Она аккуратно убрала пальто в шкаф, включила компьютер, посмотрела на маникюр и подумала, что, в общем-то, пока есть время на то, чтобы сделать себя красивой нужно воспользоваться этим случаем.

Закрыла двери «Цветочного вальса» и вышла в коридор, который соединял «Самара-сити» с салоном цветов. Служебным ходом пользовались практически все сотрудники отеля, потому что всем хотелось под конец дня ощутить на себе красоту, которую дарят цветы, выставленные в красивых витринах. Ну а начинать день с такого солнца посередине осени велело само провидение.

Юля, улыбаясь проходящим мимо работникам «Самара-сити» — барменам, официантам, работникам гостиницы, добралась до салона красоты. Там она потянула стеклянную дверь за огромную оловянную ручку, и снова подивилась чистоте и легкости, которое обдало ее с ног до головы, как только она вошла внутрь.

Ольга, администратор салона, красивая женщина со стрижкой пигги, направилась навстречу Юле. Юля приветливо улыбнулась и обозначила проблему: хочу, мол, красивый маникюр. Но быстро, качественно, с долговременным результатом.

— Конечно, конечно, Юлия Николаевна, прошу вас, проходите сюда, присаживайтесь, мы сейчас все для вас организуем.

Тут же к маникюрному столику села красивая девушка — работница салона. Второй столик оставался пустым, в такое раннее утро сюда еще никто не спускался.

Маникюрист сразу же взялась за дело, и Юля расслабилась. Было приятно чувствовать себя красивой, успешной, всего добившейся молодой женщиной, и не хотелось думать ни о каких делах в этом царстве красоты.

Она расслаблено откинула голову назад, отдавшись в руки мастера. И тут напряглась: рядом послышался смутно знакомый голос.

— Здравствуйте, мне и моей напарнице нужен маникюр, — немного в нос прогундосила девушка.

Юля обернулась и окинула посетительницу взглядом, который охватил в одну секунду все: и дорогие туфли, и платье по фигуре, и маленькую собачку в руках, и ровную, как взлетная полоса, челку.

Собачка и девушка оказались знакомы Белохвостиковой: именно для этой парочки она искала специалиста, когда только оказалась в этом заведении в качестве ненастоящего управляющего.

Юля вспомнила, как тогда она ходила здесь в белом гостиничном халате и отельных тапочках и покраснела. Да, глуповатое положение, ничего не скажешь. И понятно, почему эта холеная дива так отреагировала на ее слова о предложении помощи. И тем более понятно, почему так среагировал на нее Всеволод.

Белохвостикова поежилась.

Но теперь-то она была совершенно другой: никаких поспешных действий, спокойное размеренное поведение любимой женщины, которая точно знает, чего она стоит. А стоит многого: не каждая девушка имеет собственный салон в центре города, удивительного и умного мужчину, который принимает ее полностью, со всеми переменами настроения.

Девушка рядом поставила собачку на маникюрный столик и объяснила мастеру, что ей нужно.

Мазнула незаинтересованным взглядом по Белохвостиковой, конечно, не узнав ее, и села на стул рядом. Потом достала сотовый телефон и приложила аппарат к уху.

— Ну, привет, дорогая моя, — не оглядываясь ни на Юлю, сидевшую рядом, ни на мастеров, заговорила она. — Рада тебя слышать. Пока есть свободная минутка, поговорим.

Она помолчала, выслушивая собеседницу, а потом продолжила:

— Где я? Приехала к Роме. Степан — это совсем не мой уровень, ну невозможно говорить с человеком, который только и думает, что шутит. Пранкер… Хм., и это в тридцать-то лет!

Она посмеялась в ответ на шутку, слышимую только ей.

— А Роман., ну, не сможет он без меня, нет. И, знаешь, несмотря на то, что сказал, что все, что между нами ничего нет и быть не может, однако же сам позвонил мне, сам вызвал меня, хотя была на большом заказе. За тобой, говорит, долг. Я, конечно же, поехала тогда. Что делать? Ну, милая, об этом только ленивый не слышал! Мы вместе с ним изменили хостел в тьмутаракани, сделали нормальное жилое помещение вместо той убогой гостиницы, что была раньше. Да все соцсети об этом писали, как ты не видела? Не может быть, даже лайфньюс приезжал туда. Сейчас, к слову, у гостиницы очень большой успех, что неудивительно, в прочем…

Девушка погладила собачку, которая начала нервничать, а Юля вся сжалась в кресле. Только руки дрогнули, и она поймала сочувствующий взгляд мастера по маникюру.

— Ну неужели он бы обратился ко мне. если бы не думал, что между нами все кончено? Нет, я думаю, что это намек, думаю, это такой якорь. Он хочет все вернуть, но сам пока этого не понимает. Его подсознание говорит обо мне, а он придумал себе эту обиду, и держится за нее зачем-то. А что я? Приехала, жду его. Написала сообщение, сегодня встречаемся. Пущу в ход все свое обаяние и все такое. Ну конечно, чего тянуть. Мы должны быть вместе, хватит уже ходить вокруг да около. Я даже поступлюсь своей работой. Но ненадолго, конечно, все-таки женщина должна всегда иметь пути к отступлению. А как ты? Какие у тебя новости, милая?

Девушка начала говорить что-то дальше, а Юля сидела ни жива, ни мертва. Маникюр собаке был закончен, он вообще занял очень мало времени, а вот Юля сидела и сидела, смотрела в одну точку, и чувствовала, что мир как-то неправильно вращается вокруг нее. В разные стороны.

Однако она встряхнулась, поблагодарила маникюриста за работу, даже не обратив внимания, что та сделала, а сразу же пошла искать Романа. Она вспомнила, что они договорились встретиться в десять в «Цветочном вальсе», а стрелки часов в холле как раз приближались к этому времени.

Юля решила: надо серьезно поговорить с Яковенко. И самое главное, определить для себя: для чего он позвонил бывшей своей девушке, с которой было столько связано? Только ли из-за того, что оказался в таком положении, когда не побрезгуешь никакой помощью, и примешь даже от того человека, который, по сути, тебя предал? Или он хотел проверить сам себя, и во что вылилась эта проверка?

Терзаемая самыми непонятными, будоражащими чувствами, Белохвостикова прошмыгнула мимо стойки рецепшена, завернула в один из коридоров и прошла в полутьме служебного холла к цветочному салону. Осторожно приоткрыла дверь и замерла.

Знакомый голос, который она только слышала в салоне красоты и принадлежал бывшей девушке Романа, шептал:

— Быстрее, быстрее, Ром!

Юля замерла и прислушалась. Там, за тонкой стенкой, происходило что-то из ряда вон выходящее.

— Ну же, Ромочка, ну что ты медлишь, давай скорее!

Белохвостикова напряглась, даже уши зашевелились от положения, в котором она замерла: рука на дверце, держится за ручку, нога наполовину в салоне, наполовину в коридоре.

Послушался какой-то шум, шорох одежды, и приглушенное мужское:

— Да сейчас, я, сейчас.

Белохвостикова чуть не присела от неожиданности. Мужской голос явно принадлежал Роману. Не кому-нибудь, а именно ему. Тому, кто каждую ночь шептал ей всякие глупости на ушло, чтобы она заснула. Тому, кто всегда сладко целовал с утра перед тем, как проститься возле цветочного салона. Тому, кому Юля доверила свое сердце. Безоговорочно и навсегда.

Она зажала рот рукой и зажмурилась.

Почему-то сделать шаг и уйти никак не получалось. Ноги будто приросли к полу, и нельзя было сделать даже шага в сторону. Ни в салон, где разыгрывалась неприятная каждому любящему сердцу драма под названием измена, ни обратно, в спасительный коридор, откуда можно было бы вырваться на улицу. И идти, не разбирая дороги, дав волю слезам.

— Охххх, — приглушенно сказала Инга. — Хорошо, Ром. Сильнее, сильнее!

Юля ошарашенно посмотрела в сторону, на пол, где танцевали изменчивые тени. Ничего не было понятно по положению людей сбоку, потому что тени сливались в одно большое пятно, серое и, возможно, неприличное.

Воображение разгоряченно нарисовало довольно пошлую картину, от которой Юле стало плохо. Она даже физически ощутила, как на языке стало горько от кислоты, которая растеклась по сердцу. Такого предательства она не ожидала, и была уверена, что после всего пережитого будет готова ко всему.