— О, черт. Какой ужас.

— Да, это был тяжелый период. — Преуменьшение века. Райлана пробрала дрожь, когда он вспомнил, как зашел на урок, и ему позвонил перепуганный напарник отца, как… Он вздрогнул, почувствовав вдруг на плече руку Скотта.

— Мне жаль, Рай.

Благодаря его за сочувствие, Райлан кивнул.

— Мне тоже. Думаю, больнее всего было понять, что я остался совершенно один.

— А как же… — Скотт прикусил язык, и Райлан заметил, что он убрал с лица все эмоции.

— Знаю, тебя это вряд ли шокирует, но где-то через год после того, как ты… уехал, они развелись.

Скотт повел плечом.

— Меня удивляет только одно: что они продержались так долго. Что было причиной?

Прежде чем Райлан успел что-то ответить, Скотт жестом остановил его.

— Неважно. Плевать. Слушай, повспоминать прошлое было круто, но мне надо ехать, так что давай ты…

Райлан кивнул. Сел за стол, открыл первый попавшийся файл… и поморщился. Черт. Надо же было так выбрать. Он хотел было закрыть фотографию, но Скотт уже наклонился и смотрел на нее.

На фотографии была Хизер. Она сидела на ступеньках покосившегося крыльца и курила — босая, одетая в белую майку и мешковатые черные шорты, со спутанными белокурыми волосами, завязанными в пучок. Райлан обработал фотографию так, что татуировки, которые вились по ее тощим бицепсам и плечам, выделялись на фоне черно-белого окружения яркими вспышками цвета. Вокруг ее головы вился дым сигареты. Прищуренные глаза были устремлены вдаль, на закат.

То была сильная фотография, гнетущий портрет нищей жизни, портрет оступившейся женщины, повидавшей немало плохого, и на последнем экзамене Райлан получил за него оценку «отлично».

Скотт ничего не сказал, но на его щеке задергался мускул, и он сжал кулаки. Впрочем, наблюдая за ним, Райлан заметил, что он предпринял попытку расслабиться — сделал глубокий выдох, словно все это время сдерживал воздух в себе.

— Слушай, это реально круто, — наконец вымолвил он. Выпрямился и положил руки на бедра. — Ты настоящий талант.

Пока Райлан молчал, Скотт вытащил из заднего кармана бумажник, достал оттуда визитку и протянул ее Райлану. На визитке было голографическое изображение радуги, которое мерцало, если ее наклонить, и надпись: Ночи в «Спектре», лучшем гей-клубе Финикса. Перевернув карточку, Райлан увидел фотографию Скотта. Он стоял в одном нижнем белье у стены, заложив руки за голову и выставив напоказ свое невероятное тело. Скотт Эшворт, Ваша Сбывшаяся Фантазия, заряжает сексом Солнечную долину каждые выходные с десяти часов вечера и до утра.

Скотт вышел в гостиную и подобрал с кухонной стойки ключи.

— Приходи как-нибудь с камерой в клуб. Поснимаешь нас… завсегдатаев, гоу-гоу танцоров, драг-квин. Если фотографии выйдут удачными, мы покажем их менеджеру, и возможно ты получишь работу. Много денег не гарантирую, но это лучше, чем выгуливать свою задницу, как сегодня. И ты сможешь вернуться к проекту, о чем бы он ни был.

Предложение ошарашило Райлана.

— Скотт, я…

— Райлан, я ничего точно не обещаю, — перебил его Скотт. — Просто приходи вечером в клуб.

— Хорошо. О боже. Конечно, сегодня же и приду.

Внезапно в дверь постучали, и они оба вздрогнули. Скотт распахнул дверь — за ней стоял человек с чемоданчиком инструментов, — затем сбежал по ступенькам и исчез за углом с такой быстротой, словно за ним гнались гончие псы.

Глава 12

Скотт раздраженно смахнул с глаз мокрые волосы, стараясь не замечать двух парней, которые, явно надеясь поговорить с ним, отирались около силовой рамы. Его белые наушники были на месте, и в них грохотал самый кислотный и самый отвратный дэт-метал, какой он только смог найти в плейлисте.

Он оставил диски на полу возле скамьи и, чтобы не иметь дела с парнями у рамы, пошел на дорожку. Спустя пару минут он яростно мчался на ней, выставив скорость больше обычной. Его легкие и ноги горели, и все существующее свелось к потребности сделать следующий вдох. Но его все равно продолжали мучить воспоминания, воскрешенные проклятой фотографией Райлана.

Сколько раз он видел, как его мать сидела вот так на ступеньке крыльца и курила, пила, орала, требуя, чтобы он убирался к чертям, и говоря другие присущие любящей матери вещи? А каким было выражение ее глаз в ту последнюю ночь, когда она безжалостно изорвала его мечты и иллюзии в клочья…

Черт. Его уже задолбало думать об этом. Отключив голову, Скотт заставил себя бежать быстрее, еще и еще, словно так можно было оторваться от прошлого, и нажал кнопку «стоп», только измотав себя почти до предела. Вцепившись в ручку, он поднял одну ногу, делая растяжку квадрицепса, потом вторую. Зрителей уже не было, и Скотт, облегченно вздохнув, вернул свои диски на раму и побрел в раздевалку.

Где удача сразу же от него отвернулась.

— Привет, Скотт. — Голос, раздавшийся прямо у него за спиной, нервозно дрожал, и Скотт натянул на лицо дежурную приветливую улыбку.

— Привет, — пробормотал он. Обернулся и оглядел стоящего позади парня. Подкаченный. Симпатичный. — Как дела?

— Хорошо, — с готовностью откликнулся тот. — Я часто вижу тебя в «Спектре». Меня зовут Байрон.

Скотт медленно улыбнулся ему, словно «Байрон» было самым замечательным именем в мире.

— Приятно познакомиться.

Байрон что-то сунул ему. Напиток из бара — непроизвольно отступив, понял Скотт.

— Вот, принес тебе протеиновый коктейль, — сказал парень с какой-то даже милой застенчивостью. — Надеюсь, ты любишь ваниль и чернику.

Его неприкрытое обожание подействовало на растрепанное эмоциональное состояние Скотта как внезапный бальзам. Принимая напиток, он добавил во взгляд немного огня, потом втянул в рот соломинку и, сделав глоток, провел языком по нижней губе.

— Вкусно. — Он еще раз облизнулся, наслаждаясь тем, как неотрывно Байрон глядит на его рот. — Спасибо. — Парень неловко мялся на месте, но когда Скотт продолжил, сразу же просиял. — Составишь мне компанию, пока я моюсь и одеваюсь?

— Конечно! — Из Байрона полилась нервная болтовня, против чего Скотт, в общем-то, не возражал, поскольку от него требовалось только кивать и время от времени улыбаться. Стоя к парню спиной, он стянул шорты и джоки и, позволив ему полсекунды поглазеть на свой зад, повязал вокруг талии полотенце.

— Будешь вечером в «Спектре»?

Он подхватил сумочку с купальными принадлежностями и пошел в душ — звук его шлепанцев эхом разносился по раздевалке. Байрон, который трусил за ним по пятам, словно верная собачонка, занял позицию за занавеской, которую Скотт нарочно задернул неплотно. Пусть попробует что-нибудь рассмотреть.

Скотту нравилось играть с этим юношей, нравилось умасливать свое эго, дразня его. Намыливаясь, он намеренно разжигал в нем интерес — смотрел в щель занавески, покусывал губы, поглаживал член.

— Обязательно. — В голосе Байрона была хрипотца, и Скотт улыбнулся, словно то была лучшая новость, которую он слышал за год.

— Отлично, — ответил он. — Повеселимся.

По лицу Байрона было видно, что он жаждет упасть перед ним на колени прямо здесь и сейчас, но одним из неписанных правил клуба был запрет на секс на его территории, и Скотт не смел его нарушать, поскольку ходили сюда, в основном, только геи, и ему платили за то, что он был своего рода ходячей рекламой. Плюс в раздевалку уже заходили другие клиенты — Скотт слышал, как они в шутку поносят друг друга после, судя по всему, напряженной баскетбольной игры.

— Может, подождешь меня в лобби? — предложил Скотт. Окинув Байрона взглядом, он отметил бугор в его джинсах, который тот безуспешно пытался прикрыть. — Я спущусь через пару минут, и ты, если хочешь, проводишь меня до машины.

Байрон кивнул и убежал за дверь, оставив Скотта в блаженном покое. Игроки в баскетбол, которые переместились в душ, по-прежнему перебрасывались игривыми оскорблениями и не обращали на Скотта никакого внимания, чему он был только рад. Он не спеша вытерся полотенцем, так же неторопливо оделся и даже потратил время на то, чтобы высушить свои густые волосы феном.