукой, перебил его Путислав. — А ездить верхом он будет способен?

Лекарь пожал плечами. Путислав нахмурился. Прошелся по шатру, снова размышляя.

— Это какой же с него тогда воин? — Сказал вслух и обернулся к Лавру. — Но ты его лечи! Делай всё что надо! — Остановился у постели сына и долго смотрел на него. Потом обернулся к иконе, перекрестился и вдруг позвал Прокла.

— Ступай сюда, да возьми перо, чернила и кожу.

Слуга тот час уселся за стол, разложив на нем кусок пергамента и вооружившись гусиным пером.

— Пиши! — Сказал ему Путислав и принялся диктовать. — Грамота честному мужу Жиляте от боярина Путислава Всеславича, о том, что деревня Липовка, что на реке Нерли близ города Суздаль, отныне и навсегда, его, Жиляты, наследственная вотчина.

Прокл только что бодро писавший, вдруг сбился и недоуменно посмотрел на Путислава. Тот, заметив его взгляд, только усмехнулся:

— Ну, чего замешкался? Пиши-продолжай! Не видишь, боярин верного человека жалует за службу! Да нынешний день не забудь указать! Справил что ль? Ну, так давай мне перо! — Перечитав написанное, боярин старательно вывел на пергаменте своё имя. Полюбовавшись на него, довольно кивнул:

— Вот теперь честь по чести!

Лютобор удивлённый столь неожиданным оборотом, с восхищением смотрел на своего дядю.

Эпилог

Утренняя хмарь, через поднятый полог плеснула внутрь шатра, разгоняя его пропитанный гарью сумрак. Жилята замешкался, привыкая к яркому свету и силясь рассмотреть, что там за стенами уже опостылевшего шатра.

Шагах в десяти стояли сани, крытые холстиной, из-под которой выглядывало лицо Коченя. Рядом с ними ждал Агапий. Больше никого не было видно.

— Хорошо. — Выдохнул Жилята и отпихнул докучливо-заботливые руки Мезени.

— Да будет тебе! Я теперь сам! — Опираясь на клюку, выбрался наружу. Тут же, налетевший вихрь морозного воздуха, рванул его, покачнув опасно, но Жилята смог устоять и самостоятельно проделать весь путь до саней. Забираясь них, сердито рыкнул на пытавшегося помочь Коченя.

— Потеснись, а то разлегся!

Воин покорно сдвинулся на самый край. Жилята удобно устраивался на санях, радуясь тому, что за сегодня ни разу не потревожил рану. Тем временем Мезеня заботливо забрасывал их овчинами и еще, какой-то рухлядью.

— Поезжай! — Приказал он Агапию.

Сани плавно по склону поползли к Волге. Жилята обернулся. Его шатёр из всех шатров суздальского стана, один до сих пор оставался не убранным. Жилята, обычно скорый на сборы, сегодня нарочно медлил, предоставляя время суздальским воинам уйти к коновязям. Не хотел, что бы они увидели, как он неловко ковыляет с клюкой, хотя и понимал, что и без них видоков будет достаточно для того, что бы о его немочи узнало всё войско. Стоявшие за шатром холопы, проводив Жиляту взглядом, принялись разбирать шатёр.

На льду реки Агапий остановил сани в самой толчее десятков таких же обозных саней, по большей части гружённых воинским скарбом. Жилята опираясь на локоть, приподнялся осматриваясь. В нос ударил густой запах конского навоза, смешанный с дымом большого догорающего костра. Челядины жгли его, отогревая мёрзлую землю, что бы потом копать в ней могилу для тех своих товарищей, что не пережили тягот походного быта. Жилята слышал, что в этот раз таких не то двое, не то пятеро. Путислав велел похоронить их здесь. В Суздаль разрешил увезти лишь труп зарезанного сторожа, что было неслыханной честью, учитывая то, что места в санях нужны были для тел павших воинов. Погибших как обычно везли в хвосте обоза. Жилята обернулся посмотреть в ту сторону, но обзор был перекрыт Мезеней. Воин сидел на жеребце, поверженного им Иняса, и хмуро присматривался к лесу за Волгой. Последние два дня он был смирным и молчаливым. Должно быть, подействовала та наука, которую ему, не скупясь на брань и оплеухи, преподал его дядька. Сам Лавр ехал в голове обоза вместе с Изяславом. Два дня назад боярич опамятовал и за это время даже немного окреп, но Путислав всё равно очень о нём беспокоился. Лавр согласился сопровождать его сына, наказав своему племяннику в дороге приглядывать за Коченем, который всё еще был очень слаб и не мог ехать верхом. Жилята знал, что это поручение придумано Путиславом для того, что бы молодые воины были под присмотром. Вспомнив об этом, приподнялся, высматривая боярина.

Путислав и Лютобор ехали вдоль берега как раз, к хвосту обоза. Жилята сообразил, куда и с какой целью они направляются и, решил не отвлекать боярина, ради того, что бы с ним поздороваться. Дюжина саней стояла на льду немного в стороне от других. Находившийся возле них монах, вышел на встречу Путиславу. Боярин и его племянник спешились. Монах говорил с ними, они внимали ему, а потом все вместе прошли к самым крайним саням. Там долго стояли, а Жилята смотрел на них, и вдруг вспомнил, как много лет назад, еще с Липицы, он привёз Путиславу весть о гибели его старшего брата, которого должен был оберегать в бою. Тогда Жиляту этим никто не упрекнул, а сейчас он смотрел на Путислава скорбевшего над младшим братом и внутри его, всё разрасталось чувство вины. Торопливо отвернувшись, он увидел Мезеню. Тот вытянувшись в седле, смотрел в сторону коновязи. Там, на лёд реки, выезжал суздальский полк.

Могучие всадники на рослых конях, блестя железом кольчуг и шеломов, ехали по трое в ряд. Красиво и мощно. Жиляте страстно хотелось оказаться в одном строю с ними. Минуя хвост обоза, суздальцы оборачивались в сторону саней с павшими и замечали Путислава. Многие здоровались с ним, другие безразлично проезжали мимо. Возглавлявший их Авдей, остановил полк против того места где еще вчера широкая улица отделяла суздальский стан от стана владимирского. Здесь он спешился, передав поводья своего коня в руки Векши. Прошел несколько шагов вверх по склону и остановился. Жиляте стало интересно, что будет дальше. Долго ждать не пришлось. На самом верху спуска появился сам Юрий Всеволодович в сопровождении пышной свиты князей и бояр. Не доходя, десятка саженей до реки, великий князь остановился и обернулся к следовавшему за ним, старшему сыну. Крепко обняв, он напутственно перекрестил его. Всеволод, поклонившись отцу, направился к ожидавшему его Авдею. Тот подвёл ему статного белого жеребца в золочёной сбруе. Юный князь, к коню шел всё так же степенно, явно наслаждаясь приветствиями, которыми его встречали воины. В самом конце он всё же, не сдержался. Махнул в седло, по-молодецки, не касаясь ногой стремени, придерживаемого Авдеем. Над его головой в порыве ветра хлопнул развёрнутый стяг с золотым львом на зелёном поле. Всеволод счастливый и гордый обернулся на ряды воинов и, махнув рукой, первым тронул коня. Суздальцы издав ликующий рев, последовали за ним, а Жиляте стало обидно за Путислава. Обернувшись, он принялся искать его. Боярин был на том же месте. Он стоял рядом с пока не начавшим движение скорбным обозом и хмуро смотрел на великого князя. И хоть его взгляд был устремлён мимо Жиляты, воину почудилось, что он перехватил его и распознал что-то, что не сулило добра ни Юрию Всеволодовичу, ни его сыну, воинам уходящего за речной поворот суздальского полка и самому Жиляте. Задумавшись над этим, он ощутил безотчётный страх и стал гнать его себя вместе с тревожными мысли. Удивляясь сам себе, с головой укрылся тряпьём, да так и лежал под ним, зажмурив глаза. Плавное покачивание двинувшихся саней, подействовало умиротворяющее. Жилята чувствуя облегчение, подумал о том, как хорошо, наконец-то ехать домой. Только после этого он выбрался из-под овчины и полной грудью вдохнул свежего воздуха.

45
{"b":"648457","o":1}