- Ну вот, значит и не зря всё. Раз человек добрый, отчего думаю тебе не помочь. Раз дело твоё хорошее.

- Хорошее, – кивнул Гор. – Где говоришь Яна, найти можно?

- Сложный вопрос Гор. Но есть у меня подозрения, что он в районе «Драконьего загривка» обитает. 

- Значит, пока сработаемся. А где это?

- Это местечко на севере такое. Слишком много туда, последние дни ведёт ниточек. Но не тех, что сами собой тянуться из этого поганого во всех смыслах леса. Логических ниточек. Да и твоё появление на моём пути, как бы говорит мне, взять тебя с собой. Идти-то тебе всё равно некуда, а я в этих краях, может не самый большой, но специалист изрядный.

- Уговорил. Специалист. Пойду с тобой. Здесь мне одному, точно делать нечего, – Гор убрал в длинное, боковое отделение тактического рюкзака дробовик, и вытерев, качественно о траву меч, сунул в жёсткие ножны на поясе. 

- Вот смотрю на тебя и дивлюсь. Куда может зайти портное дело, если ему придать сугубо военный окрас. 

- Нравится?

- Определённо.

- Мне тоже. Так куда идём-то? Лууч.

- Никуда. Стемнеет ровно через двадцать минут. Давай лучше тела в одну кучу свалим и запалим, а потом на костерок, но уже из нормальных дров и ночной постой, устроимся. В темноте я никуда не пойду. 

- Боишься?

- Смелости хватает. Да опыт такой имеется, вот потому желания и не возникает. 

- Добро Лууч. А жечь то их зачем? Вонять будут на всю округу. Плюс лишний расход нашей энергии.

- А ты хочешь, чтобы они ночью воскресли и стали чем-нибудь другим? Помимо своей и так малопонятной антиприроды. 

- Тут и такое возможно?

- Скорее и не «такое», а похлеще. Деревня-то проклятая. Выводы делай сам. 

Сложив все тела и навалив рухнувших брёвен из обломков, с округи, мы прямо посередине главной улицы устроились на ночлег. В свете огромного пламени под шесть ярдов, вспыхнули звериные тела. Запахло остро жжёным мясом и палёной шерстью. Вонь, вскоре ушла, но я намеренно подкидывал в наш небольшой костер по соседству, ароматного свежего лапника и пучков сухой травы, чтобы отбить дурную вонь общего смрада.

Часто из темноты, можно было уличить зырканье чужих недобрых глаз, но подходить к свету никто не решался. Все, кто бы там ни сторонился, видели, что бывает с самыми смелыми. Хотя может те кто жил в местных лесах надеялись на дармовое барбекю, из соседей или сородичей.  Кто их знает. Мы не спрашивали. Они не говорили. Чтобы Гор немного успокоился и не сидел, сжимая в руках дробовик, до белых костяшек, я спел одну песню, перевода которой так и не выучил. 

Ей любил промышлять перед сном в беседке КерукЭде. ХайСыл всегда ему подпевал, перевода мне никогда не говорили, а языка я не знал. Скорее всего, ХайСыл и сам его не знал. Настолько древним и не местным был этот язык. А из какого мира он был, загадка. Однако твари глазастые, как-то все вместе разошлись и больше не повизгивали, не щёлкали зубами и не порыкивали на нас из темноты. Только одна всё не унималась. Как бы громко я не пел, воспроизводя все звуки и слоги, так что КерукЭде, смог бы быть мною доволен, как хорошим репликатором его голоса и манеры петь, тварь всё не унималась. Единственная, из всех. Казалось, она была ближе всего к нам. Всё скулила, скулила, скулила. 

- Вот сука! – не выдержал Гор, когда я устал петь и стал укладываться спать. – Давай подойдём и я её доконаю.

- Не надо. Завтра утром, оборвём её мучения.

- Ага, с первыми лучами солнца. Мать её.

- Знаешь Гор, в таких местах, зло-то оно и не так заковыристо в свои лапы, человеков приличных заманивает. Может это уловка.

- Вкурсе.

- Откуда, позволь спросить уважаемый?

- Я на этом специализируюсь.

- Так ты мой новый друг – коллега.

- Ты тоже из местной аналогичной Службы Контроля? Или как это у вас здесь называется? 

- Не всё так вульгарно, как в нашем общем мире, но если смотреть только с точки одного градуса из девяти сот девяносто девяти, то да. 

- Так кто же ты? Профессия какая?

- Эм, как бы тебе сказать Гор. Я змеелов, травник и можно сказать лекарь.

- Ага, вон тем дотлевающим уродам в огне это скажи. Тем, что ты стрелы в бошки повтыкал, с той же скоростью, что я стреляю навскидку, на более короткие дистанции.

- Ну, это просто часть моей профессии, без неё некуда.

- Ладно, не юли. Мы друг друга поняли.

- Взаимопонимание, это хорошо. Это по-нашему. Спокойной ночи Гор.

- Стой. Ты куда собрался?

- Да я только плащ второй возьму с седельной сумки Черёмухи, – когда я отошёл от костра, изо рта при разговоре, у меня шёл пар. – Тебе кстати. Так теплее будет. Ночи здесь чувствую, холодные очень.

- А не боишься, что я тебе глотку ночью вскрою? А вдруг новые звери придут?

- На запах падали, придут, конечно. Не только звери. Сущности тоже придут. Мертвечину они любят. Особенно с душком насильственной смерти. Хотя в их случае, это благословение, оружие у меня всё светоносное.

- Ага. У меня тоже.

- Да нет. Твоё «заточено» убивать. А моё, именно нести свет и раскрепощать, так сказать, чтобы тебе было понятнее, заблудшие души. С другой стороны, можешь и вскрыть, конечно. Я про горло. Если есть желание, до конца дней светлых, ходить здесь кругами, не находя выхода из заколдованного проклятого круга, в поисках пожрать, обрастая постепенно разноцветной шерстью, клыками и когтями. Падальщиков не бойся, они огня бояться и нас. А тех, что не боялись, я слегка поубавил сегодня днём. Так что я пока посплю, а ты раз на таблетке чудо своей, то карауль. До первых пропащих в сумерках звёзд, а там моя очередь.

- Так звёзд не видно.

- Их и не будет видно. Солнца тоже. Место уж здесь такое, особенное.

Только-только, я ранней ночью, стал склеивать обрывки вещих сновидений, чтобы получить цельную картину, как вдруг меня заставил очнуться чужой голос. 

- Ооо! – горестный голос, принадлежал человеку. – Ооо! – повторялся голос, с той стороны, откуда шёл скулёж, под который я заснул, примерно тремя часами ранее.

- Кончать его надо, – дробовик Гора так же мирно покоился у него на коленях, сам он безотрывно смотрел в темноту.

Угли в костре пылали совсем не ярко, пытаясь неторопливо разжевать, новую порцию сырых дров.

- Сколько времени прошло? 

- Три часа, сорок одна минута, – отчеканил навострённый Гор. – А что?

- Спать ложись. Я посижу.

- Ладно, – Гор улёгся на свой новый плащ и положил дробовик на грудь, стволом к ногам. – Я на пол часочка. Только глаза прикрою, – отключился он мгновенно.

Я незлобно бросил в сторону стонов горящее паленье, с немым предложением заткнуться и кажется, даже попал. Стон повторился громче, чуть не разбудив, поморщившегося лицом Гора, но тут же стих.

Меня разбудила тихая крадущаяся поступь по сухой траве. Только она была не в мою сторону. Скорее от меня. Я открыл глаза и заметил отходящего от костра Гора. Фух. 

- Подожди меня, – Гор остановился, дробовик он упирал в плечо.

- Оно по-человечески что-то говорило.

- Маловероятно. Но вероятность такую допускаю.

Мы медленно приближались к тому месту, откуда ночью шли стоны недобитка. Наверно почувствовав наше приближение, подранок засипел и вдруг заговорил неожиданно правдоподобно, по-человечески. 

- Светлые мужи, – просипел зверь. – Ребятишки, – набрался последних предсмертных сил умирающий. – Прошу вас. Как сыновей прошу. Похороните меня за пределами проклятой дере… эв нии... – звероподобный старик, испустил дух.

- Зачем это ему, огню предадим, чтобы не воскрес и хай с ним, – сказал Гор.

- Нет, нужно исполнить последнюю волю старика. У него проблеск надежды в глазах был. Нужно поступить по совести. За пределами проклятого круга, у него есть все шансы, стать вновь свободным духом.

- То есть предать тело земле за пределами круга, ты считаешь нормальным.

- Нет, не смотря на все заветы старика, мы его сожжём. Но за пределами круга. Сам не знает что желает. Я не знаю, ни одной традиции у местных, где бы человека после смерти сразу закапывали. Точнее закапывают, конечно. Но предварительно сжигают. Если воскресить не вышло. А это уже от глупости последних зависит. Прах несчастного, не умеющего толком воскреснуть, придают земле, чисто формально, если моря нет, растворить его там, в солёных водах или пресных речных, на крайняк в озёрных можно.