Крейсер, веками служивший империи славов, стал центром подготовки космической разведки. Боевой корабль давно не пускал в ход мощь своих пушек, но в адмиральской рубке, как и прежде слышны команды капитана. Управляли гаматурбинами, следили за исправностью излучателей и чистотой казарм – люди планеты Тюр-Винг, абсолютно неотличимые от землян. И кажется, что именно тюр-вингцы хозяева гигантского судна; но это только иллюзия.

Мерцающие существа не больше метра в высоту плавно, не касаясь пола, а лишь отбрасывая светлую тень, туманно проплывали по извилистым коридорам корабля, – и каждый фантом знал своё предназначение – свой учебный сектор. Некоторые славы вспоминали строение человеческих тел, иные познавали миры совершенно непохожие на родную планету Слав.

Но был на крейсере особенный класс, где обучались проверенные бойцы – самые одухотворённые и просветлённые. Руководил палатой боя генерал Вязь, сущность имеющая особенность – серебряное кольцо точно посередине золотого фантома. Вязь передавал опыт предков, натаскивая новое поколение. Кто-то из новобранцев отправится в опасные миры в роли шпиона, другие напрямую готовы противостоять тёмным; а были ратники, у которых особенное задание – наблюдать.

Сегодня утром случился бой. Двум тёмным скаутам не повезло: первому Ветер срубил одним махом голову, второму вырвал жилистый позвоночник, похожий на длинный корень калгана, с тонкими нитями упругих волокон. Светлый не оставил арглам ни единого шанса; впрочем, как и всегда.

На заре посланник с планеты Слав изгнал с Земли двух тёмных, а вчера – если Беркут правильно сосчитал, то пятерых. На той неделе, точно в среду, светлый уничтожил целый отряд из одиннадцати солдат. Кровопролитная резня длилась больше получаса. Тел, разодранных в клочья, было столько, что Беркут присоединился к утилизации, помогая славу, зарывать останки в овраге рядом с излучиной реки, которая в будущем будет зваться Яуза.

Заправив бороду под рубаху, Ветер копал грудной клеткой аргла, соорудив из неё гигантский совок; землянин Беркут рыхлил глину стальным ножом, затем загребал голыми руками. Утилизация поверженных врагов прошла без помпы, словно друзья хоронили бешеных собак. Воинская честь не отдавалась. Не звучали пламенные речи, – и не было сожалений. Потому что искусственные тела для тёмных пришельцев всего лишь удобный костюм, необходимый для специфической работы. Сама же сущность аргла: его личность, разум и воля – перемещалась обратно на туманную планету Аргл, чтобы снова вернуться и если случится, то отомстить своему палачу.

Светлый ратник искал встречи и готов убивать тёмных перед завтраком, после обеда и даже ночью, когда враг особенно силён. Заметив двух конных бойцов, слав заинтересовался клинком одного из них. Ему приглянулся кривой фритский нож на поясе. Но Ветер не был коллекционером или ценителем инопланетного оружия, он просто обещал сделать подарок лучшему другу.

Прошло ровно три года, как землянин и слав сражались вместе. Для пришельца по имени Ветер три года лишь миг, для Беркута, рождённого на Земле, время идёт по-другому. И этот день надо отпраздновать обязательно, чтобы запомнился навсегда. Потому слав нашептал пивоварам из русов – секретный рецепт хмельного напитка, и через месяц три дубовых бочки были полны медовухи. Оставалось дело за малым, найти обещанный подарок. Два аргла, посланные на разведку, узнать, зачем русы в такой глуши валят лес и строят стены, сами принесли то, что так жаждал заполучить слав.

Ветер присел на поваленную сосну рядом с землянином и передал кривой клинок с широким и невероятно опасным лезвием. Беркут принял подарок и улыбнулся:

– Спасибо, брат. Давно мечтал о фритском ноже… Железными мечами много не навоюешь. Помнишь, как я мучился с молодым арглом, похожим на человеческого подростка? Если бы ты не подоспел, сбежал названный гость или того хуже, сломал бы мне шею, – землянин постучал по дереву, желая оставаться навек живым и здоровым, трижды сплюнув через левое плечо. – Ох, и злющий он был…

Слав ответил улыбкой. Ветер вообще не любил говорить; но иногда светлого было не остановить – особенно знатными вечерами.

– Конечно, помню. Без фритского ножа, ты как медведь без когтей. Хоть и силы в тебе, словно желчи в арглах… Скоро тёмные узнают, что у Беркута появилось оружие. Вначале они притихнут, а после вооружаться и снова начнут крушить и ломать. Другого выбора у них нет. Теперь у каждого аргла будет фритский нож или короткий плазменный меч. Но десять ночей тишины мы всё-таки получили в награду. Это уже хорошо. А то повадились ходить, будто ответить нечем. Разорили коломенский дозор, только двое вернулись, и места на них живого нет, – глядя на пылающий закат, вспоминал недавнее происшествие пришелец. Коломенский дозор находился в сорока верстах от новой крепости русов, где сегодня проживали слав и землянин. Но долго горевать о смерти людей не давала забота о тех, кто рядом; о тех, кому нужна помощь. Ветер бросил взгляд на только что вспыхнувшую в небе яркую точку и продолжил: – Красиво здесь… Утром бой, на обед щи да каша, а вечером, уходящее за облачный горизонт солнце. Что может быть прекраснее на Земле?

– Рассвет, – тихо почти шёпотом ответил Беркут. – Рождение дня и надежда… После тьмы всегда приходит утро и просыпается наша звезда. Ночь для недобрых существ. Мне по душе пение птиц, а не вой волчицы.

Гость планеты сверкнул рассудительным взглядом, вспоминая восход солнца, затем соглашаясь с человеком, кивнул густою бородой:

– Да, рассвет пробуждает. Это верно… А ещё я люблю лёгкий мороз. Обожаю первый снег, падающий с небес тонкими, ледяными кристаллами.

– Эти кристаллы называются снежинки, – улыбнулся землянин. – А мороз? Слава не пугает ни песчаная буря, ни вьюга у полярных морей. Тебе ни тепло, ни холодно. И кожу твою лазером не прожечь.

– Беркут, не преувеличивай моей боевой мощи и не забывай, я идеальный созидатель. Я умею убивать, но и могу подмечать – то, что землянам кажется обыденным и унылым. Даже в воздушных кристаллах, которые ты называешь снежинками, скрыта великая тайна. Причём в каждой частичке своя! – пожал плечами Ветер и, продолжая выискивать на небе родную звезду, снова задал вопрос: – Скажи, ты скучаешь о прежнем доме?

– Не знаю. Порой кажется, что здесь моя семья – в этом времени. Столько дел впереди, столько забот. Первый раз за три года, вот так беспечно провожу вечер. А ты скучаешь?

Скучать или сожалеть гостю Земли совершенно не о чем. А радоваться природному явлению: закату или деннице – пролетев расстояние в миллионы парсек – занятие, безусловно, романтичное, но на практике, не имеющее никакого смысла. На его далёкой Родине, на Славе – ночь и день уступали друг другу ровно через сорок семь земных часов и были не менее роскошны. Здесь же на голубой планете светлого пришельца интересовало особенное действо. И никакой восход солнца, и никакие воспоминания о лужайке отеческого гнезда – тем более что ухоженного газона просто не существует – не могли значить больше, чем задание, которое он выполнял, вживаясь в роль спасителя русов. При всей внешней схожести с обычным человеком слав являлся для рядового жителя Земли – если не Богом, то несокрушимым хранителем, прибывшим по заданию Создателя.

Инопланетный гость не чувствовал жара палящего солнца, не ощущал холода первых морозов или всю прелесть январской стужи. Ему неизвестно, что такое болезнь, страх, голод, смерть или человеческий стыд. Чтобы близко познакомить пришельца с людьми, пришлось объяснять азбучные истины – как правильно носить одежду, что надо скрывать наготу и не смущать русоволосых красавиц своими прелестями, изготовленными в других мирах. Ветер нуждался в постоянной поддержке и метких подсказках Беркута: когда смеяться или хмуриться, реагируя на шутки товарищей, какое место занимать за общим столом, чтобы обозначить лидерство, и как знаться с мужчинами, получая уважения говорливых жён и непоседливых ребятишек.