Лизбет словно прочла его мысли:

– Не обманывайся. Эльфы ужасно тщеславные и поверхностные. Заботятся только о причёске и нарядах. Те, что за стойкой, например, не хотят показываться на улице, пока не стемнеет.

– Серьёзно? Почему? Они что, от кого-то прячутся? Разве они преступники? – Оскар осторожно покосился на эльфов.

– Нет. Боятся, что их заметят в таком ужасном виде.

– Ужасном? – Оскар ничего не понимал.

– Ага. – Лизбет склонилась к мальчикам и прошептала: – Левому стыдно, что он сегодня утром проспал визит к парикмахеру и волосы у него теперь словно патлы у хиппи. А тот, что справа, случайно надел два разных носка. Для эльфов это сродни вселенской катастрофе.

– А по-моему, они выглядят шикарно, – прошептал Флориан.

Оскар был с ним абсолютно согласен.

Складки на плащах у эльфов были идеально ровными. Причёски были уложены волосок к волоску. Белые туфли сверкали как улыбки в рекламе зубной пасты.

– А вот другие эльфы сказали бы, что эти двое вырядились в мусорные мешки и ночевали в коровьем навозе. Если их увидят – разговоров будет на целый год.

Оскар уставился на эльфа справа: оба его серебристых носка в тонкую серую полоску были совершенно одинаковые.

– Ты меня разыгрываешь, – сказал он Лиззи. – Носки один к одному!

– Отсюда – может быть. Но если присмотреться – на одном полоски толще.

Оскар постарался определить, на каком именно, но у него так ничего и не вышло.

Лизбет усмехнулась:

– Ты и не увидишь. Но у эльфов на такое глаз намётан.

– А ты откуда знаешь? В смысле о чём они говорят? – спросил Флориан.

«Хороший вопрос, – подумал Оскар. – И правда, откуда?»

– Я говорю по-эльфийски, – пожала плечами Лизбет, словно это разумелось само собой.

– Ничего себе! – ахнул Оскар. Ему самому иностранные языки давались непросто. Словарных диктантов он боялся почти так же, как контрольных по математике у фрау Краузе.

– Разве ты эльфийка? – поинтересовался Флориан.

Лизбет громко расхохоталась:

– Нет, я обычный человек.

Оскар в этом засомневался. В самом деле, разве обычный человек может быть таким ловким и проворным, как Лизбет? Мальчик не знал никого, кто бы с нею сравнился. Даже Калле Трётенсен, самый спортивный парень в их школе, не смог бы с ней тягаться. А ведь Калле показывал лучший результат в любом виде спорта и был капитаном всех школьных команд!

– Убийцами драконов становятся только люди, – продолжила Лизбет. – Для эльфов это слишком опасно, к тому же они боятся испачкаться.

Оскар фыркнул.

В эту минуту вернулся Горанд и рухнул на стул:

– Ну, что дальше? Может, пойдём домой? Я уже слегка проголодался. А тут, при всём уважении… – Великан крякнул. – Питаться в «Логове дракона» я бы не советовал. Я как-то раз рискнул отведать здесь сарделек – так потом две недели не различал цветов и думал, что я кошка…

Тухо Блесколокон вошёл в домик убийц драконов, как, в общем-то, входил в любую комнату: без приглашения, гордо вышагивая и сверкая ослепительной улыбкой.

– Привет-приветище! Друзья мои, убийцы драконов! Здравствуй и ты, летающее недоразумение!

– Сам ты недоразумение, а я кухонная фея, меня зовут Нямхен! – возмутилась Нямхен с совиного насеста. Она забралась туда, чтобы успокоить Паникёра. Филин снова всполошился из-за того, что за окном стемнело.

– Да-да, конечно! Но кому какое дело? – отмахнулся Тухо. Следом за ним в дверь протиснулся стражник Громила.

Убийцы драконов как раз ужинали. Оскар накладывал себе третью порцию фруктового салата, но тут заметил Громилу. Стражник-великан ковырял мечом в жёлтых, изъеденных кариесом зубах. Остатки его вечерней трапезы летели во все стороны и прилипали к стенам. Оскар оттолкнул тарелку и сделал глубокий вдох, борясь с тошнотой. Ошмётки, летящие изо рта у Громилы, напоминали вонючую жабью слизь.

– Тебе чего, Блесколокон? – буркнул Горанд, не поднимая глаз от тарелки.

Тухо высокомерно глянул на него:

– А, старый добрый Тесак! И верно, к чему вежливость? Зачем прикрывать вульгарное происхождение благородными манерами? Что ж, может, ты и прав. Твоя родословная на лбу написана. Навозному жуку понятно – тебе место среди отбросов.

Тухо заклокотал от смеха и повернулся к Громиле в ожидании поддержки. Но тот по-прежнему ковырял в зубах и не оценил хамской тирады Блесколокона.

Зато Горанд оценил. Звякнула вилка. Исполин подскочил со стула, сжав кулаки. Он уже собирался броситься на Блесколокона, но Лизбет схватила его за руку. Горанд тяжело дышал от ярости. Он постоял немного, приходя в себя, потом опустился на стул. Тухо с наслаждением наблюдал за этой вспышкой гнева, но от дальнейших комментариев воздержался.

– Так вот, даже Тесак, самый тупой из вас, мог бы сообразить, что я отнюдь не по доброй воле явился в этот… – Тухо с отвращением обвёл взглядом домик, – …в этот хлев.

Тут уже Нямхен взвилась как разозлённая оса. Все кухонные феи не только отлично готовят, но и тщательно следят за чистотой.

– Может, мебель здесь и не новая, но тут чисто! – завопила она, в то время как Паникёр спорхнул с жёрдочки, спикировал прямо на стол и отрыгнул на скатерть липкую лужицу непереваренных объедков. Забив крыльями, филин юркнул под стол, где притаился кот Пушок. Раз – с того разом слетела вся шерсть.

– Что сказать: вовремя, неблагодарная ты курица! – прошипела фея и умчалась в кухню за веником.

Тухо демонстративно зажал нос платком и обратился к убийцам драконов:

– Хватит обжираться! Вас приглашает королева! Следуйте за мной!

Оскар и Флориан переглянулись.

– Прямо так сразу? – спросил Оскар.

– Разумеется! Королева всегда желает всего и сразу. Её величество очень не любит ждать, Сладкий Мишка!

Оскар, Флориан и Лизбет поднялись, но Горанд не двинулся с места. Он спокойно доел то, что оставалось у него на тарелке, и положил себе новую порцию. Встал он, только когда Громила наставил на него меч.

– Господин Блесколокон! – обратился к церемониймейстеру Оскар.

– Да? – откликнулся тот, не глядя на мальчика.

– Мы тут посоветовались и решили, что имя Сладкий Мишка лучше заменить на…

Тухо с наигранным дружелюбием положил руку ему на плечо:

– Мой дорогой Сладкий Мишка, никого не волнует, что вы тут решили. Мне это, честно сказать, абсолютно до лампочки! – Блесколокон надвинул на глаза солнечные очки, обернулся к стене и три раза хлопнул в ладоши. – Дверь! Скорее! Время поджимает!

За дверью оказался ни больше ни меньше тронный зал. Оскар невольно зажмурился от сияния.

Все комнаты, в которых жила королева – и даже те, куда её величество просто иногда заглядывала за кусочком пирога, – были позолочены. Всё вокруг сверкало золотом – гигантские скульптуры эльфов, огромный трон, высоченные колонны. Казалось, они доходили до самого неба, а потолок подпирал облака. Всё это великолепие одновременно и восхищало, и устрашало, утверждая величие Драконова пика и незыблемость королевской власти. От всего этого шика-блеска Оскару стало не по себе. Он нервно поддёрнул штаны и вытер о них вспотевшие ладони.

По залу свободно парили сотни зажжённых свечей, тысячекратно отражаясь в золочёных поверхностях. Свет бил в глаза как солнце на море в полдень.

Зазвучали фанфары. В зал тяжёлым маршем вошли солдаты – и тоже сразу ослепли от золотого сияния. Спотыкаясь о копья и стяги, они неуклюже рассредоточились по обе стороны от двери.

На середину зала выскочил церемониймейстер Блесколокон. Он раскинул руки, три раза стукнул посохом об пол и возвестил:

– Наша королева! Наша любимая, прекрасная, мудрая и добрая королева Эльдер-Зарина!

И тут пол затрясся. Как будто кто-то покатился со смеху, когда Тухо назвал королеву прекрасной, мудрой и доброй. Стены задрожали. Колонны заходили ходуном.

Оскар с тревогой посмотрел на потолок, сопротивляясь желанию бежать отсюда прочь. Что это за смех? Мальчик балансировал на ногах, чтобы не упасть. Флориан испуганно жался к нему.