– Ты плохо пытался.
– Он никогда не идет мне навстречу.
– Но ты прежде никогда ему не уступал.
– Но прежде он и не был боссом.
Нина сказала сдержанно:
– Тебе следует быть с ней помягче, Ян.
Ян так же сдержанно возразил:
– Мягкость не делает человека сильнее.
А спустя две секунды дверь моей палаты открылась.
– Пора начинать занятия, Мэгги Якобсен, – сказал Ян, избегая смотреть мне в глаза.
Он подкатил кресло к моей кровати.
– Я Маргарет, – сказала я. И когда он не ответил, повторила: – Меня зовут Маргарет.
– Вы не выглядите как Маргарет, – совершенно серьезно сказал он.
– Это не вам решать, не так ли?
– О’кей, Мэгги. Как скажете.
Он взял специальную доску, опустил мою кровать и ручку кресла, а потом положил доску между ними, как маленький мост.
Потом он повернулся и направился к двери.
Что? Куда он пошел? Он что, разозлился на меня из-за «Маргарет»? Он что, действительно был бомбой? Он что, собирался взорваться?
– Разве вы не поможете мне?
Он остановился, но не обернулся.
– Нет. Нажмите кнопку вызова сестры, когда будете готовы.
И я осталась одна. Только я, доска и кресло. Да, и еще трубка катетера, которая свисала сбоку и была прикреплена к бедру пластырем.
Если вы думаете, что передо мной стояла гигантская проблема, вы не ошиблись.
Я нащупала ручку, с помощью которой можно было менять положение моей кровати, и кое-как подняла спинку и села. Потом стала потихоньку перемещаться ближе к доске. Мои больничные трусы зацепились за перильца кровати, но я кое-как отцепила их. Замерев на краю кровати, собираясь переместиться на доску, туда, где подо мной не было ничего, кроме твердого больничного пола, я впервые после катастрофы испугалась. На самом деле, я вообще впервые что-то почувствовала. Я сидела, с трудом переводя дыхание и размышляя над тем, почему моим первым чувством не могла быть радость.
Я еще придвинулась к доске, опираясь на ладони. Мои мускулы атрофировались, это правда, но они все еще функционировали. Но тяжесть мертвых ног не давала сохранять равновесие. Я немного покачнулась и ухватилась за перильца. Кресло находилось на расстоянии примерно двенадцати дюймов, но для меня это было как сто метров. Я долго оценивала это расстояние, потом переместилась на дюйм, потеряла равновесие и наклонилась вперед. Потом сдвинулась еще немного. И еще. А потом заметила, что на одежде появились два мокрых пятнышка. И только в этот момент я осознала, что мне только казалось, что я стараюсь сконцентрироваться. На самом деле, я просто плакала. Возможно, уже давно.
Я решила сделать передышку, остановившись посреди доски.
И в этот момент в палату вошел Ян.
– Господи, вы все еще не закончили? Я успел выпить чашку кофе и прочитать газету!
Если бы это был кто-нибудь еще, все было бы по-другому. Если бы мы были друзьями, если бы он был на моей стороне, это можно было бы расценить как попытку добродушно поддразнить меня. Но на самом деле он был просто злобным незнакомцем.
Я подняла голову, и, когда он увидел мое лицо – без сомнения мокрое от слез, – я заметила, как на секунду его собственное лицо смягчилось, но потом снова стало суровым и непреклонным. Он положил руки мне на плечи.
– Я держу вас, – сказал он. – Продолжайте.
С помощью Яна дело пошло намного быстрее, и уже вскоре я катила за ним по коридору к физкультурному залу. Я попыталась вспомнить, случалось ли мне когда-нибудь прежде находиться в обществе человека, с которым я чувствовала бы себя такой одинокой. Он не разговаривал. Не смотрел на меня. Можно было подумать, что он просто отправился на прогулку сам по себе.
Он открыл дверь и остановился, чтобы пропустить меня вперед. Я подумала, что это очень мило с его стороны, пока он все не испортил.
– Нет, – сказал он, когда я проехала мимо него, – ваша техника никуда не годится.
Он казался раздраженным, словно мы уже тысячу раз обсуждали это.
– Я не знала, что существует специальная техника, – ответила я, – я вообще в первый раз делаю это, так что…
– Никто не показал вам, как пользоваться инвалидным креслом?
Я покачала головой.
– Боюсь, что я только начинающий инвалид, – слабо попыталась я пошутить.
Он не улыбнулся. Вместо этого он наклонился, посмотрел мне в глаза, а потом сжал руками мои бицепсы. Потом, с таким видом, будто сообщает мне жизненно важную и глубоко засекреченную информацию, сказал:
– Руки – это не то же самое, что ноги.
Я с деланым удивлением посмотрела на него, словно говоря: «Неужели?»
– Не может быть.
– Я имею в виду, – продолжал он с серьезным видом, – что они не могут выдерживать ту же нагрузку, что и ноги. Вам нужно быть осторожной, чтобы не перенапрячь их.
– Не похоже, что у меня есть выбор.
– В целом вы правы, – согласился он. – Но все дело в деталях. Поэтому и существует техника перемещения в коляске. – Он накрыл ладонью мою руку, и я заметила, что его рука была теплее, чем моя. Потом он положил мою руку на обод колеса. – Вместо того чтобы отталкиваться понемногу десять раз, – сказал он, – оттолкнитесь один раз, но сильно, а потом расслабьтесь.
Он отвел мою руку назад, и я крепко сжала обод колеса. Потом он с силой толкнул меня вперед, и я покатила по коридору с такой скоростью, что испугалась. От испуга я схватилась за колесо, чтобы остановиться, и немного содрала кожу на ладони.
Он посмотрел на мою руку и сказал:
– Вам понадобятся перчатки.
После этого он стал учить меня поворачиваться, вращаться на месте и приподнимать передние части колес.
– Разве поднимать колеса будет необходимо? – спросила я.
– Да, – сказал он, не объясняя зачем.
– Почему? – настаивала я.
– Потому что вы должны уметь управлять своими колесами.
– Зачем?
– Потому что вы должны уметь справляться с любыми препятствиями.
– Например, гонять по пересеченной местности?
Он внимательно посмотрел на меня:
– Скорее для того, чтобы преодолевать ступеньки. Или выбоины. Или бордюры. – Он отвернулся. – Если вы соберетесь куда-то отправиться, вам необходимо знать, как управлять своим креслом.
– Я не захочу никуда отправляться.
– Еще как захотите, – сказал он и пошел вперед по коридору – высокий, сильный, крепко сложенный. Он был в такой отличной форме, что в этом было даже что-то неприличное. Голубые брюки так облегали идеальный зад, что у любой женщины при виде него сердце забилось бы сильнее. Он был совершенным представителем человеческого рода. Я не то чтобы сравнивала себя с ним, но, просто находясь рядом с таким воплощением силы и здоровья, чувствовала себя еще более слабой и беспомощной. И я отвернулась.
Наши упражнения с креслом привели к тому, что в физкультурный зал мы попали на несколько минут позже назначенного времени. И это, похоже, вызвало у Яна раздражение.
– Ну вот, теперь мы опоздали, – сказал он, глядя на часы с таким видом, словно я была в этом виновата.
Словно это имело значение.
Я огляделась по сторонам, пока он собирал кое-какое оборудование. Если бы я была в состоянии восхищаться чем-либо, я пришла бы в восторг при виде этого физкультурного зала. Там были всевозможные тренажеры и игры. Баскетбольное кольцо, кольцеброс, игровые автоматы и разнообразные тяжести, как в тренажерном зале. Стены были зеркальными. Там был вертикализатор[4] и страховочная привязь. И еще мини-батут, лежачие велосипеды и даже целый автомобиль, выкрашенный в ярко-голубой цвет и предназначенный, по-видимому, для того, чтобы учиться залезать в машину и вылезать из нее. И вдобавок ко всему в зале играла приятная ритмичная музыка.
Раньше я захотела бы обследовать это все, но теперь я просто сидела в кресле, как мешок с картофелем.
Ян написал мое имя на большой белой доске, на которой значились имена всех пациентов и их «цели». Рядом с ними были нарисованы смеющиеся рожицы и написаны подбодривающие высказывания. Пока я ждала, я наблюдала за другими тренерами. Все они, без исключения, были жизнерадостными и оптимистично настроенными. Они громко смеялись и называли своих пациентов «чемпионами». Они уговаривали. Подбадривали. Одобряли. Пели под музыку.
