Она помолчала и он догадался, что разговор с клиентом завершен.

— Роман Игоревич, не прячьтесь, я знаю, что вы там, — сказала она и ему послышался смех в ее голосе. — Проверяете, как я беседую с потенциальными гостями?

— Ни в коем разе, Катерина. Думаю, что вы очень, очень профессиональны.

Он сложил руки на груди и вышел из тени.

— Просто я хотел предупредить вас, что гостиница полностью закрывается на два дня, пока здесь все не закончится., и я съезжаю из гостиницы,

— Но Роман Игоревич, как же так? Я думала, что ремонт мы будем делать сами…

Он удивленно посмотрел на нее.

Сами?!

— В общем, Катерина, на время ремонтных работ я буду жить у вас, — сказал он и довольно смотрел, как у нее открывается от удивления маленький ротик накрашенный розовой легкой помадой.

Роман

— Роман Игоревич, по-моему, это не совсем удобно… жить у меня, — расстроено говорила Екатерина, а Яковенко любовался ее румянцем на щеках. Она краснела очень мило, по-девчоночьи: начиная от щек и заканчивая шеей. Тонкой, длинной.

По шее тек огнем румянец, который говорил о том, что хозяйка отчаянно, до ломоты в мышцах, стесняется, боится. И Роман, несмотря на то, что ему очень понравилось дразнить девушку, признался.

— Ну что вы, Катя. Можете не волноваться за меня. Конечно же, к вам я не перееду. Главное, что два рабочих дня мы вычеркиваем из нашей жизни. Уже через два часа, — он посмотрел на часы на руке и нахмурился. — Сюда приедут рабочие, начнется настоящий строительный ад, и лучше бы вам здесь не появляться.

— Но я думала… что… буду полезна..

— Конечно будете, если приедете сюда по истечении двух суток и примете работу. А сейчас берите документы, которые считаете нужным, и пойдемте.

— Куда? — снова удивилась девушка, и Роман с удовольствием увидел, что румянец схлынул, эта ее неловкость прошла, но появился жгучий интерес.

— Домой, Катя, домой.

Спустя полчаса Яковенко подхватил подмышку коробку с бумагами, которые собрала Катя и они вдвоем побрели по улице.

На дорогу ложились прохладные тени деревьев, ажурно кружилась листва на деревьях, проснулись птицы, которые тоже прятались от жары. Улицу заполняли люди: смеющиеся малыши, веселая молодежь, торопливые взрослые.

Роман с Катей шли неспешно. Их по дуге огибали прохожие, даже мамы с малышами из соседнего детского сада.

Ему все хотелось что-то спросить, но он обрывал сам себя: боялся испортить момент. А Катя спокойно, размеренно, улыбчиво рассказывала о чем-то. О том, что всегда жила в этом городе, о том, что ходила в школу напротив дома, даже вспомнила, как звали кота, которого она принесла как-то с улицы, пожалев.

Роман слушал внимательно, внимая каждому слову, и тоже что-то добавлял, тоже что-то вспоминал, даже поделился своей институтской тайной — желании бросить гостиничное дело и перейти на худграф.

— Худграф? — удивилась Катя.

— Почему бы и нет, — улыбнулся Роман.

— Хорошо, что вы этого не сделали, Роман Игоревич.

— Хорошо, что я этого не сделал, Катя.

Роман как в лучших традициях советских фильмов легонько пожал ее пальцы, передавая коробку возле подъезда, пожелал спокойной ночи, что было довольно актуально в пятом часу вечера, и, пока не сказал ничего лишнего, поспешил удалиться.

И только он отвернулся, как лицо его из затуманенного улыбкой стало жёстким и неспокойным. Впереди предстояла встреча с прошлым.

— Ну, привет, Роман Игоревич, — она первая заметила его и поздоровалась, как всегда, вальяжно.

— И тебе привет, Инга. Приступим?

— Ты как всегда нетерпелив, сразу к делу? — она достала тонкую сигарету.

— Я, как всегда, — подтвердил он и открыл дверь подъезда.

Тут к дому подъехала большая фура с крупно отпечатанным лейблом большого строительного магазина.

— Подготовилась, это хорошо, — кивнул он ей и пропал в недрах темного, влажного после жары подъезда.

— Хорошо подготовилась! — услышал он в спину.

Яковенко медленно поднялся по лестницам к нужной двери, повернул в сердцевине замка ключ и прошел внутрь. Дверь оставил открытой — все равно уже через несколько минут здесь ничего не останется от прежнего интерьера. Инга хорошо знала свое дело.

Словно услышав, что он подумал о ней, девушка будто из воздуха неслышно материализовалась за спиной. Погладила тонкими пальцами по напряженным мышцам. Легко ткнула в точку между лопаток — так, как он раньше любил. А потом погладила место «укола» — так, как раньше любила она.

— Поговорим? — тихо спросила она.

— Все уже сказано, все уже забыто, — чуть кашлянув, надсадно сказал он.

— Ты же не случайно позвонил мне… — шептала она.

— Не случайно, — тут он неожиданно расхохотался, разрушив тем самым всю интимность атмосферы. — Не случайно, Инга, конечно, нет. Но мне сейчас позарез нужна именно твоя помощь. Тем более, что ты мне должна. Ой как должна!

Он повернулся, чтобы увидеть злость, мелькнувшую в глазах и пропавшую в глубине зрачков.

— Не отказываюсь от своего долга. Так ты хочешь все здесь изменить?

Она прошла по комнате, в которой он только утром остервенело сдирал обои.

— Похвальное рвение. Обои сам сдирал, наверное? — под каблуком ее тонких босоножек скрипнул паркет.

Роман не ответил.

— Сааам, — она провела пальцем с идеальным френчем по голой стене. — Видимо, зацепила она тебя, эта девушка. Хозяйка?

— Нет, — ответил Роман и посмотрел в сторону.

— Но это и не важно. Красивая? Хотя нет, — она замотала головой, от чего ее пышные пшеничные локоны выбились из высокотехнологичной косы. — Не отвечай. Все это уже не важно.

Роман выдвинул стул и указал гостье на него. Сам сел рядом за стол.

— Нужно собраться с силами, и сделать все буквально за несколько часов. Света — много. Цвет — беж. Кровати — дерево. Акцентные цветовые зоны.

Она прищурила глаза.

— Ничего не забыл! Ты хорош!

Он поднял брови вверх.

— А как ты хотела, Инга!

— Будет работать лучшая группа, одна бригада уже выехала на место. Я составила дизайн по фото, которые выставлены в сети. Посмотри, нужно выбрать.

Она открыла планшет и увеличила первую картинку.

Роман тут же заинтересовался, загорелся, почувствовал такой же азарт, какой чувствует охотник с ружьем, поймавший след — началась работа над проектом.

Работа спорилась. Пока Роман с дизайнером выбирали оформление для одной комнаты, в другой уже началось медленное и верное разрушение — выносились старые кровати, продавленные матрасы, в тюки складировалось разноцветное застиранное постельное белье.

Яковенко сфотографировал комнату после разрушения и отправил его Кузнецову. Самому не хватило духу отправить такое фото хозяйке отеля, несмотря на ее согласие делать здесь все, что он посчитает нужным.

Вечер сменила ночь, прохладная после удушающего зноя, но от того не менее волшебная. Звуки дрели и пение перфоратора прекратилось — по закону шуметь уже нельзя, но никто не говорил о покраске стен и полов.

Желтый коридор, поразивший сердце и чувство стиля Романа, стал белым. Оранжевой полосой отделили зону рецепшена — так Роман отдал дань прошлому отеля. Возле компьютера повесили несколько фотографий в рамках — предусмотрительная Инга нашла фото хозяйки и ее заместителя.

Роман сам повесил стеклянные стильные рамки на стены, и даже засмотрелся на их изображения. На одной фотографии Катя была совсем другой — улыбающаяся брюнетка легко и весело смеялась на желтом лугу взошедшей ржи.

Солнце порхало по ее чувственным изгибам бедер, рук, груди. Сарафан немного просвечивал, и от того фигурка казалась хрустальной. Яковенко даже сморгнул, чтобы пропал эффект нереальности происходящего. Инга заметила это и резко бросила на стол какие-то образцы для окраски стен, мигом нарушив интимность момента.

— Любуешься? — скривила губы она.