Роман.

В баре гремела музыка. Танцпол гудел от тел извивающихся людей, любителей ночного образа жизни. Между посетителями сновали юркие официанты с подносами, на которых всеми цветами радуги играли на свету разноцветные коктейли.

Танцовщицы гоу-гоу честно отрабатывали свою зарплату — крутили своими напомаженными филейными частями тела под музыку влево-вправо, вперед-назад, выписывали такие невероятные «восьмерки», что голова кружилась. Гуттаперчевые силиконовые девушки привлекали внимание и мужчин, и женщин — возле танцевальных стоек собралась внушительная толпа.

Басы отталкивались от вибрирующих стен и рассыпались под ноги танцующих, а наверху клубился искусственным дымом потолок — новое изобретение итальянского дизайнера. Яркие огни софитов поочередно выхватывали из плена темноты то одного посетителя, то другого, диджей на сцене бесновался вместе со всеми, создавая настроение полного отрыва от действительности.

Люди все прибывали и прибывали, их поток не останавливался, и уже через полчаса официанты обслуживали только столики — пройти вдоль танцпола было невозможно.

Словно море, люди сходились и расходились. Но вся эта разноцветная какофония из запахов, одежды, цветов, музыки будто бы разбивалась о бар, который стоял в самой глубине клуба.

И именно оттуда — из глубины бара — на всю эту вакханалию одобрительно взирал Роман. Поставив «олдфешн» с виски на прозрачную поверхность стойки, натертую неутомимым и услужливым барменом, он поигрывал пальцами, отстукивая только ему понятный бит, и смотрел из — под полуопущенных ресниц, как функционирует его империя.

Швейцарские часы и те работали чуть хуже, чем гостиничный комплекс, который принадлежал Яковенко. В настоящее время Роман был в этом убежден и поэтому улыбался снисходительно, спокойно, уверенно.

Он только что проводил губернатора области, заручившись поддержкой в любых вопросах, и был настолько доволен собой, что почти проигнорировал тот факт, что бармен только что прямо перед его носом уронил бутылку водки. Весёлый звон стекла и забористый, испуганный мат от бармена поглотила новая танцевальная композиция, а все глаза служащих бара испуганно метнулись в сторону излюбленного места владельца самого крупного отеля города.

Роман же, сохраняя на лице благодушное и расслабленное выражение, только замедлил темп отбиваемой пальцами чечетки, едва заметно поморщился.

Молоденький бармен пулей срикошетил с места преступления, и его тут же сменила администратор собственной персоной.

Продемонстрировав всем желающим упругий, накачанный зад, обтянутый шелком брюк, она достала из морозильной камеры новую бутылку. Развернувшись, подкинула ее в воздух, мастерски перевернула и ровной струёй разлила алкоголь по шотам на стойке.

Компания у бара одобрительно заулюлюкала, кто-то захлопал в ладоши. Мужчина с приличным брюшком над ремнем джинс бахнул ладонью о стойку — под ней мелькнула купюра крупного достоинства.

Администратор по ту сторону стойки протянула руку. Мужик окинул сальным взглядом ее точеную фигурку, задержался в вырезе на блузке и пророкотал, обращаясь непосредственно в декольте:

— Остальное на чай!

Девушка пожала плечами, бросила быстрый взгляд на Романа, который смотрел на это представление из своего угла. Мужик за стойкой сглотнул: в вырезе белой блузки эротично столкнулись два мяча уверенного третьего размера.

— Красавица! Выпьешь с нами?

— На работе не пью, спасибо! — ей пришлось перегнуться через стойку, чтобы быть услышанной — к вящему удовольствию мужика, пускавшего слюни в вырез блузки.

— А со мной?

— Тем более! — резко бросила она, взяла деньги и развернулась, качнув тренированным задом. Мужик рассмеялся и даже прихлопнул от чувств ладонью по стойке.

Компания выпила, весело закусила нарезанными дольками лимоном и растворилась в танцующей толпе. На смену администратору вышел успокоившийся бармен.

Девушка большим пальцем левой руки углубила декольте, так, что грудь едва не выпрыгнула из бюстгальтера, и медленным, провокационным шагом пошла на Романа.

Яковенко завороженно наблюдал за тем, как тигриной походкой к нему приближалась крутая администратор, и схватился за «олдфешн», как за щит. В бокале булькнул чуть растаявший лед, и это отвлекло Романа. Разорвав зрительный контакт с девушкой, он поднес виски ко рту и сделал большой, обжигающий алкоголем горло глоток.

И тут же закашлялся: сзади его приветственно похлопали по спине.

— Опять пьешь, Яковенко?

Роман закатил глаза. Администратор снизила темп шага, зло прищурившись на человека, стоявшего позади начальника.

— Степушка! Какими судьбами? — расплылся он в искусственной улыбке в ответ.

— Так как же, Роман Игоревич, не навестить вас в вашей обители порока и пантеоне грехов.

Крупный веснушчатый мужчина развел руки. В его рыжеватой шевелюре заискрились софиты с танцпола. Роман подумал, что так Степан похож на Бахуса — такой же тучный бог пристрастия к алкоголю.

— Что губер? Уехал? — Степан прищурился, ожидая ответа.

— Уехал. И по такому поводу, думаю, не грех нам с тобой, Степушка, опрокинуть по рюмашке.

Степан, не раздумывая, сел за барный высокий стул, оглянулся на бар.

Как черт из табакерки, из бара вынырнула администратор, вышколено улыбнулась обоим мужчинам. Куда только делась ее тигриная тягучесть в движениях?

Степан выпрямился во весь свой немалый рост, расплылся в улыбке, как кот на печке.

— Региииночка, как приятно видеть тебя снова… — протянул он, рассматривая напряженное лицо девушки. — Налей-ка нам, милая, по рюмашке коньячку, а потом еще и еще.

Администратор, как кролик под взглядом удава, едва ли не ладонь ко лбу приложила, чтобы отдать честь, развернулась, тут же материализовалась с классическими «бренди глас», на дне которых поблескивал янтарь напитка.

Тут же стайкой пролетели две официантки, оставив после себя сервированную часть стойки. Мясные и сырные нарезки, открытая пузатая бутылка дорогого коньяка, идеально сложенные салфетки под правильным углом.

Мужчины выпили, потом еще, и еще. Администратор Регина только успевала обновлять содержимое тарелок, бокалов, но на нее уже никто не обращал внимания. У мужчин уже вовсю шел свой разговор.

Хотя, если быть честными, говорил больше Степан. Роман же наслаждался отдыхом — музыкой, которая иногда заглушала чужие слова, движением вокруг, работой услужливого персонала, за которым, по сложившейся привычке, следил вполглаза.

Степан, разомлевший от алкоголя, свирепствовал в своем желании высказаться по любому поводу. Тыча в пузатый бок «Хеннеси», утверждал, что коньяк уже не тот, что раньше, «когда нам было по двадцать лет»: «помнишь, таскали у твоего покойного батюшки?».

Обернувшись на слишком резкий скачок децибел на танцполе, качал рыжеватой головой: «да, вот раньше музыка-то была намного приличнее, а сейчас что? Тьфу!».

И, видимо, поймав взгляд девушки-администратора в темноте бара, что-то буркнул про доступность современных дам.

Роман расслабленно улыбался и только подливал напиток собеседнику.

Кивал, выпивал, улыбался, выпивал.

Как почти каждый вечер, кроме, может быть, понедельников.

Явно витая где-то в облаках, он и не заметил, как Степан уже вовсю разглагольствовал на тему того, как же он, Роман Яковенко, хорошо устроился в жизни.

Мужчина поднял смоляную бровь и удивленно посмотрел на Степана, будто бы увидев его впервые.

— Понимаешь, на всем готовеньком-то не плохо жить, — говорил он, смеющимся взглядом окидывая разноцветное пространство бара. — Отец у тебя, светлая ему память, хорошо постарался. Да и команда у тебя тоже ничего такая. Огонь!

Он снова стрельнул глазами в Регину, которая стояла навытяжку, ожидая просьб шефа.

— Но все это… как бы тебе сказать… Не твоя заслуга-то, дорогой!

Рыжий поймал взгляд удивленного Романа и проникновенно заговорил: