— Мне нужно в туалет.

— Ну, заодно уже и в душ. Ты же знаешь, я люблю чистоплотность. А ты живешь в деревне, там же у вас даже душа нет, насколько я понимаю.

«И вот это я проглочу? — подумала девушка. — Он настолько для меня ценен, что я все это буду терпеть?»

— А знаешь, я перехотела. Я ухожу, навсегда. От тебя и из твоей жизни.

Илья вздернул брови, закинул нога на ногу, сделала удивленное лицо.

— Мы давно уже не друзья, не любовники, не коллеги! От всего этого остался огарок свечи, который именно ты тушишь, тушишь, и никак не затушишь, а я все еще на что-то надеюсь! Все, больше меня ничего не держит. Но мою работу не трогай, если в тебе осталось хоть что-то святое. Пусть ты останешься в моей памяти тем божественным Ильей, которого я полюбила. Больше тебя с твоим характером никто не будет так любить, поверь. Когда-нибудь ты это поймешь… и тебе станет стыдно… или не станет. Наверное, ты не знаешь, что такое ответственность за человека, за того, кого приручили…

— Ты не котенок, чтобы тебя приручать!

— Да, я — не котенок. По крайней мере, не твоя кошка. Я пошла. Спасибо за коньяк.

Карина сняла пальто с вешалки. В таких случаях Илья обычно не держал ее, шел следом или выжидал, но сегодня он стал действовать решительно. Он схватил Карину за руку. Карина попыталась увернуться, сказав, что он делает ей больно.

— И мне больно. Я настраивался, и ты вот так просто уйдешь?

— А что меня держит? Ты свой выбор сделал, позволь и мне сделать выбор.

— Ты же сказала, что ты меня любишь!

— К сожалению. Но даже любя, можно отпускать, не делая человеку больно. — Карина говорила тихо, томным голосом. Сейчас она чувствовала себя учителем, а его — ее учеником. Сейчас ему нужно объяснить, что значит любить. Любить не для себя, а для кого-то… не распоряжаться чужой жизнью, а беречь ее как хрустальный сосуд, если, конечно, любишь… — Ты прожил жизнь, но так ничего и не понял… Но зато ты профессионал. Цени в себе это качество, наверное, оно самое важное в твоей жизни и оно обязательно ответит тебе взаимностью. Удачи вам, Илья Тимофеевич.

Карина хотела выдернуть руку, но Илья держал очень сильно. Такой силы она в нем раньше не замечала. И таких злых искорок в глазах бывшего Бога не видела никогда. «Вот что значит отказать мужчине!» — подумала бывшая любовница и дернула руку еще раз. Он проиграл, но сдаваться не привык. То, что она уйдет и на этот раз безвозвратно — даже и тени сомнения не оставалось. Как бы ни было больно, но больше она никогда не вернется к нему и не позволит ему до себя дотронуться, даже если он будет умолять, а она — умирать от желания! Вот буквально сейчас в одно мгновение она сделала выбор.

— Если ты сейчас не останешься, то не будешь работать нигде по специальности в этом городе, я тебе это обещаю!

— Спасибо, что открыли свое истинное лицо, Илья Тимофеевич. Вы правы, нельзя было смешивать профессиональное с личным. Именно вы их смешали и нигде со мной не справились.

Томный голос пропал, Карина сузила глаза по-кошачьи, и образ той самой стервы, которой её называли люди, заиграл сам собой. Илья отпустил ее руку, она оттолкнула его на кровать, бросила пальто и легла рядом.

— Так ты просто шутила?

— Конечно, от вас набралась. Я же способная ученица! Сейчас продемонстрирую.

Карина задергала ремень на брюках Ильи. Он задышал тяжело и прерывисто.

Карина вскарабкалась на него, снимая с себя одежду.

— Так мне надо в душ или?..

— Не надо, я желаю тебя, как никогда.

— Вот и замечательно. Я тоже хочу тебя.

— Подожди, давай хоть разденемся и свет выключим.

— Зачем? И так хорошо. Чего нам стесняться? Чем нам помешает свет? Неромантично?

— Хорошо. Мне — хорошо. Продолжай!

Карина прильнула к губам Ильи, глубже засовывая язык в его рот, так, что Илья застонал от возбуждения. Карина остановилась, наблюдая, как он сходит с ума.

Карина ласкала его тело, не прекращая поцелуя; она помнила все его эрогенные зоны.

«Был и останешься эгоистом, думая, что женщине ничего не нужно, только бы войти в нее и выйти!» — думала она, продолжая возбуждать мужчину.

— Подожди, я выключу свет, а то и правда, не романтично.

— Да черт с ним, с этим светом! Не останавливайся.

Карина медленно разделась, демонстрируя большую грудь на хрупком нежном теле. Медленно двигая руками, она расстегнула белоснежный, кружевной бюстгальтер. Илья лежал поперек кровати на спине, Карина сидела на его ногах, лаская самое потаенное место, отчего Илья сходил с ума еще больше. Когда- то она вытворяла с ним такие вещи, от которых он улетал и едва возвращался… Карина не брала ничего взамен, ей нравилось приводить в восторг своего любимого. Он признавался, что его жена никогда не делала с ним ничего подобного, и он знать не знал о таком космическом наслаждении. Удивлялся, откуда Карина владеет техниками секса, потом вспоминал, что у нее были и другие партнеры, что приводило его в бешенство, но блаженство было превыше ревности, и он отдавался во власть ласк юной любовницы… Илья был готов ради таких безумных ласк бежать за ней, как мальчишка. Видимо, вот это и называется кризис среднего возраста, о котором тогда Карина ничего не знала, а в народе именуется как «седина в бороду — бес в ребро». За такой блажью и бегут мужчины из семей, не умея выстроить такие же отношения со зрелыми женами, приумножая страсть и не давая погаснуть огню любви… Карина все это понимала на глубинном уровне, но не могла объяснить это ни себе, ни другим простыми словами. Да… поистине, жизнь берет дорого за свои уроки… Карина сама в этот момент улетела… но вспомнила: «Он делает из меня бесплатное приложение к своему эго. Хватит себя раздаривать просто так, хватит!»

— А знаешь, я все же схожу в душ, — вдруг произнесла она.

Илья встрепенулся и пытался схватить девушку за руку.

— Не надо никакого душа, не надо.

— Подожди меня, я сейчас вернусь, — откуда-то возник у Карины мурчащий голос…

Встала и прошла в ванную комнату. Включила воду и посмотрела на себя в зеркало. Ее тело хотело нежности, но чувство собственного достоинства и гордость, которые, наконец, включились, говорили обратное: если сейчас согласиться, то так и останется в его глазах девицей легкого поведения. «Да, уходить надо достойно. Пожалуй, я так и сделаю. Только как уйти, чтобы он запомнил?..»

Решение пришло само собой. Выключив воду, она вернулась к Илье, обнаженная и прекрасная. Точеная фигура, локоны, раскиданные по плечам, колыхающаяся грудь… Карина легкой соблазнительной походкой прошлась по комнате, присела на краю кровати и спросила:

— Ты по-прежнему меня хочешь?

— Очень.

— А что ты готов положить у моих ног?

— В смысле?

— В прямом. Я не хочу больше отдаваться за «просто так».

— Это другим не отдавайся, а я — вроде как твой первый мужчина.

— И это дает тебе право использовать мое тело для своих плотских утех?

Илья сделался вмиг серьезным.

— Если ты больше не хочешь меня, то так и надо было сказать прежде, чем мы приехали сюда.

— Ты не просто мужчина. Ты был моим Богом, любимым Богом, — напоследок решила выговориться девушка.

— Был? Теперь уже нет?

— Ты убил все. Убил меня, убил любовь. Тогда еще, 31 августа.

Карина встала и взяла сумочку, которая лежала в кресле. Илья наблюдал за ее грациозной походкой. Достала из сумочки блокнот и вернулась к Илье. Присела и открыла нужную страницу:

— На, почитай. Это стихи, посвященные тебе.

— Ты сама написала?

Карина кивнула. Илья начал читать. Возбуждение поутихло, и Карина рассмотрела его тело — стареющего мужчины, все еще крепкого, однако ничего божественного в нем не осталось. «И почему я его люблю? Совсем не Аполлон ведь. У Кирилла — мужские достоинства получше, а он мне безразличен. А здесь нет ничего такого, от чего можно сходить с ума. Почему так медленно умирает любовь?»

Илья водил глазами по тексту. Было видно, что ему это льстит, ведь приятно, когда тебе посвящают стихи. Карина писала искренне, когда умирала от одиночества и переживала разрыв отношений. Стихи были про то, как она хотела славы, думая, что ее любимый — рыцарь и герой их времени, но что никакая слава не сравнится с счастьем любить Бога…