Кажется, мама сказала:

– К тебе посетитель.

Мне кажется, что она также предложила Яну бокал вина, но он отказался. Отчетливо я помню лишь одно – Яна, стоявшего на пороге моей комнаты.

Потому что как только я его увидела, я словно ожила.

Ян Моффит был в моей спальне! В голубой футболке и джинсах.

– Привет, – сказал он после того, как мама ушла. Сунув большие пальцы рук в карманы, он осмотрелся по сторонам. – Здесь очень мило.

Я не знала, что и сказать. Я понятия не имела, зачем он пришел.

– Я пришел извиниться, – сказал Ян, переминаясь с ноги на ногу. – Кажется, я усложнил твою жизнь, а не сделал ее легче. Хотя я не собирался этого делать.

Я ждала.

– Я просто хотел помочь тебе поправиться, насколько это было в моих силах.

Ладно.

– Я не должен был позволять себе привязываться к тебе.

Я посмотрела на него:

– Ты позволил себе привязаться ко мне?

Внезапно мне показалось, что я заострила внимание не на той части этого заявления. Ян не ответил. Он просто стоял, изучая ковер.

И в этот момент в моем сердце вспыхнула глупая надежда. Может быть, он пришел поэтому? Может быть, теперь, когда я уже больше не его пациентка, он может… Что? Навещать меня? Снова целовать меня? Ходить со мной на свидания? Быть со мной вместе?

– И еще я пришел для того, – добавил Ян, – чтобы поделиться новостями. Я теперь официально уволен. Майлз вчера подал рапорт.

– Это плохо или хорошо?

– И то, и другое.

Я улыбнулась.

Ян продолжал:

– Но мне будет тебя недоставать.

– Они собираются отнять у тебя лицензию?

– Да.

Если он теряет лицензию, он теряет и визу.

– Это означает, что тебе придется уехать из страны?

Он секунду колебался, потом подошел к кровати и сел рядом со мной.

– Думаю, что так. Да.

Я моргнула.

– Они заставляют тебя уехать? Правительство ополчилось на тебя?

Он покачал головой:

– Майлз ополчился на меня. И он победит.

– Ты не собираешься сражаться с ним?

– Теперь уже не из-за чего сражаться. Все кончено. Твоя сестра выложила фото в Инстаграме.

– Господи! – Я прижала руку к глазам. – Кит.

– Она не виновата, – сказал Ян. – Я целовал тебя на глазах у сотни людей, собравшихся в зале. Это не было тайным свиданием.

– Но ты не виноват в этом! Это все из-за омелы!

Ян покачал головой.

– Ты поцеловал меня из жалости! – настаивала я. – Ты просто был добр ко мне! Я выступлю в твою защиту!

Он с улыбкой посмотрел на меня, словно я пыталась обмануть саму себя. Но это была очень милая улыбка.

– Формально ты даже уже не был моим тренером!

– Это не имеет значения. Я работал там. А ты была пациенткой.

Это казалось мне безумием.

– Вот так просто? Один поцелуй, и ты изгнан?

Ян криво улыбнулся:

– Как видишь.

Неожиданно я осознала, как близко был Ян. Всего в нескольких дюймах от меня. Сейчас, когда он был здесь, рядом со мной, мысль о том, что он скоро уедет, была невыносимой.

– Ты не можешь уехать, – сказала я.

Он пожал плечами:

– Я не могу остаться. Моя виза действовала лишь на то время, пока я работал на определенной работе и имел соответствующую для этого лицензию.

– Что же ты будешь делать?

– Поеду домой. В Эдинбург.

У меня сжалось сердце.

Ян продолжал:

– У меня там четверо братьев. Двое из них медики. Они уже договорились о собеседовании в больнице.

Я пыталась говорить ровно, словно мы просто вели дружескую беседу.

– Это хорошо.

Но Ян не ответил. Он просто взял меня за руку.

От этого прикосновения у меня перехватило дыхание.

– Собеседование назначено на среду.

Я широко раскрыла глаза:

– Эту среду?

Он кивнул.

– Значит, ты уезжаешь – когда?

– Завтра утром.

Меня охватила паника. Я решительно не могла представить себе мою жизнь после катастрофы без Яна. Я не смогла бы сказать этого вслух из опасения показаться жалкой, но он был единственным человеком в мире, рядом с которым я чувствовала себя почти счастливой. Моя жизнь была черно-белой до тех пор, пока он не вошел в комнату. В этот момент все расцвело яркими красками. Потеряв Чипа, я даже глазом не моргнула. Но потерять Яна, прямо сейчас? Я едва могла дышать.

– С тобой все будет в порядке. Ты намного сильнее, чем тебе кажется…

Но прежде чем он закончил говорить, я сделала нечто, что шокировало нас обоих.

– Женись на мне, – сказала я.

Он открыл рот, но не смог выговорить ни слова.

У меня родилась гениальная идея.

– Женись на мне, – повторила я, – и тогда ты сможешь остаться.

– Ты хочешь, чтобы я женился на тебе?

Я кивнула.

– Чтобы получить вид на жительство?

– Но ты же хочешь остаться, разве нет?

– Да.

– Здесь много солнца, люди доброжелательные, и у тебя прикольный винтажный автомобиль.

Я что, пыталась уговорить его жить в Техасе?

– Несколько недель назад у меня родилась отличная идея. Я хочу открыть летний лагерь для детей в инвалидных креслах, – лихорадочно импровизировала я. – Может быть, мы смогли бы сделать это вместе. Я имею в виду, построить его и управлять им. Мы могли бы стать партнерами и менеджерами этого заведения. Ты нанимал бы и обучал тренеров и применял бы все интересные современные методы, а я могла бы заняться сбором денег. И мы могли бы создать что-то вроде утопии для детей, которые видели так много боли в своей жизни. У нас был бы сад с беговой дорожкой, где мы могли бы устраивать гонки в инвалидных креслах, и аквапарк, и кинозал, и попкорн, и различные классы по обучению детей жонглировать, печь печенье, играть в баскетбол, кататься верхом. И мы обязательно создали бы свой хор!

Я уже загорелась этой идеей.

– А зимой мы могли бы заниматься и со взрослыми, – продолжала я. – Устраивали бы для них семинары, спонсировали бы выставки поделок и обучали бы взрослых разным навыкам, например, вязанию. Я учила бы их вязать слизняков. Мы смогли бы подарить свет надежды и дружбу людям, которые так отчаянно в этом нуждаются. Я знаю, что ты вроде бы утратил интерес к тому своему бизнесу, но этот будет совсем другим.

Я разошлась не на шутку. Я уже практически видела, как это могло работать в действительности.

К тому же – и это немаловажный фактор – я была отчаянно, безоглядно влюблена в Яна. И внезапно мне стало казаться, что я просто обязана сказать ему об этом. И не важно, была я готова к этому или нет. Если он покидает страну следующим утром, если я действительно больше никогда не увижу его, как могу я позволить ему уйти, не сказав ему правды?

Со времени катастрофы мне много раз приходилось призывать на помощь все свое мужество, но никогда еще мне не было так страшно.

– Ян, – сказала я с замиранием сердца, – дело в том, что я люблю тебя.

Ян замер.

Я наблюдала за выражением его лица, стараясь понять, что он чувствует. Была эта новость для него хорошей или плохой? Было ли это тем, что он надеялся услышать – или не надеялся услышать? Конечно, вероятнее всего, я была для него лишь несчастной, искалеченной пациенткой. Но те поцелуи – те опьяняющие поцелуи, которые он мне дарил, – зародили во мне искорку надежды, которую я не могла игнорировать. Я понятия не имела, что он чувствует на самом деле, но у меня не было времени гадать. Он слишком хорошо умел скрывать свои чувства.

Не дождавшись ответа, я продолжала:

– Я безумно, страстно, всем сердцем люблю тебя. Я даже не представляла, что любовь может быть такой. По сравнению с этой любовью все остальные чувства кажутся мелкими и ничтожными. Я чувствую себя так, словно купаюсь в лучах солнца, и меня переполняет восторг, хотя для этого у меня нет никаких причин. Это любовь делает все самое ужасное не таким ужасным, и даже когда я делаю самые обыденные вещи – чищу зубы или варю кофе, – все это кажется мне окутанным флером магии.

Я не знала, насколько откровенной мне следовало быть в своих признаниях. Я могла бы сказать ему: «Я думаю о тебе по ночам, не в силах заснуть», или: «То, что я чувствовала к Чипу, не идет ни в какое сравнение с тем, что я чувствую к тебе», или: «Ты лучшее, что было у меня в жизни».