Я открыла глаза:

– Великодушие?

– Ты знаешь, как Чип дорожит своей честью. Ты знаешь, как важно для него поступить по совести. Ты знаешь, что он никогда, никогда сам не разорвет вашу помолвку.

– Я даже не уверена, что мы с ним по-настоящему помолвлены, – сказала я.

Разве мы уже все решили?

– Ты носишь кольцо моей матери с бриллиантом в два карата. Я думаю, что это кое-что да значит.

– Будь по-вашему.

– Я просто не уверена, чего ты ждешь от будущего – учитывая твою ситуацию.

К чему она клонит?

– Мою ситуацию? В которой виноват Чип?

– Ты же не захочешь, чтобы он женился на тебе только из-за чувства вины, разве не так?

– Что вы хотите сказать?

Она слегка выпрямилась на стуле:

– Ему сейчас очень нелегко.

– Так же как и всем нам, черт возьми!

– Следи за своим языком.

– Вы что, шутите?

Она секунду молча смотрела на меня:

– Мы все стараемся, как можем, справляться со сложившейся ситуацией.

– Некоторым это удается лучше, чем другим. – И тут мне в голову пришла одна мысль: – Постойте – это он прислал вас сюда? Это он прислал свою мать, чтобы разорвать наши отношения?

– Он не знает, что я здесь.

– Значит, вы решили сами вмешаться не в свое дело?

– Мой ребенок – это мое дело.

– Но он не ребенок!

Она снова выпрямилась:

– Брак… совместная жизнь должна строиться на прочном фундаменте, – она огляделась по сторонам, как бы подыскивая нужное слово, – на фундаменте желания.

Желании? Мы что, теперь заговорили о сексе?

– Желании?

– Помимо всего прочего.

Странный, жгучий гнев охватил меня. Она не имела права заваливаться в мою палату и невозмутимо заявлять, что ее сын больше не хочет трахаться со мной.

– Ну что вы, у него желания хоть отбавляй, – сказала я.

Она что, в самом деле хотела обсуждать это? Прекрасно. Я могу обсуждать это. Сколько угодно, хоть весь день.

– Его охватывало желание в раздевалке его гольф-клуба. И в его детской спальне. И на скамейке в саду рядом с вашими жуткими маленькими статуями херувимов. И в вашей хозяйской ванной, когда вы бывали в отъезде. И даже в маленькой кладовке рядом с кухней во время рождественского обеда. Ваш «ребенок» – настоящий мартовский кот. У него желания даже слишком много. Я думаю, он найдет способ утолять его.

Мне хотелось получить удовлетворение от моей атаки, но я его не получила.

Ивлин на какое-то мгновение словно окаменела.

– Но ситуация изменилась, – сказала она, наконец.

– Да, черт возьми!

Она отвела глаза в сторону, снова услышав это ругательство, и в этот же момент мы обе увидели фигуру на пороге комнаты.

Чип.

Если бы в этот момент я могла дать ему пощечину, я сделала бы это.

– Ты решил прислать свою мать, чтобы она разорвала наши отношения?

Чип посмотрел на мать:

– Что ты здесь делаешь?

– Я пытаюсь помочь тебе. – Ее голос внезапно задрожал. – Мы с твоим отцом очень беспокоимся.

Она поднесла руку к лицу, и я обнаружила, что она утирает слезы. И внезапно она стала казаться очень хрупкой, и я даже немного пожалела о том, сколько раз сказала «черт».

Ни один сын не может сердиться на плачущую мать.

Его голос стал нежным.

– Мама, – сказал он, – ты не можешь мне помочь. И не помогай мне, о’кей?

Он подошел к ней, помог подняться и повел к двери. По дороге он сделал жест рукой, показывая мне, что вернется через пять минут. Было ясно, что он собирался проводить ее до стоянки и отправить домой.

И только когда они ушли, я обнаружила, что дышу с трудом. У меня пекло в груди, словно некая воображаемая кислота прожгла в ней дыру. Несколько минут я уговаривала себя, что чувствовать хоть что-то было неплохо, но потом решила, что все это полное дерьмо. Почему только самые плохие эмоции проникали через мой защитный барьер?

Когда Чип вернулся, я заметила, что впервые после катастрофы он выглядит прежним. Это был тот Чип, в которого я влюбилась. Тот Чип, который был уверен в себе, уверен, что может сделать все на свете. Он был похож на фотографию на обложке глянцевого журнала. Он постригся. На нем была свежая рубашка поло и безупречно отглаженные брюки. И он почистил зубы, а может быть, даже поработал зубной нитью.

Было невероятно здорово снова видеть его. Словно настоящий Чип все это время был где-то далеко, но сейчас, наконец, вернулся.

И вся досада, вся неприязнь, которые я испытывала по отношению к новому Чипу, рассеялись при виде его прежнего.

– Мы с тобой помолвлены? – дружелюбно спросила я.

Он уловил теплоту в моем голосе и одарил меня своей знаменитой улыбкой.

– Ты сама знаешь, что помолвлены, во всяком случае, я так считаю. – Он флиртовал со мной! – Твоя позиция менее ясна. Но ты все еще носишь мое кольцо.

– Твоя мама считает, – сказала я, – что ты больше меня не «желаешь».

Он громко хохотнул, а потом сел на тот же стул, на котором сидела его мать, и так же, как она, взял меня за руку.

– Желаю. Бог мой! По-прежнему желаю – так сильно…

Я выдохнула с облегчением. В тот момент у меня было странное чувство, что у нас с ним все будет в порядке.

Пока он не продолжил:

– …тебя прежнюю.

Что?

– Я все время о ней думаю. – Чип опустил голову мне на руку, и его плечи затряслись. – Мне так ее не хватает, – пробормотал он приглушенно.

– Тебе ее не хватает? Но она же никуда не делась, – сказала я, даже не пытаясь скрыть свое удивление. – Она буквально находится прямо здесь.

Но Чип продолжал плакать:

– Я скучаю по ее волосам. И по ее походке в туфлях на высоком каблуке. И по тому, как джинсы облегают ее бедра.

Это было просто низко с его стороны.

– Ты осознаешь, что говоришь обо мне в третьем лице? – спросила я.

– Прости, – пробормотал он.

– Твоя мать думает, что ты не разрываешь помолвку из-за чувства вины, – сказала я. – Она думает, что ты больше не хочешь жениться на мне, но теперь, когда ты парализовал меня, ты считаешь себя обязанным жениться.

– Нет. – Он поднял голову и покачал ею. – Я по-прежнему хочу жениться на тебе. Я хочу этого больше всего.

– Ты хочешь жениться на ней? На той девушке, которой тебе так не хватает? Или на мне? – Словно это не был один и тот же человек. – На мне прежней или на мне настоящей?

– На любой из них. На той, которую смогу заполучить.

Это заставило меня улыбнуться. Слегка. Мне хотелось вернуть то мое восторженное состояние, в котором я пребывала, когда он сделал мне предложение.

– Значит, ты все еще хочешь жениться на мне?

– Больше, чем могу выразить словами.

Мне было приятно это слышать. Не буду лгать.

Чип выпрямился на стуле и отпустил мою руку, чтобы вытереть лицо. Он сделал глубокий вдох, словно собирался что-то прокричать, а потом на секунду задержал дыхание. И когда он заговорил, это было шепотом:

– Я хочу жениться на тебе, Маргарет, но думаю, что не смогу.

Я замерла.

Он опустил глаза.

– Я думаю, – продолжал он, – что в конечном счете ты не позволишь мне этого.

И в этот момент я уже знала, что он собирался мне сказать. В который раз я обнаруживала, что иду на несколько шагов впереди Чипа. И мне предстояло принять решение.

Я могла закончить этот разговор и спустить ему это с рук. И никогда не услышать того, что он собирался мне сказать. Если я сделала бы это, мы продолжили бы наши отношения. Мы с грехом пополам как-нибудь довели бы дело до конца, стараясь залатать дыры в наших отношениях. Я списала бы все сказанное нами на «последствия трагедии», простила бы его и продолжала бы надеяться на лучшее.

Я так легко могла бы избрать этот путь. И я испытывала сильное искушение сделать это.

Но я не смогла не спросить:

– Чип, что случилось?

Он опустил глаза и покачал головой.

– Чип, – настаивала я, – скажи мне.

Он не пошевелился.