– Это мостик, понял. Вышли наконец в море. Можем погружаться, когда дадите команду, капитан Рамиус, – произнёс Манкузо.

– Товарищ Манньон, откройте клапаны балластных цистерн, – сказал Рамиус. «Красный Октябрь» так полностью и не всплывал и был готов к погружению.

– Слушаюсь, сэр. – Лейтенант повернул верхний ряд главных переключателей гидравлических клапанов.

Райан вздрогнул. Послышался рёв, напоминающий спуск воды в миллионе туалетов.

– Опустить на пять градусов рули глубины, Райан, – скомандовал Рамиус.

– Опустить на пять градусов, слушаюсь, – отрепетовал Райан, толкая вперёд ручку управления. – Рули глубины опущены на пять градусов.

– Он погружается медленно, – заметил Манньон, глядя на импровизированный циферблат указателя глубины с нанесёнными от руки цифрами. – Здоровенный дядя.

– Да, – кивнул Манкузо. Стрелка прошла двадцать метров.

– Рули глубины на ноль, – произнёс Рамиус.

– Рули на ноль, слушаюсь. – Райан потянул на себя рычаг управления. Понадобилось тридцать секунд, чтобы лодка выровнялась Казалось, она очень медленно реагирует на команды. Раньше Райан думал, что подлодки отзываются на смену направления так же легко, как самолёты.

– Сделай её чуть полегче, Пэт. Достаточно одного градуса на рулях глубины, чтобы держать её на уровне, – сказал Манкузо.

– Понял, – отозвался Манньон, нахмурившись и глядя на указатель глубины. Балластные цистерны были сейчас наполнены, и выравнивание придётся вести с помощью гораздо меньших триммерных цистерн. Ему понадобилось пять минут, чтобы достичь полного баланса.

– Извините, господа, – смущённо заметил лейтенант. – Она слишком велика, чтобы ожидать быстрого повиновения.

Все происходящее произвело большое впечатление на Рамиуса, но он был слишком раздражён, чтобы показать это. Русский капитан ожидал, что американцам потребуется больше времени, чтобы освоиться с управлением. Такое искусное выравнивание незнакомой подлодки с первой попытки…

– О'кей, теперь можно повернуть на север, – сказал Манкузо. Они отошли уже на две мили за последнюю отмель, нанесённую на карту. – Советую выбрать курс ноль-ноль-восемь, капитан.

– Райан, лево руля десять градусов, – скомандовал Рамиус. – Переходим на курс ноль-ноль-восемь.

– О'кей, лево руля десять градусов, – отозвался Райан, глядя то на указатель поворота руля, то на репитер гирокомпаса. – Новый курс ноль-ноль-восемь.

– Осторожно, Райан. Она поворачивается медленно, но после поворота вам придётся перевести назад…

– В противоположную сторону, – вежливо поправил Манкузо.

– Да, перевести руль в противоположную сторону, чтобы выйти на нужный курс.

– Понял.

– Скажите, капитан, у вас не возникали трудности с управлением? – осведомился Манкузо. – Когда мы следили за вами, нам показалось, что радиус поворота несколько великоват.

– При работающей гусенице это действительно так. Поток воды из туннелей сильно бьёт по перу руля, и он начинает вибрировать, если положить его на борт слишком резко. Во время первых ходовых испытаний мы повредили руль. Так происходит из-за – как это вы говорите? – из-за схождения двух туннелей гусеницы.

– Это не влияет на управление при работе гребных винтов? – спросил Манньон.

– Нет, только при движении на гусенице.

Манкузо это не понравилось, хотя особого значения не имело. То, что им предстояло сделать, выглядело просто. Все три подлодки устремляются прямо к Норфолку. Американские ударные подлодки будут поочерёдно обгонять друг друга на скорости тридцать узлов, осматривая район моря впереди, пока «Красный Октябрь» следует прямым курсом двадцатиузловым ходом.

Райан начал выравнивать руль, по мере того как нос ракетоносца приближался к заданному курсу. Оказалось, что он ждал слишком долго. Несмотря на то что перо руля было положено на пять градусов вправо, нос прошёл мимо намеченного курса, и корректор гирокомпаса укоризненно щёлкал каждые три градуса, пока не остановился на курсе ноль-ноль-один. Понадобилось ещё две минуты, чтобы вернуть лодку на заданный курс.

– Извините. Курс ноль-ноль-восемь, – доложил наконец Райан.

– Вы быстро все схватываете, Райан, – снисходительно улыбнулся Рамиус. – Может быть, придёт время, когда вы станете настоящим моряком.

– Нет уж, спасибо! За время этого плавания я понял одну важную вещь: вы, парни, честно зарабатываете свои деньги.

– Не нравятся подводные лодки? – усмехнулся Манньон.

– Здесь мало места для утренних пробежек.

– Это верно. Если можете обойтись без меня, капитан, мне лучше вернуться на корму. В машинном отделении отчаянно нужны рабочие руки, – сказал лейтенант.

Рамиус кивнул. Неужели он из правящего класса? – недоверчиво подумал капитан.

Туполев снова возвращался на запад. Приказ по флоту гласил, что все корабли – кроме его и ещё одной подводной лодки – направляются домой двадцатиузловым ходом. Туполеву было приказано перемещаться на запад в течение двух с половиной часов. Теперь он плыл тем же курсом на скорости пять узлов, что является примерно максимальным ходом, при котором лодка движется почти бесшумно. Смысл операции заключался в том, что его подлодку в общей суматохе потеряют из виду. Значит, американский «огайо» направляется в Норфолк – или в Чарлстон, что более вероятно. В любом случае Туполев будет неслышно описывать круги и вести наблюдение. «Красный Октябрь» уничтожен. Это было известно ему из оперативного приказа. Туполев покачал головой. Почему Марк пошёл на это? Как бы то ни было, он заплатил за измену своей жизнью.

– Было бы лучше, если бы мы могли понадёжнее прикрыть их с воздуха, – заметил адмирал Фостер, опершись плечом о стену.

– Согласен, сэр, но следует ли так явно выдавать себя? – отозвался генерал Харрис.

Пара патрульных самолётов Р-ЗВ прочёсывала маршрут от мыса Гаттерас до Виргиния-Кейпс под видом обычных учений. Большинство других «орионов» находились далеко в море. Советские корабли отошли уже от американского побережья на четыреста миль. Три боевых группы надводных кораблей теперь соединились и шли под охраной окружающих их подводных лодок. «Кеннеди», «Нимиц» и «Америка» были в пятистах милях к востоку, а «Нью-Джерси» постепенно отставал. За русскими будут следить по всему их пути. Боевые группы авианосцев проследуют за ними до Исландии, удерживаясь на соответствующем расстоянии и постоянно держа находящиеся в воздухе самолёты на границе радиолокационного прикрытия советского флота: пусть русские знают, что Соединённые Штаты продолжают проявлять тревогу. Затем советский флот до самого Кольского полуострова будут сопровождать самолёты с авиабаз в Исландии.

Британский авианосец «Инвинсибл» больше не участвовал в операции и был на полпути к дому. Американские ударные подлодки возвращались в заданные районы патрулирования. По поступившим донесениям все советские подлодки ушли от американского побережья, хотя эти сведения нуждались в проверке. Они шли разрозненными группами, и их шум затруднял действия патрульных «орионов», у которых недоставало акустических буев. И всё-таки, пришёл к выводу начальник управления J-3, операция подходила к концу.

– Вы поедете в Норфолк, адмирал? – спросил Харрис.

– Да, пожалуй, стоит встретиться с КОМАТФЛОТом для послеоперационного обсуждения, – ответил Фостер.

– Понятно, сэр, – сказал Харрис.

Корабль шёл со скоростью двенадцать узлов. У каждого борта находилось по эсминцу, которые пополняли запас топлива. Коммодор Итон стоял на флагманском мостике. Славу Богу, всё кончилось благополучно, безо всяких осложнений. Советский флот уже ушёл на сто миль вперёд, все ещё находясь в зоне поражения ракетами «томагавк», но далеко за пределами любого другого вооружения. В общем Итон испытывал удовлетворение. Его соединение успешно взаимодействовало с «Таравой», и теперь она направлялась на юг, в Мейпорт, штат Флорида. Итон надеялся, что это не в последний раз. Давненько он, командующий линейным кораблём, не следил за действиями авианосца. Они держали «Киров» под постоянным наблюдением. И в случае начала боевых действий справились бы с Иваном, в этом Итон не сомневался. Ещё более важным было то, что Иван тоже это понимал. Сейчас коммодор ожидал одного – приказа возвращаться в Норфолк. Приятно вернуться домой к Рождеству. Итон считал, что его люди заслужили это. В составе команды линкора было немало ветеранов, и почти у всех семьи.