Снеся очередную волну нападающих, мощным круговым ударом, он двинулся на меня, глаз один у него сильно дёргался и косился влево, видать нерв нарушился. Уже что-то, а то можно подумать, он неуязвим! Убегать было не с руки, братья по оружию не поймут. Да и не убежать вокруг дома, мне двуногому, от такого громадного под три с половиной метра волколака, у которого вся природа заложена на то чтобы догнать, а потом загрызть с потрохами. Пустив ещё одну стрелу, впрочем, без успеха воткнувшуюся ему в удерживаемое бревно. Я отбросил лук и выхватил меч. 

Бревно со свистом прошлось у меня над головой, и я проскользил на коленях под ним, едва не лишившись головы. Ещё мах, удар о землю, ещё один. Слишком далеко и почти нет возможности приблизиться, для решающего удара. При том, что он не забывал делать отмашку по кругу. Где ты таков выискался, нелюдь? Монахи в монастырях так шестами подчас не владеют, если мирные. Представляю угрозу, если бы все они такие прыткие были. Их не то что Грагуркла бы не удержала, но и супротив них, вся рать городов объединённая совместно бы не устояла.

Помощь пришла от Гора, он умудрился зайти ему за спину и рассечь бок. Пока озлобленный волколак пытался расплющить Гора своим бесхитростным, но крайне эффективным оружием, выведшим из строя уже добрую половину нашего отряда, я зашёл сбоку и отсёк ему левую кисть, когда он пытался меня зашибить, на возвратном движении. Бревно улетело в сторону, застряв на половину в пробитом окне, а нелюдь бросился за мной, рвя и метая любые укрытия, куда я пытался улизнуть, будь то уличная кухня, обеденная, дровня или конюшня. Окованные двери, которые я запирал за собой на ходу, он просто выносил с одного удара. Следом за нами бежал Гор и ещё несколько дружинников с копьями. Никто не хотел бросать в него копья, опасаясь, что оно может быть использовано против них самих же. 

Когда я понял, что оказался в тупике пустой конюшни, у меня пошли лошадиные мурашки по спине. Единственное окно слишком маленькое, чтобы был шанс в него выскочить. Но отступать было некуда и я, сжав меч двумя руками перед собой, приготовился к заключительному бою. Позади, высыпал Гор и двое дружинников. Мы замерли. Первым он бросился на меня. Наверно, но ждал, что я попытаюсь отразить его атаку здоровой когтистой лапы мечом, но я не рисковал, понимая, что волколак сейчас умён и коварен. Мне едва хватило места уйти в перекат, рассечь ему колено и уйти в новый перекат, чтобы не остаться без головы или меча. Помогли обладатели длинных копий, они разом воткнули свои пики ему в бок и попытались прижать к стене, но когда Гор напрыгнул на него сверху, чтобы обрушить гнев боевого стимулятора ему между ушей, зверь уже обломал копья, сбросил наездника и встав на четвереньки, метнулся в сторону выхода.

Я предусмотрел такой исход и предварительно оказался поблизости с занесённым мечом. Короткая атака и волколак оказывается нанизанным грудью на мой меч. Он хватает его и пытается обломать, но я прикладываю все силы, чтобы не дать ему его вынуть, а обломать меч северных мастеров не так-то легко, даже если ты громадный, сильный зверь из Поганого леса. Позади него вовремя оказался Гор и таки обрушил свой гнев ему между ушей, разваливая голову на две части.   

Однако волколак, наделённый, явно недюже тёмной силой, уже машет по сторонам лапами, пытаясь ещё бороться за свою поганую жизнь. Глаза на двух половинках свесившейся головы яростно моргают по сторонам. Я вынимаю меч из его груди и хочу лишить его головы окончательно, но иступлённый волколак, вырывается, делает нечеловечески длинный прыжок на стену, с неё отталкиваясь, залезает на открытые перекладины чердака, и проламывая соломенную крышу оказывается таков.

Привет от Эллетрессии, – гнусно рыкнул, он перед тем как совсем пропасть и брошенные копья, не успевают его догнать.

Вот так новость! Гор смотрит на меня яростно, словно сам волколак, но в то же время, удивлению его нет предела.

- Но как?! – вдруг восклицает он раздосадованный ещё и почти волшебным упущением врага. 

- Это Грагуркла брат, – повожу я плечами.

Мы выбегаем на улицу.

- Туда, он побежал туда! – закричали дружинники другого отряда и мы побежали в ту сторону.

- Перескочил! Перескочил! Здесь! – закричали из другого отряда.

- Ну? Попался? – крикнул Гор.

- Попали, попали! – отзываются лучники, но на лицах их досада. 

- Ушёл! В лес ушёл! Без лапы одной. Бошка надвое раскроена. Весь в стрелах! А ушёл!

- Как ушёл? – подходит к нам рассудительный Светич, с ног до головы, залитый тёмно бурой кровью врага.

- Перемахнул! – бросился объяснять ему возбуждённый Гор. – Надо его нагнать! Я ему голову разрубил, а он рванул от нас через крышу!

- Да стой ты, – останавливает его Светич, своим авторитетом. – Остановись наёмник. Не догнать его уже. От нас тоже трое ускользнули. Умерь свою кровожадность.

- Так ведь можно догнать.

- Стой Гор, – подхожу я к нему и ложу руку на плечо. – Наш бой окончен. 

Гору требуется ещё некоторое время, чтобы выйти из ража. В нём кипит стимулятор, но глаза его блещут искрой разума. И ведь если действительно пустить его, то может и впрямь догонит. На Горе одном, ни одной царапины, а колено зверю я лично рассёк, далеко уйти не должен. Почти все, так или иначе ранены и поцарапаны. Одежда вон подралась или синяки какие, а Гор изумительно бодр, свеж и целёхонек. Если не считать заляпанности поганой кровью. 

- Ладно, – Гор ещё долго глубоко дышал, восстанавливая в себе спокойствие. – Пусть бежит как щенок, поджав хвост. 

- Вот и правильно, – говорит Светич.

- Так что у нас дальше по плану? – обращается ко мне Гор, а огонёк в его глазах начинает медленно потухать.

Утром вышло солнце и немного пригрело нас своими лучами. До обеда мы ещё стаскивали тела с окрестностей и устраивали большие костры. Среди жителей Грагурклы, в общей сложности набралось больше дюжины убитых и дюжина раненых. Это всё равно был сносный показатель, относительно величины угрозы, потому особо никто не горевал. Все тела павших воинов возложили на отдельные сложенные кучи из дров и сожгли. 

Нас приглашали остаться на пир, что устраивался здесь на следующий день, но нам пора было уходить. Светич лично подарил мне своё ожерелье из клыков волколаков. Дополненное клыком, с последний битвы, ещё со свежей, толком не запёкшейся кровью. По его словам оно было заговорённое и хранило хозяина. Гору достался редкой работы кинжал, от местных мастеров. Прекрасно сочетающийся с его новым мечом, проверенным и освещённым кровью в двух ночных боях, а также отличная пегая кобыла, чтобы он не был похож на моего слугу или оруженосца, когда идёт рядом, из-за вида неприкрытой головы, подстриженной почти как в монастырские послушники. 

Гор же в тайне, подарил дочери Светича свой тактический, но коротковатый по местным меркам для мужчин нож. Это было воспринято ей как верный знак того, что он бы желал за ней приударить, но в другой раз, потому как его сердце было окончательно разбито её неимоверной природной красотой. Она оставила ему свой расписной платок, золотыми нитями по-чёрному, которой он повязал под одежду на шею. Так же в благодарность за помощь, нас хотели нагрузить немалыми запасами провизии, но я убеждённо взял только малую часть, не желая перегружать нас в пути. 

Пожав лапищи всей дружине, я под общий смех, растёр занемевшую от слишком плотных рукопожатий ладонь. Залез на Черёмуху, соскучившуюся по свободе и свежему воздуху с солнечным светом. Стал прощаться. Гор уже героически сидел на новой лошади и напрасно крепко держался в седле, лошадь по одному виду, была послушная, умная и окладистая.

- До свиданья воинственные жители Грагурклы! 

- До свиданья братья славяне, – сказал Гор, махая рукой и получая стрелецкие взгляды от раскрасивый дочери Светича.

- Заходите к нам ещё Лууч и Гор, наёмник, – сказал Светич. – А коль захотите остаться, будете мне, как родные братья!