Наверное, я могу назвать себя счастливым человеком, мне довелось узнать, в основном, лучшие стороны этого чувства и в отношениях с мужчиной, и в дружбе, и с родными. Эти с одной стороны радужные, а с другой печальные мысли бродили в моей голове, когда друзья, ценой неимоверных усилий втащили меня на дерево и расположили в удобной расщелине, на передых. Мужчины, дав нам с Карой отдых, дежурили, зорким глазом осматривая то, что происходит внизу. А происходила, как они позже поведали, бурная движуха. Через пол часа, после того, как мы устроились, внизу появился отряд армии Общества, если верить их форме. На охранников, или как я про себя называла их — наёмников, эти люди были не очень похожи. Но по высказыванию Ли, и солдаты, и командир были очень зелёными, ни черта не смыслящими, ни в тактике, ни в маскировке. Ни один из них даже не попытался задрать голову вверх, хотя лес они прочёсывали с усиленным упорством.

Как любила говаривать моя тётушка, дурочкам везёт, и похоже я подходила под это определение, потому что отряды покружив пару часов исчезли в городе, а когда мы наконец решились спуститься, то и вовсе из города доносились с одной стороны весьма понятные, а с другой стороны удивляющие звуки драк. По всему выходило, что военные постарались отобрать у безработных, полученную от нас еду, с чем люди оказались категорически не согласны, оказывается даже послушные марионетки — выращенные, умеют бунтовать.

Наследив в городе, и оставив неприятелю огромное поле для деятельности мы удалились в туман. А именно, пошли дальше, нашей целью всё ещё оставалось деревушка, где по моим подозрениям проживал суженный Кары.

Уже через пару дней местность стала знакомой, не зря мы тут порядочно исходили полгода назад, особенно я, тогда нагулялась, разыскивая своё новое поселение вместе с Мари. Очень скоро мы обнаружили остатки стёртого с лица земли бывшего Лагеря, успевшего послужить нам пристанищем. Не пожалело его Общество, поняв, что руины, пусть и ненадолго, стали домом, врагу, камня на камне не оставило. Мы уж изнамерились двигаться на прямки к деревушке, которую я обозначила конечной точкой, как в лесу, среди деревьев, мы обнаружили множество свежих следов, от грубых, рифлёных ботинок, как мы подозревали солдатских. Становилось понятно, что несколько раз в день тут проходит патрулирующий отряд, это немного, совсем чуть-чуть осложняло дело, самую капельку.

Мы крались меж деревьев, прислушиваясь и приглядываясь, будто за каждым кустом, каждой веткой, нас мог ждать враг. И к вечеру они появились. Отряд, пусть и далеко, но шел прямо на нас, отвергая все дорожки и тропинки, они проламывались через кусты, они, наугад, неожиданно кидались трясти деревья, дабы не дать возможности недругу укрыться. Дело тут же запахло керосином. Укрытие, здесь должно быть укрытие, каменный мешок в котором отсиживались выращенные, когда Мари меня сюда привела. Скудного света было мало и я, припав на колени стала ощупывать землю, приглядываясь вокруг, Ли тоже опустился на корточки:

— что ты ищешь?

— тут должен быть лаз в убежище, где-то здесь я помню…

Друзья тоже принялись его искать. Не подвела меня память, уже через пару минут Кара нашла спуск, припорошенный жухлой травой. Всё произошло весьма вовремя. Когда Кондрат залез в нору, задвигая руками траву, чтобы лаз не был заметен, совсем рядом послышались голоса. Один громкий и властный, раздавал приказы, ему вторил другой, негромкий. Говорили они не по-нашенски, я так понимаю не столько на другом языке, сколько просто шифром. Мы затаились, боясь вздохнуть, а вдруг заметят. Уморить нас тут, делать нечего, кидаешь дымовую шашку и привет, задохнёмся мгновенно, как котята в луже. Но через пол часа голоса стихли. Мы сидели ни живы, ни мертвы. Надо было выходить, да боязно, а то как спрятались и ждут.

Потолковав с Ли, мы решили переночевать здесь. Лучшего места, нам, пока, не найти, так хоть сколько-то поспим, а снаружи, как не прячься — следующий патруль, наш. Ночка была не спокойная, каждый вздрагивал, при любом шорохе, все осознавали опасность положения.

Но наступило утро, а мы всё ещё были живы, за ночь над нами прошел ещё один отряд, не найдя нашего лежбища и мы, мысленно перекрестясь, выбрались наружу. На нас обрушился новый день, с его лесными запахами и трелями птиц, шелестом немногих оставшихся, уже желтеющих, листьев.

Мы двинулись дальше, патрули — патрулями, а идти то надо. Чем дальше я шла, тем больше узнавала местность, к вечеру перед нами пошли поля, принадлежащие той самой деревушке, где я в прошлый раз оставила своих подопечных. Подходили к деревне тихо. Ещё когда сидели в убежище, решили не заваливаться в деревню на прямую, а окольными путями выведать, всё ли там нормально, живы ли те, кого я привела, и только потом уж решать, как действовать. Ходить в ночи по дворам было делом бесполезным, сидеть в лесу было и вовсе чревато, мы два раза за день умудрились сбежать от патрулей, но только благодаря проведению. Каждый раз неприятель, на наше везенье, оказывался позади, давая фору, нечаянно даруя возможность спрятаться. В общем решили прокрасться в один из хозяйственных сараев, да там и заночевать, а по утру поискать или выращенных, или следы их отсутствия.

На сердце было ох как не спокойно, там не только скребся отряд кошек, там ещё какая-то шавка, кажется, от испуга нагадила, в общем гаденько было на душе, гаденько. И утро не преминуло подтвердить мои опасения. В селе не слыхать ни видать было тех людей, что я привела. Оставался открытым вопрос где они сейчас: в лагере или мертвы.

31

Весь день уютненько устроившись в сарае, мы размышляли, как бы разузнать, что произошло. Вариантов было несколько. Можно было бы подослать ребят, но тогда возникал вопрос: кто они? И откуда осведомлены? Можно было конечно подослать и меня, но за свою безопасность в данном случае я бы не поручилась. Да что я, никто бы не поручился.

Почему мы не боялись быть найденными? Всё просто в сарае хранилось, спрессованное в брикеты, сено. Таким сеном кормят скот зимой, а в последние дни бабье лето разгулялась, неторопливо оттесняя морось дождика, светлой, солнечной и тёплой погодой, поэтому только чудак мог полезть сюда, ну или тот, у кого здесь были какие-то тайны, но в подобные чудеса не верилось.

Судили и рядили мы долго, да ничего путного не получалось. Всяко выходило, что надо в ночи идти к старосте и добиваться, или выбивать, как уж получится, сведения о людях, интересовал то нас один конкретный, но легче от этого не становилось.

Поспав, схоронившись в сеновале, как только деревню накрыли сумерки, мы вышли из убежища. Осенью темнеет рано и ещё несколько часов местный люд сновал, занимаясь своими хозяйскими делами, но вот медленно, но верно, поселение начала погружаться в тишину, гасли окна натрудившихся за день людей, а мы стояли в малиннике за домом старосты ожидая, когда отойдёт ко сну последний житель. Как только это произошло, Ли мрачной тенью скользнул к хозяйскому выходу из дома. Обнажив свой безотказный нож, он аккуратно поддел собачку замка. Я не переставала радоваться, что всё же цивилизация до деревень не дошла. Здесь были только необходимые технические новшества и только на фермах, а вот электронных замков и регулярной связи с комитетами не было.

Как только друг оказался в сенях, мы двинулись за ним. Всё же решили всех для начала не светить, особенно если староста и его домочадцы не ринутся давать нам отпор, хотя глава деревни был высок и мощен, я знала, Ли с ним легко управится, а меня друзья не пустили, сказав, что я запасной ресурс. Через пару секунда раздалась возня в одной из комнат дома, полагаю, что в спальне, но из-за темноты я снова была не у дел. Еще через пару минут всё опять затихло, но зажегся свет.

— Добрый вечер уважаемый, — очень обходительно произнёс Ли, получив в ответ нецензурные ругательства, — о как приятно, что вы тоже рады со мной познакомится. Не подскажите, Вы случайно не в курсе, зачем я здесь? — опять отборный мат, я даже не подозревала, что такой приличный с виду человек, может так ругаться.