А если лежит у его брата Туки душа, клепать самоделки, типо этих, то пусть делает их для детей, тупыми. Пусть играют, пусть учатся держать металл. Но и то до поры. Плохой самоделкой можно испортить ребёнку вкус к хорошему оружию с детства, и он долго потом будет отвыкать от неправильной железки. То же самое с луком. Если уж учиться, то сразу с профессиональным инструментом. Вслух, я конечно, сказал совсем иное.

- Этот меч, этот лук и колчан. Всё.

- Не желает ли благородный…

- О, Помар, а это у тебя что такое?

- А это. Это так, плащаница. Давно висит, пылится. Может, я лучше попрошу свою жену. Она у меня знатная швея, закроит вам любой плащ, какой хотите. Тёплый шерстяной или кожаный, водонепроницаемый с пропиткою хитрою восковой и жировой. Любо мило будет смотреться на вас, с таким оружием поверх. Все сеньориты будут ваши.

- Ну-ка давай ка её сюда, – Помар с сомнением протянул мне неказистый плащ, бывший в моих глазах настоящим сокровищем. – Его тоже беру, – сказал я, одевая его на себя сиюминутно и пристраивая на пояс и плечи, новую постыдную сбрую, впрочем прекрасно отвлекающую посторонних зевак, своей неказистой простотой. – В конце концов не оружие делает себя оружием, а мастерство человека в руках которого оно находится, – вслух успокоил я себя.

- Это вы верно заметили, златовласый господин. Чего желаете ещё?

- На этом всё.

- Так ведь вы дали мне так много? Я думал, вы у меня пол лавки скупить собираетесь? Золото-то ведь, самое настоящее и высшей пробы, – смутился в простоте своей Помар, словно не принадлежал к вертлявой и ловкой касте торговцев.

- Ну, тогда отправь своего брата на курсы повышения мастерства, – Помар вылупился в непонимании. – Я хочу сказать, пусть идёт в дворцовые кузнецы.

- Так это, там не возьмут же, нужны связи, хотя бы дальние, с королевской фамилией его Величества Аукристиана. Да продлятся его светлые дни, полные величественного царствования.

- Подмастерьем возьмут. Золотым только блесни, когда привратнику будешь изъяснять, что брат твой мечтает на службу к его светлому Величеству попасть. Хочет непременно оружие ковать для его двора, армии и стражи и есть в этом кое-какой опыт, ну а какой опыт, ты уж лучше молчи и продукты его труда, не показывай, пусть сюрприз будет. Там уж определят ему работу, не ровен час.

- Я так, как вы красноречиво выразится, наверно не смогу. Но так и сделаю господин.

- Хорошо Помар. Раз мы в расчёте, скажи, откуда плащ ты раздобыл? Не с трупа часом снят он?

- Пощадите. В трактире его забыл как-то путник. Издалека видать пришёл. Плащ сносный был, да только весь в паутине и пыли, хозяин этого трактира совмещённого с моей лавкой, Луциус Безбрежный, его брать отказался. Вот мне и отдал. Мы его почистили, да выставили. Авось кто купит. Носить, размер не тот, – он похлопал себя по пузу. – А выбросить, жалко.

- Путника того, опиши подробно.

- Да ни помнит уже никто. Я тоже смутно. Он зашёл. Как и тогда и сейчас, никто не заметил. Да вышел быстро очень. Тут такое на каждом шаге происходит. А всё от сильного похмелия и крепости подаваемой браги. Я бы вам по секрету, не советовал больше одной двух кружек пить. Сильно от неё голова болит уж очень. Я сам три пью, но да у меня здоровье крепкое. – он вновь звонко треснул себя по позу. – Мы простолюдье, народ крепкий. Не в укор вам будет сказано, вы видно сразу, из благородных сословий вышли родом. Кожа у вас чистая, да белая, власы златые, а глаза голубые, добрые. Одна борода, обзавидоваться можно. К нам такойть человек и не заходит никогда. В основном стражаки, напиться или наложи требовать. А мы что, мы не супротив законом живём, – ушёл в свои мирские проблемы Помар, совсем позабыв о главном вопросе.

- Ладно, Помар. Будь здрав и не хворай. Застоялся я с тобой, пойду ещё посохну у камина. Зябко. Благодарю за товар, – хоть и не по душе он мне, зато очень пригодится.

- Это дело хорошее. Крепкого здоровья вам господин, да долгих лет жизни. Заходите к нам ещё на следующей неделе, будут новые мечи, – прикрикнул вслед Помар, закрывая лавку, поскольку план по продажам, был выполнен наверно на месяц, а то и два вперёд.

Народу и шума в трактире поприбавилось. За окном то же непроницаемое молоко, но словно ещё больше сгустилось, до сливок, стремилось теперь войти внутрь помещения, но тепло и свет его не пускали. Когда я почти обсох, сидя на своём месте у камина, первая волна медленного шторма, накатила хмельной волной, почти на всех присутствующих. Наверно к ночи она достигает своего апогея и все начинают медленно разбредаться по домам, как корабли в сильный шторм. Тогда и я под шумок, да в тепле, под новым плащом, никем не узнанный, смогу выйти и сыскать кобылку для бегства. Стражи тоже люди и рыскать в холодном ночном тумане, меня долго по городу не станут. Будут ждать утра, даже если с ними будет ходить начальник стражи лично. За всеми уследить он не сможет, а организация во всём королевстве его Величества Аукристиана, особенно на отдалённых местах, таких как здесь в Форноне, хромает на две ноги. Но полагаться на это беззаботно, всё равно нельзя.

Не смотря на праздную атмосферу и статус беглеца, сидеть у огня оказалось не в тягость. Местная кухня не представляла никакого интереса. Обошёлся, только парой сухих пшеничных лепёшек со специями. Не тот ужин на который рассчитываешь, но быть сытым, довольным, а следовательно потерять голодную бдительность, загнанного в угол зверя, мне категорически запрещено. Особенно если я планирую совершить, успешный побег во тьму ночную. Так чтобы меня и след простыл, а поиски по всем злачным закоулкам и местам подобно этому, не венчались успехом. 

Мимо окон несколько раз проносились вооружённые группы стражи, каждый раз я втягивал голову в плечи, брался за кружку и имитировал выпивоху, чтобы даже мельком брошенный внутрь взгляд, не выдал во мне нервной оглядки. Так в периодическом шуме открывающихся, закрывающихся главных дверей, я не заметил, как вошли необычные пришельцы. Однако я почувствовал, как с их стороны повеяло мокрой прохладой. Словно они были посланники тумана и ничего добросердечного принести с собой не могли.

Боковы зрением насчитал пятерых. Размытые фигуры, были в коричневых и чёрных плащах. Они толпились у входа. Чем сразу выдали себя. Им и не нужно было прятаться. У них простая задача. Найти беглеца отравителя, доставить его власти и получить своё щедрое вознаграждение в виде увесистого мешочка гултсов. Ради себя, я не мог позволить этим лёгким деньгам, достаться, кому бы то ни было. Даже самым добросовестным исполнителям.

Мой новый лук и колчан стояли под столом. Меч на поясе, прикрыт, обычным на первый взгляд плащом. На голове капюшон. Ничего удивительного. Тут половина таких. Ещё только зашли и не успели, как следует отогреться. Чем место более дремучее, тем нравы людей проще и незамысловатее. Так что не выделяюсь. Блуждающие и обжигающие каждого сидящего здесь взгляды, со стороны пришельцев, не нашли искомого. Я уже размечтался, что они сейчас уйдут, а я выйду за ними следом. Между прочим, лучший момент, чтобы улизнуть из трактира. Так сказать пройти между двух волн, как только схлынула одна и ещё не выросла вторая.

Они посовещались и уже хотели уходить, ка вдруг главный из них, стоящий впереди всех, задержался на мгновение и пошёл по рядам. Самый высокий и черноволосый из них, окликнул, было его, но тот даже не махнул рукой. Все хотели уйти, но главный чувствовал, что беглец где-то здесь, просто притаился и ничем себя не выдаёт. 

Отчасти мне повезло, он прошёл в соседнем от меня ряду, не шибко резво расталкивая стоящих и сидящих мужчин и редких с ними женщин. Я вовремя склонил голову на стол, чтобы казаться дремлющим. На столе у меня, была намеренно вылитая лужица вонючего напитка, к коему притрагиваться было страшнее, чем к яду кольцевой кобры. Графин лежал на боку. Кружка полупуста. Я под шумок успел вылить всё содержимое порции, в стоящий рядом и давно высохший цветок. Повезло мне только отчасти.