— А сам что не идёшь?

— И я сейчас пойду, — он погладил меня по плечу, — и ты бы попыталась. Нам далеко идти, — я согласно кивнула и поползла под тент, где мирно сопела подруга. Господи, как я не хочу, чтоб ей снились плохие сны. Сон навалился неожиданно и быстро, это случалось редко. Мне опять снилось что-то в красном мареве, но к радости я не помнила, что.

Утром я споро упаковала свой нехитрый скарб, под осуждающие вздохи мулатки. Но мы с ней обе понимали я не смогу сидеть здесь. Только движение помогало мне отвлечься. А она ждала меня на стоянке. Нам удалось договориться, чтоб Кара не ходила на вылазки. Конечно, ей требовалось брать оружие в руки и регулярно дежурить вокруг лагеря, но это было другое.

Когда я подошла к центру поселения, мои ребята уже начали подтягиваться, они, расположившись на земле и перешучивались, проверяя обмундирование:

— Фрол, надеюсь, ты не застрянешь как в прошлый раз, а то надоело спасать тебя.

— Яша ты ж не меня спасал, а провиант. А знаешь, почему провиант несу я? Да потому, Яша, что ты нас, со своей скупостью, голодом заморишь.

— Ох, умел бы кто-нибудь у нас готовить, а то одни мужики в команде, — присоединился к ним Али и подмигнул мне.

— Так давно б позвали, каких кисейных барышень, из сёл, и мы б ходили с полевой кухней, — парировала я.

— Пади, подбери тебе девку по вкусу, — крикнул он мне уже вдогонку. Я, кинув рюкзак и поманив пальцем Фрола, пошла к кухне. Хорошие у меня мальчишки, никогда не щадят меня, но и в обиду не дают. Мой отряд — это отряд Германа.

В то утро, когда Риши нашел меня сидящей с Ли, я отказалась идти в санчасть и сидела одна, у потухшего костра, смотря как просыпалось наше поселение. Мужчины и женщины выходили из «шатров», начиная бесконечный круговорот дневных дел, бойцы, жившие одни, шли есть в столовую. Хозяйки, обосновавшиеся с семьями, разводили костерки, чтобы приготовить своим близким завтрак. Дети игрались, недалеко от матерей, а те, кто жил без родителей уже затеяли прятки вблизи общего кострища. Я смотрела на эту бурлящую жизнь и ощущала, что я к ней не принадлежу. Я была только наблюдателем, смотревшим на них из-за звуконепроницаемого стекла.

Друг вернулся ко мне с тарелкой доверху наполненной кашей и сел рядом:

— Ешь. Если собралась куда-то тащится, ешь.

Я без возражений взяла миску и заработала ложкой, не чувствуя вкуса и с трудом осознавая текстуру. Понимала, что пищу надо жевать вот и жевала. Когда последняя капелька каши была съедена он схватил моё предплечье и вскочив потянул за собой:

— Пошли. Сама пойдёшь к Каре и поведаешь, что задумала. Это ж надо ж! Валькирия блин!

Я послушно плелась, не говоря ни слова. Объясняться с подругой было боязно. Я не представляла, как она отреагирует, и не ведала, как ей дальше жить без моей постоянной поддержки. Мы подошли к большому общему шатру, за стенами которого был слышен звон металлической посуды и доносился вкусный запах еды.

— Я её на кухню пристроил, — сбавил обороты врач, — Тэкео сводит иждивенцев к минимуму. Ей сложно, конечно, но она держится. Держалась, ради тебя — мужчина резко развернулся, и я, наконец, встретилась с ним глазами. Он горел гневом, но я так же видела, он осознает, что же меня так гонит туда и замечала боль от потери товарища. Я почувствовала, что врач меня отлично понимает и от этого ему становится страшно, — жди здесь, — велел он мне и скрылся за пологом.

Буквально через минуту ко мне выпорхнула мулатка, моська её сияла. Она была безмерно счастлива, что я, наконец, встала.

— Рассказывай, — пихнул меня в бок, подошедший Риши.

— Послушай… — и я опустила взор. Мне было стыдно смотреть ей в глаза из-за того, что я так мелко пытаюсь сбежать. Но и изменить что-то я была не в силах, это я уяснила ночью, когда пыталась не видеть перед собой взгляд любимого. Я шевелила извилинами раскочегаривая их, подталкивая их к рождению идей, как мне спрятаться от их ненавидящего взора. Именно тогда я решила попытаться бежать от них. Я заставила себя взглянуть на девушку, — Кара, я буду попроситься в отряд, — мой голос звучал сипло и каркающее, — я не могу оставаться, — я помедлила, — я схожу с ума…

Пока я говорила лицо подруги меркло и серело:

— Нет, — воскликнула она, — нет! Я тебе не разрешаю! Ты не имеешь права бросить меня здесь! Я сюда шла не для этого! Я не хочу опять выживать, я не могу…Да меня же выгонят, стоит тебе уйти. Ася не уходи…

— Никто тебя не выгонит, — глаза я всё же опустила, — если здесь не будет меня, будет Риши.

— Тебя убьют при первой же вылазке. Ты даже за себя постоять не в состоянии, — бросилась в наступление подруга, — и как скажи на милость мне тут существовать? Я иду с тобой, — скрестила она руки на груди.

— Куда? — устало спросила я. Силы, только появившиеся после еды, куда-то делись.

— На выход, — уже менее уверенная молвила она.

— Слушай, не дури. Хватит нам меня, — мои плечи осунулись, и я бездумно уставилась в землю. На меня начало накатывать то оцепенение, которое властвовало надо мной всё время, что я провела в лазарете. Когда я это осознала, мня охватил ужас. Возникло чувство будто я, барахтаясь, тону в болоте, это было так явственно, что я почувствовала запах тины. Неимоверным усилием заставила себя поднять лицо и расправить плечи, — я сказала, ты остаёшься здесь, а я иду с отрядом. Это не обсуждается, — я чётко выговаривала каждое слово, и видела, как подруга сгибается, под гнётом моего решения и властного голоса, — Риши пойдем. Ты обещал отвести меня к Тэкео, — друг помотал головой, легко коснулся спины мулатки и пошел обратно в направлении кострища.

Я виновато посмотрела на подругу и засеменила за врачом.

— Вот, — буркнул друг, откинув тент и пропуская меня вперёд, — мы к тебе.

Азиат сидел за складным столом и ел. Перед ним были разложены карты, на которые он то и дело косился, а иногда и делал какие-то пометки.

— Ты что не видищ ми кушаем, — без интонационно заявил он, но повернулся и внимательно посмотрел на меня.

— На вылазку хочет, — как на шаловливого ребёнка пожаловался, на меня врач.

— Хорошо, — предводитель повстанцев вернулся к своему занятию.

— Я и с Фролом договорился. Они её к себе возьмут, — оказывается друг ещё с кем-то побеседовать успел, значит, понимал, что с намеченного пути меня не свернуть.

— Ладно.

— Когда у них выход?

— Вечером.

— А их можно заменить? Асе бы денёк ещё тут побыть.

— А кем не подскажешь? — во взгляде мужчины блеснули молнии, — хочет, пусть идет. Не может, пусть отправляется с другой группой, — Риши заскрежетал зубами.

— Я тебя услышал.

— Вот и отлично, — командир уткнулся в карты показывая, что аудиенция закончена.

Врач, чуть ли не волоком, вытащил меня из палатки и с крейсерской скоростью куда-то пошел, не отпуская меня. Остановились мы лишь у дальнего шатра:

— Фрол, — позвал друг. Из-под полога высунулась большая косматая башка, — выйди. Поговорить надо, — человек-гора вышел целиком. Это был широкий в плечах, молодой мужчина. Мне он напоминал скалу. Не было в нём атлета, коим был Герман или сухопарой жилистости как в Риши или Тэкео, или ловкости Ли. Он просто был огромным монолитом, но силища, которой от него пышило, заставляла сжаться. Почти всё его лицо, до маленьких глаз, заросло клочковатой бородой, создавая ещё более жуткое впечатление.

— Это Ася, — молвил врач. Когда человек-скала услышал моё имя, он расплылся в доброй улыбке, обнажая белые зубы.

— Очень рад, — произнёс он густым басом.

— Фрол, Тэкео сказал, что вы сегодня выходите, я пока заберу Асю, чтоб подготовить к походу. Зайдешь за ней ко мне?

— Конечно, — пророкотал бородач.

***

— Почему под ноги не смотришь! — грохнуло над ухом, когда крепкие руки поймали моё тело, летящее вперёд, благодаря тому, что я запнулась о корни, — мать проснись, а то начнёшь храпеть у дерева и все позиции выдашь.

Я только блёкло улыбнулась, со мной и раньше так бывало, что воспоминания завладевали разумом, но не перед выходом, надо сосредоточится. У нас конечно не боевая вылазка, но нам нужно село, где жители захотят помочь нам, а не Обществу.