— Старичок. — Донельзя довольный Тэйт все еще сидел за столом, как зритель в первом ряду, и, положив подбородок на руки, взирал на происходящее.

— Молчи, мелкий. — Я кинул в него вафельное полотенце, подвернувшееся под руку. Тот поймал мягкий снаряд и, разложив его на столешнице, стал аккуратно складывать, разравнивая.

— Как работа? — Поинтересовался он.

— Марго вернулась. — Я сам от себя не ожидал, что скажу ему это.

Брат перестал выравнивать полотенце на долю секунды, но затем снова вернулся к занятию

— И что думаешь делать?

— И отец…

— Ох, заткнись, ладно? Я спросил, что думают об этом родители? Папа? Нет. Я спросил, что думаешь об этом ты. Хотя нет, тоже мимо. Мне интересно: как ты будешь разгребать эту ситуацию?

Я поморщился:

— Тэйт, ты сам прекрасно знаешь, что…

Младший братец снова перебил меня, он вообще даст договорить?

— Джереми, я прекрасно знаю, кто и что такое Марго. Девчонка по принуждению, мы что, живем в прошлом веке по твоему? Да и если забыть об этом ме-елком факте, то Марго — твоя бывшая любовь. Бывшая. Понятно? Ведь если бы это было не так, ты бы не привез домой Лексис? Она тебе что, временная подстилка?

Я еле сдержался, чтобы не ударить своего брата. Давно такого не было.

— Следи за своим языком.

— Следи за своими действиями! Тебе лучше как можно скорее разгрести все это дерьмо, иначе мне придется тоже приложить к этому руку. Я понятно объяснил?

Я еле заставил себя не закрыть ему рот, рукой или с кулака, и все прислушивался к шуму воды на втором этаже. Надеюсь, Лекси не слышит всего этого.

— Я поделился с тобой как с братом, и не хочу выслушивать твои нападки. Вырасти, Тэйт. Эта ситуация не решается с одного пинка. Отец… Да разве же ты поймешь!

Я воскликнул это почти с отчаянием и также захлопнул свой рот. Черт. Что он услышит в моих словах? Но он услышал. На губах младшего брата заиграла злая усмешка, почти змеиная. Глаза, которые были так похожи на мои, сузились до двух тонких щелей:

— Ну, во-первых, может мне и не суждено вырасти, верно? Какие там прогнозы, Великий Доктор Вуд?

Я молчал.

— Что такое? Разве врачи не должны говорить всю правду? В клятву это входит? Или ложь во благо, все дела? В любом случае, ты прав. — Брат подошел ко мне вплотную. Как много в наших лицах было одинакового. Как мало мы были похожи в жизни. — Я вряд ли пойму тебя, верно? Потому что на мне отец крест уже поставил. Ты серьезно хочешь, чтобы я взял и пожалел тебя, что вся ноша «наследника медицинской империи», которая должна была разделиться между нами пополам, легла на твои плечи? Серьезно хочешь, чтобы я попросил прощения потому, что я умираю, блять?

— Тэйт, ты…

— Ох, пошел ты. Заткнись и не говори ничего. Знаешь, я такую судьбу для себя не выбирал.

С этими словами Тэйт вскочил и вышел из кухни. Да, поговорили. Я со вздохом устало опустился на кухонный стул и уперся локтями в стол. Последние события итак выбивали из колеи, а теперь еще это. Чувствовал себя паршиво.

Как оказалось, это не все сюрпризы. На глаза попалась утренняя газета и лицо, изображенное на фото в ее нижней части я бы никогда не забыл. Черт возьми, это же местная газета! Я схватил ее и развернул, быстро пролистал на четвертую страницу, указанную под фото.

— Да вы издеваетесь… — Адриан Блэк, собственной персоны, смотрел на меня с газетной полосы. Статья, посвященная ему, гласила, что спортсмен взял тайм-аут до соревнований, которые пройдут в Канаде в декабре. А сейчас он… Твою мать! Я вскочил, синхронно с этим сминая газету. Этого показалось недостаточно и я снова развернул ее, чтобы порвать на несколько частей. Портрет Блэка и все издание отправилось в урну. Правда вот выбросить этого человека из жизни своей девушки оказалось куда сложнее, чем вытряхнуть мусорное ведро.

Алексис

Не умеешь пить? Не берись. Утро началось вполне хорошо. Я не чувствовала себя плохо, у меня не было головной боли, тошноты и прочего букета, в общем, ничего не предвещало беды. Только легкая сонливость, но, если верить часам, мы с Тэйтом проспали всего 4 часа. Кстати, даже не помню, как я вырубилась.

Но, в общем, прошло всего часа два, как похмелье дало о себе знать. Мне никогда, слышите, никогда не было так плохо. В один прекрасный момент, когда я должна была уже выходить в Академию, вместо этого я пулей пролетела по коридору и кинулась на колени перед фаянсовым другом. Голова стала раскалываться, будто кто-то сжимал ее тисками. Я не могла пить даже обычную воду, поэтому утреннее молоко стало моей единственной пищей. И так: циркулируя между спальней и ванной, иногда проваливаясь в сон, я и провела весь вторник.

Сжалившийся Джереми дал мне какие-то таблетки, которые довольно быстро усмирили боль. Пытался заставить меня поесть хоть немного, но ему не удалось. Вечером я получила еще одну таблетку и провалилась в сон. А там…

«Руки парня. И это не руки Джереми. Они обнимают меня, жарко, интимно. Не так, как обнимают друзья. Тепло разливается по моему тело. Становится невероятно горячо… Но затем меня выбрасывает из его объятий в кромешную тьму, холод. Мне страшно. Я слышу визг автомобильных шин и…»

— Алекс! Эй, Алексис, проснись!

Надо мной стоял Тейт, с широко открытыми глазами. Зеленые. Красивые изумруды. А во сне… Во сне снова был этот обжигающе-ледяной взгляд. Растрепанные темные волосы Вуда младшего были мокрыми, зеленые пряди от этого приобрели оттенок близкий к хаки. Думаю, это ценная информация для армии, с такой прической в засаде никого не видно. Тэйт явно выскочил из ванной на всех порах, потому что пара капель с них упала на кровать. Я потерла глаза:

— Тэйт? Что-то случилось? Ты решил поработать будильником? Даже не надейся на чаевые.

— Это я хочу спросить у тебя что случилось, ты орала так, что я прибежал сюда прежде, чем соседи решат вызвать копов. — Фыркнул парень в своем обычном тоне, но озабоченный взгляд все еще блуждал по моему лицу. — Правда, с тобой все хорошо? Тебе что-то снилось?

— Да, наверное, не помню, если честно… — Я приподнялась на кровати, голова отдалась на мои движения острой болью, от которой я зашипела. — Потерев висок, я посмотрела на кровать. — А где Джер? И что я кричала? Слова или…?

— Уехал рано, срочный вызов. Ты звала… Кого-то.

Я лишь устало кивнула. А Тэйт все еще стоял над душой, внимательно, даже как-то напряженно вглядываясь в мое лицо.

— Слушай, — Не выдержала я через какое-то время. — Со мной все нормально, окей? Мне приятно, что ты беспокоишься, но от того, что ты закапаешь водой все одеяло, мне легче не станет. Так что кыш отсюда.

Вуд, наконец, сменил обеспокоенное выражение лица на хитрую улыбку и неожиданно замахал головой так, что брызги с его разноцветных волос полетели мне в лицо. Я завизжала, укрываясь одеялом:

— Утренний душ, мелкая!

— Ты дурной! — Захохотала я, ударив его подушкой.

— Ага, и тебе доброе утро. — Хмыкнул он, поднимаясь. — Вставай, давай, уроки никто не отменял. Не позволю тебе филонить два дня подряд. Тем более ты слишком вредная для умирающей.

— Все сказал? Вали.

— Бегу-бегу!

Парень исчез в проеме, но затем его голова снова показалась из-за двери:

— О, знаешь еще что? Там осталось немного мартини от Сонии, я решил, что как очнешься, ты захочешь похмелиться…

Я еще раз кинула в него подушкой, но попала в закрытую дверь, за которой сразу раздался хохот.

Когда я, после душа и в форме выползла на кухню, меня уже встретил запах горячих тостов. Мои подозрения подтвердил характерный звук: два кусочка поджаристого хлеба подпрыгнули в тостере, а Тэйт тут же подцепил их вилкой и отправил на блюдо, на котором уже красовались румяными боками их собратья.

Услышав мое приближение, Тейт обернулся и искренне улыбнулся, от этой улыбки по всему телу разлилось тепло. Даже его ярко-зеленые глаза искрились, будто драгоценные камни.

— Я мажу булки, ты готовишь мне яичницу. — Выдал парень.