Когда я закончила, опять поднялся гул обсуждения. Кто-то соглашался кто-то нет, лишь командир повстанцев молча теребил подбородок, глядя на план местности. Он словно бы выжидал, когда споры начнут утихать.

— Двойную обманку будем делать. Направо идти до упора нам нельзя, сделаем крюк и выйдем вот сюда, — он провел по карте полукруг.

— Почему? — пискнула я, не сумев сдержать любопытство.

— Там оружие, — только сказал Тэкео и снова заговорил про план действий, — сначала двинуться штурмовые бригады, — я сдавленно фыркнула, штурмовые бригады, нас сейчас четыре команды, ещё одна придёт завтра, но они будут уставшие, — две команды пойдут с поселением, и последняя, что придёт завтра, замыкает, — не обращая ни на кого внимания продолжил мужчина, — всем ясно?

Окружающие подтвердили, что да, понятно, даже я угукнула.

— Тогда все свободны. С утра начало сборов. Смысла дожидаться ушедшего отряда, в свете последнего, я не вижу, — после этого он принялся собирать лежащие на столе бумаги, а народ расходится.

На выходе Ли поймал меня за руку:

— Через час тренироваться, — сообщил он мне и растворился в сумраке вечера, я поплелась к нашей палатке.

Ну какой черт тянул меня за язык? Я ведь ничего не смыслю в этом. Может у меня прорезалась мнительность, а все поверили. У полога, сверля меня взглядом, стоял Риши, не проронив ни слова, дождавшись пока я, подойду, он развернулся и залез в наш импровизированный дом. Мне было тяжело от его такого поведения, но я не представляла, как ему объяснить, а он похоже не хотел слушать. Я плюхнулась у полога. Смысл идти внутрь, коль скоро на тренировку, нащупав оставленный у брезентовой стены носок, подвинулась ближе к небольшому костерку, разложенному недалеко от палатки и вернулась к своему, прерванному совещанием, занятию.

Через час появился Ли. Взяв за руку, он повел меня на площадку, находившуюся за одним из корпусов здания.

— Сегодня будем учиться уворачиваться от ударов на поражение, — сообщил он.

— А разве не все удары имеют подобную цель.

— Нет, в данном случае я имею в виду те, которые направлены на полную деморализацию. Много за раз таких тумаков не навесишь, в них вкладывают всю силу, которую возможно. Обычно это первый удар, дальше из-за отсутствия эффекта неожиданности они слабее, особенно если боец столбом не стоит, появляется отвлекающий фактор, нападение противника, его надо отслеживать и останавливать или опережать. Сначала показываю неспешно, и отрабатываем технику, а потом уже скорость.

На этом разговоры закончились и началась тренировка, во время которой не то, что болтать думать было трудно, мой спарринг партнёр махал руками, рассказывая, куда надо наклониться, пригнутся или отскочить. Отражать такую атаку он меня не учил, обосновав это тем, что я по сравнению с дюжим мужиком слаба как дуновение ветерка, моя задача уклонятся и нанести кладущий удар самой. Долго он меня мучал, семь потов сошло, заживающее ребро выло с нестерпимо, но я лишь сжимала до хруста зубы. Ли знает о моей травме, а если уж он меня так гоняет, то нужно это мне.

17

Утро принесло сутолоку и суету сборов. В них все принимали участие, складывая пожитки в телеги расположенные или у ложного места выхода или в центре поселения. Последние пойдут реально с нами, первые же останутся здесь, дабы отвлекать внимание и не утяжелять путь. Я помогала собирать столовую, но в середине процесса пришел Ли и безапелляционным тоном заявил, что я сейчас оставляю все дела и иду с ним. Я, по правде сказать, поначалу переполошилась и успокоилась только когда поняла, что у нас с ним внеплановая тренировка. В этот раз гонял он меня меньше, заставляя как раз отрабатывать удары на пределе моих сил, и только сокрушенно качал головой.

В обед все группы отправили отдыхать. Уснула я не успев лечь на землю, палатки уже были сложены, но проспав пару часов вскочила. Почему я проснулась не помню, но уснуть уже не могла. Когда солнце начало затягивать дымкой, обещавшей скорое наступление сумерек, я перебралась поближе к своей группе.

Созерцая, травинки, пробивающиеся сквозь каменные плиты, вымостившие дорожку, я сидела на покосившейся скамейке, когда, больно ударив меня по плечу, у моих ботинок упал рулон медицинского эластичного бинта. Я ошалело подняла глаза и в паре шагов увидела Риши:

— Кисти бинтуй, а то без костяшек останешься — бросил он и удалился.

Долго я вертела в руках повязку, то так, то эдак прикидывая как же он всё-таки наматывается, когда передо мной появился Ли. Высыпав мне на колени горсть металлических пластинок, он протянул обе руки

— Руки и бинт.

Отдав ему требуемое, я смотрела, как он начал мотать эластичную ткань на мою кисть, прокладывая его пластинками. Когда, казалось, он закончил в ладони у него обнаружился небольшой металлический брусочек. Он перевернул мою ладонью верх и пристроил брусок на подушечках:

— А это зачем? — не вытерпела я.

— Патронов мало, в рукопашку пойдём, — с зажатой в зубах пластинкой, пробормотал друг, — а это усилит удар.

Когда с обеими конечностями было покончено опять объявился Риши, он принёс пластиковую досочку, отодранную, похоже, от поддерживающего корсета и меленькую плотную подушечку. Не задумываясь о вопросах этики, врач стянул с меня штаны и принялся крепить подушечку и досочку к животу, закрывая имя рёбра и пах.

— Ей живот и рёбра беречь надо, — отвечая на поднятые брови Ли ответил Риши.

Ли несколько минут стоял и пристально смотрел на меня:

— Нужно говоришь? — его взгляд стал тяжелым, как будто каменным.

— Нужно, — врач ответил ему таким же тяжелым взглядом.

— Понятно — и Ли исчез в сгущающейся темноте.

— Выживи, — устало произнёс Риши.

— Постараюсь, — еле пролепетала я.

— Не дрейфь подруга, ещё повоюем, — впервые за многие дни, он улыбнулся своей широкой улыбкой.

Я отрешенно кивнула и плюхнулась обратно на скамью. Не до ободряющих слов мне было, у мозга было другое занятия. Из всех закоулочков моей души выползал страх, вынуждавший мелко колотится в ознобе сначала все внутренности, затем мышцы и наконец, добираясь до пальцев и зубов, взявшихся отбивать нервную дрожь, мне, наконец, стало по-настоящему страшно, желудок скручивало в болезненных судорогах, сердце колотилось о рёбра желая вырваться, воздух с сипеньем вылетал из горла, глаза застилали слёзы. Было страшно, очень страшно. Я не хотела идти на смерть, но больше ничего не оставалось.

Когда совсем стемнело пришел Ли и, взяв за руку, довёл до наших групп. Вручил меня Фролу и, обменявшись с ним взглядом ушел вперёд. В этот раз меня не пустили во главе звена, как бывало раньше, рядом со мной шел Фрол и ещё один бравый молодец, имя которого я не помнила, мальчишки, казалось, закрывали меня от всех невзгод, со всех сторон, потому что Фрол был немного впереди справа, а безымянных молодец немного слева и сзади. Я же с трудом переставляла ноги, ни жива не мертва, ступор, родившийся из страха всё сильнее сковывал меня.

Плотная ночь вступала в свои владения, обнимая своими душными объятиями и отнимая у меня все ориентиры. В какой-то миг у меня появилось ощущение, что я одна, одна во всё мире и нет больше ни одной живой души, а вязкая патока сладкого и душного воздуха коварно забирает у меня остатки кислорода, убивая, стирая мою жизнь. Перед глазами появилось лицо любимого, я остановилась и осоловело уставилась на него. Вдруг оно резко приблизилось, выкрикивая: «Назад». Я от неожиданности отступила и, споткнувшись о какой-то корень, со всего маху уселась на мягкий мох, покрывающий всё пространство у основания деревьев. В ту же секунду надо мной взорвали оглушительные хлопки выстрелов, пропарывая пространство у меня над головой.

Я словно вынырнула из пучины, тяжело задышав, хватая ртом воздух, но мозги мгновенно прочистились, загоняя ужас подальше, понуждая до боли в суставах сжимать в кисти металлические брусочки, примотанные к ладоням. Я встала на четвереньки и поползла, работая руками и ногами как можно быстрее. Звуки выстрелов становились всё ближе и к моей радости слышались они с земли, с дерева, я бы супостата не сняла, но похоже Общество решило не загонять армию на ветки, как обезьян, или они всё же не ожидали от нас такого поведения, и нагнали, кого было.