— Сделаем быстро!

— Не сомневаюсь! — радостно подхватила красивая девушка.

Юля выдохнула. Проблема решилась. Дамы завели беседу о том, какой лак будет использовать предпочтительнее (ведь мы же не хотим навредить вашей милой собачке!) и, игнорируя Юлю, прошествовали внутрь салона.

Белохвостикова переступила с ноги на ногу, поняла, что пятки в гостиничных тапках озябли и повернулась к лифтам.

Навстречу ей вынырнул Всеволод.

— Вот ты где, я тебя всюду ищу, — зашипел Кузнецов. — Там какая-то гостья хотела сделать прическу собаке.

— Я уже решила этот вопрос, — холодно ответила Юля, раздосадованная тем, что ее никто не принимает всерьез.

— Ты? Сама? — удивился заместитель.

— Ну конечно сама.

Этот взгляд ей уже был знаком: насмешливо-скептичный, с макушки до носков.

Юля не стала продолжать беседу с Кузнецовым, только пошла к себе в номер, и, как есть, прямо в халате, упала лицом в любовно выбранную подушку. Поплакала от несправедливости мира минут пять, а потом уснула. Радости от подушки, выбранной в специальном меню, не было.

Рома

Роман проснулся от невозможного шума. То, что шум может быть разным, и возможным, и невозможным, он знал прекрасно — жил в большом городе, учился с крикливыми студентами, катался с горок в аквапарке, наконец.

Но здесь шум был невозможным. Сначала стоял какой-то бубнеж. Потом он повысился на несколько децибел, и к нему прибавились звуки деревни. Закукарекал петух и Роман резко поднял голову с подушки. Это уже ни в какие ворота.

Яковенко посмотрел сквозь прищуренные глаза на следы своего ночного разгула и застонал: решил, что пришла расплата за все его алкогольные возлияния. Но просто так скрываться за дверьми его хлипкой крепости уже было неприлично, и Роман вылез из кровати.

Натянул джинсы, мятую футболку-поло, взъерошил рукой волосы, почесал щетинистый подбородок. Решив, что и в таком виде он смотрится великолепно в дыре с желтыми обоями, вышел навстречу неприятностям.

Неприятности встретили его ярким солнечным светом, весёленькой расцветкой не полюбившихся Яковенко обоев и целым скопом народу, стоявшем в дверях.

Катя в очередном цветастом платье пыталась что-то доказать глуховатой бабульке в платке, а сзади бабки напирал народ.

Шум стоял такой, будто бы на рыночной площади устроили распродажу огурцов оригинального засола с водкой. Катя старалась оттеснить женщину в дверь, чтобы трое посетителей за ней смогли, наконец, войти, а бабка, вцепившись в Катину руку, делала вид, что не понимает маневра.

Пара молодых людей — девушка и парень, юные, как ранняя весенняя травка, возмущались в дверях. Бабка успевала сказать им пару ласковых, чтобы снова вернуться к увещеваниям Кати.

За кукольной парой стоял огромный мужик с красным лицом, толи от солнца, толи благодаря регулярным возлияниям, и хохотал басом. Для него это было очередным развлечением.

Роман выпучил глаза на весь этот цирк и хотел снова раствориться в тени собственного номера.

Но Катя вовремя увидела движение позади себя и взмолилась:

— Роман Игоревич, примите меры, прошу вас!

Яковенко не оставалось ничего другого, как обратиться к разом притихшей толпе.

Бабка, несмотря на огромный Ромин синяк, справедливо определила в помятом мужчине самого главного, сменила тон и набросилась на него.

— Миленький, касатик, ну как же так. Вот она вот, — кивок в Катину сторону, — запрещает мне селиться в номера. Ну где же это видано, чтобы запрещали-то?

Роман строго посмотрел на Катю.

— Действительно, Екатерина, в чем дело?

Катя, севшая за стол на рецепшене, выглянула из-за компьютерного монитора.

— Ну как же, Роман Игоревич…

— Вот и я говорю, касатик, заселяйте!

— Катя, заселите немедленно женщину! — отрывисто дал команду Роман, злой и рассерженный заминкой — в голове начинала пульсировать боль. Виски сдавило обручем, еще и бабка мельтешила своим цветастым платком.

— Ну раз вы так настаиваете, — пожала плечами Катя, а потом вдруг вскинулась, будто решила: будь что будет! — Так у нее и справок нет!

Роман подумал тоскливо, что в сумасшедшем доме, наверное, тоже можно оказаться без справки. По крайней мере он сейчас там и находился.

— Без справки селите! — рявкнул он.

Катя протянула руку к бабке за паспортом, а та сразу сделала умильное личико и залопотала Роману что-то вроде: «касатик, хороший человек, сразу видно, дай бог тебе жену добрую».

Яковенко, с трудом вращая налитыми кровью глазными яблоками, перевел взгляд на молодую пару.

— Вам номер одноместный?

— Конечно, — улыбнулись те и сразу начали обниматься, да так, что сразу стало понятно — ребята пришли не просто так, а отмечать, по крайней мере, медовый месяц.

Роман сразу навел порядок в очереди, и запара, от которой он бы хохотал у себя в «Самара-сити» как минимум месяц, рассосалась. Всем дали ключи от номеров, и бабка, несмотря на то, что была оформлена раньше всех, наконец, взяла свою сумку и пошла в свой номер. Открыла двери под пристальным взглядом Романа и ушла в подъезд. Вернулась она оттуда с огромной клеткой, в которой попискивали, покряхтывали, квохтали куры.

Она невозмутимо прошла мимо ошеломленного Романа в свой номер и снова вышла в подъезд.

Яковенко обалдел. Такого он явно никогда не видел за всю свою жизнь в качестве богатого и успешного управляющего и директора отеля.

Пока Роман собирал себя в кучу под названием «хомо сапиенс», бабка перетаскала четыре клети с курами, закрыла дверь, и оттуда донесся привидевшийся несколько минут назад клич петуха.

Яковенко застонал и закрыл рукой лицо. На его «фейс-палм» отреагировала Катерина, которая оформляла последние документы в одиночестве перед компьютером.

— А я вам говорила! — победоносно выдохнула она и явно едва держалась от распиравшего смеха.

Роман плюнул, но, не желая показывать себя слабой и проигравшей стороной, ответствовал, как сделал бы, будь он у себя на работе:

— Клиент всегда прав. Нужно создать все условия.

— Конечно, если бы нее имелись вет. справки! — все-таки сказала ехидная Екатерина и у Яковенко окончательно испортилось настроение.

Он почесал синеватый синяк и снова вернулся к себе в номер. Там его ждали недопитый виски и недосмотренный фильм на телефоне.

Роман решил расслабляться по полной статье — на всю катушку. Драки, так драки, алкоголь — так алкоголь, правда, синяк мешал вкусить вольготную жизнь в полной мере, до конца, до последней капельки на донышке, но, селя ви, как говорил этот противный Степан.

Кстати, о Степане.

Роман переключил сотовый телефон из режима просмотра фильма и вышел в соцсеть. От увиденного у него натурально волосы встали дыбом, во всех, так сказать, местах.

«Мой хороший друг и товарищ, одногруппник Роман Яковенко, директор самого крупного отеля «Самара-сити» вызвался поднять с колен умирающий отель на краю вселенной — в Жигулевске. Чтобы игра была честной, он великодушно отказался от собственной золотой карты, оставил рабочий телефон в офисе и отбыл в известном только нам направлении. Сможет ли Роман сделать из пристанища бомжей настоящий отель, или его хваленые мозги, его сомнительный опыт подведет моего товарища? Покажет время! А я вам все напишу, сфотографирую или даже сниму на видео, дорогие мои други и подруги!» — говорилось в сообщении, приправленном фотографией этих участника этого самого заговора против природы — Романа Яковенко.

Под постом насобиралось уже более тысячи комментариев и Яковенко застонал, прочтя только первую десятку. По спине пробежали мурашки, противные, холодные. Руки задрожали, а во рту стало противно-противно, будто бы наутро после тридцатилетнего юбилея.

Роман сглотнул, и по горлу будто бы наждачкой резануло. Надо что-то делать! Он набрал номер Степана, и услышал автоответчик. Потом еще и еще раз.