Так прошли долгие столетия пыток. Духи, ушедших предков, не оставили Тагентая. Они общались с ним во снах, иногда наяву и советовали не мириться с судьбой, а отправиться в холодную страну миллиона озёр. Так он и сделал.

Тагентай прожил на северном острове долгие годы одиночества. В нём ещё сохранялась сила, и кто знает, сколько тёмному предначертано оставаться в живых и для чего. Старый гзур посчитал, что его война закончилась, и нет ему дела до Тёмных миров или Светлых идей. У Тагентая были свои пороки, раздумья и горести – своя маленькая Вселенная.

Гзур хромая, карабкался по камням, охотился на зверей и продолжал полную страданий жизнь отшельника. Но однажды в погоне за ослепшей чайкой он поскользнулся и упал на острые скалы. Старый Тагентай сломал при падении здоровую ногу, и жизнь превратилась в ад. Муки и скрежет зубов знал каждый куст, каждый лист на том острове. Гзур выл на солнце, трепетал пред Луной. Он трижды рыл в камнях могилу; но зов родичей заставлял жить далее и бороться.

Раздробленная нога гнила, сохла и увеличивала страдания. И тогда духи снова подсказали выход. Словно колдун – уродливый старик собирал травинки, поганки и корешки, а затем приготовил варево, которое утолило кошмарную боль. Он выпил отвар из трав и грибов и, достав клинок, отрезал обе ноги. Духи предков спасли от мук, лишив разума. Боль ушла безвозвратно, а злость, с которой он прежде сокрушал врагов, только увеличилась.

Проснувшись на закате, Тагентай смастерил деревянную тележку, привязал себя к ней и отправился снова к людям. Тёмный боец искал смерти. Он ждал, когда славы придут и наконец-то, отправят его к своим близким, давно ушедшим гзурам.

Бешеный зверь поселился в лесу, где-то неподалёку от города Псков. Тагентай нападал на путников, грабил обозы, убивал воинов или просто душил заблудившихся крестьян. Он отнимал еду у бродяг, терзал их тела и ждал конца долгого пути на Земле. Гзур не чувствовал обрубков ног, а руки, с помощью которых передвигался в ветвях деревьев, превратились в ужасное оружие. Сила в его руках была таковой, что он запросто мог свернуть лошади шею – главное, уцепиться; главное, схватить. И если кто-то из живых попадал в сети старого гзура, то тогда неминуемая, жуткая смерть ожидала его. Некоторых людей Тагентай испробовал на вкус и даже сточил из бедра миловидной крестьянки наконечник смертельной пики, которой разил наповал в висок. Жалобы на чудовище, поселившее в лесу, заставили славов прислушаться. Горд решил найти убийцу.

Светлый пришелец понимал, что рассказы о лешем, жарящем детей на медленных углях, мягко говоря, преувеличены. Но пропадали люди. Совсем недавно на лесной дороге погиб отряд из пяти русичей, сопровождающих любовницу князя – крепких воинов, которых запросто не сразить. Возможно, лихой народец диких кочевников устраивает засады и убивает, а, может быть, это что-то совершенно иное. Лишь только мудрый Моск утверждал, что злодеяния вершат нечеловеческие руки. Учёный слав предполагал, что кто-то обречённый и потерявший всяческую надежду зверствует на лесных тропах. Моск грешил на дикого утратившего разум гзура, того, что когда-то жил в стране викингов.

…Горд почувствовал зверя, как только растворился в чаще. Он ощущал присутствие тёмных духов – злых и очень опасных. Гигант, словно охотничий пёс ловил зловонные запахи, отголоски чужих стонов и рык нескончаемой ненависти.

Слав привязал лошадку к дереву, набросал веток, построив шалаш от дождя и, накрывшись расшитым плащом, лёг в ожидании нападения. Ждать пришлось недолго. Откуда-то сверху камнем свалился монстр. Горд скинул плащ и увидел перекошенное яростью лицо гзура – слав не мог ошибиться, он хорошо помнил это племя. Гигант убил сотни гзуров; но этот тёмный воин был особенный. Его лицо покрылось рытвинами, бородавками и тонкими просвечивающимися чешуйками. Возможно, гзур проводил много времени в море и потому его тело, словно сливаясь с бурлящей стихией, приняло облик далёких предков, вышедших из вод океана.

Гзур хрипел и, хлопая рыбьими глазами, скалил акулью пасть. Он схватил жилистыми руками Горда за шею и душил, что было сил. Но спустя лишь мгновение, Тагентай понял, что сжал в руках свою долгожданную смерть. Несчастный гзур давно ждал встречи с вечностью, и она пришла к нему сама. Громадный светлый слав избавит от мук и страданий навсегда.

Перед тем как убить, Горд услышал, как безумный, но когда-то невероятно отважный воин – прохрипел своё имя. «Моё имя Тагентай. Я сын планеты Гзур. Я, Тагентай, – скрипя острыми зубами, как кончики лезвия ножей, шептал убийца людей. – Меня зовут, Тагентай. Прощай и до встречи слав!».

***

Горд рассматривал тяжёлое украшение, кованное на Гзуре, которое снял с холодного тела тёмного. На одной стороне изображён хвост змеи, на другой хорошо видно, как голова твари, выпустив раздвоенный язык, пьёт из широкой чаши… Потеряв интерес, Горд повесил амулет на шею дремавшего Моска и отрешённо посмотрел в потолок.

– Талисман здоровья, – послышался усталый голос из тела учёного. – Такую вещицу дарят при рождении гзура. На счастье. Для долголетия.

Горд взглянул на спящего друга, затем, словно маятник часов, пальцем качнул амулет со змеёй. Тот нехотя, цепляясь за металлическую броню, скрипнул и затих.

– Видел бы ты этого Тагентая. В нём здоровья не больше, чем в плешивой болотной жабе красоты. Ерунда – это всё. Предрассудки! Этот мерзавец пещерный урод и убийца. Гнить ему в земле и, чтоб его могилу никто не посетил и не вспомнил.

– И всё же жаль… Тагентай уникален. Сохрани амулет и передал его Беркуту.

– Передам. Хуже не станет, – согласился громила и, сняв с шеи Моска талисман, запихнул обратно в суму. Затем Горд поморщился, видимо, вспоминая, ночное происшествие и задал вопрос учёному славу: – Меня больше интересуют люди. Нормальные, обычные люди. Скажи Моск, почему мы не можем построить рай на Земле? Что мешает? И когда, чёрт возьми, мы остановим нашествие чумы? Клянусь своим золотым духом, я делаю всё, чтобы жизнь племён была чиста и богата. Когда же люди будут жить, как предначертано им светлыми Творцами?

– Мы обязательно создадим рай на этой планете. Мы справимся, брат. Нужно лишь время… И чуму победим, без сомнения… Я вылечил сегодня триста пятнадцать человек, – устало ответил голос учёного слава.

***

Охватившая на западных землях большие и малые города эпидемия, уносила уже тысячи жизней.

Моск боролся с болезнью, принимая всех хворых, не делая скидок на возраст или пол. Разделяя больных на группы, в первую очередь пришелец лечил детей. Желательно, чтобы у ребёнка или нескольких малышей оставалась в живых мать.

Горд отсекал ещё здоровое население от очага заражения. Такую работу можно назвать адской. Гиганту приходилось дробить семьи, и делал он это безжалостно, зачастую забирая детей у живых, но уже не имеющих шанса на выздоровление родителей. От того слова, которыми он сейчас перебрасывался с Моском, были язвительны с видимой тенью усталости от грязной работы.

Ветер, так же как и Горд, ежедневно наведывался в поселения русичей и, скрепя эфирным сердцем, выявлял больных, выполняя неблагодарный труд. Инфицирована была половина населения любого из городов или деревень. На лечение элементарно не хватало времени, и приходилось с горечью наблюдать за массовой гибелью своих потомков. Но большую часть русичей удалось вывести из зоны заражения. Здоровых и тех, кого можно спасти, размещали в специальных лагерях, строго соблюдая карантин.

– Скорее бы выпал снег, – тоскливо вздохнул Моск.

– С ледяной горки захотел покататься? – продолжал шутить над собратом гигант.

Но язвил великан без энтузиазма, и по всему было видно, что силы пришельца не безграничны. Горд не только охотился за убийцами по ночам, он тоже лечил больных. Врачевал воин выборочно и не в таких масштабах, как учёный слав. Потратив немалую часть энергии, ему также требовалось время на подзарядку. Восстанавливался громила «на ногах», отдыхая, например, в конных переездах, сидя на своей любимой лошадке.