Детонаторы сработали почти одновременно, и результаты взрыва были катастрофическими: мощный стальной корпус ракетоносца лопнул, словно воздушный шарик. Единственным предметом, не уничтоженным полностью, оказался реактор, который вывалился из обломков «Итана Аллена» и быстро опустился на дно океана. Сам корпус разнесло на десяток частей, которым сила взрыва придала сюрреалистические формы. Оборудование, находившееся внутри, образовало облако металлических обломков внутри раздроблённого корпуса, и все это стало опускаться вниз, к океанскому дну, рассеявшись за время погружения на трехмильную глубину по огромной площади.

– Боже милосердный! – Джоунз сорвал наушники и широко зевнул, чтобы спасти уши. Автоматические реле, вмонтированные в акустическую систему, защитили их от всей силы взрыва, но и того, что ударило по барабанным перепонкам, было достаточно, чтобы ему показалось, будто на голову обрушился сокрушительный удар молота. Взрыв услышали и почувствовали по всей лодке.

– Внимание команды, говорит капитан. То, что вы услышали, не должно вызывать у вас беспокойства. Это все.

– Господи, шкипер! – произнёс Манньон.

– Совершенно верно. Давайте продолжим слежение за контактом.

– Слушаюсь, капитан. – Манньон недоумевающе посмотрел на командира.

– Вам удалось вовремя сообщить ему об этом? – спросил президент.

– Нет, сэр. – Мур опустился в кресло. – Вертолёт опоздал на несколько минут. Может быть, нам не о чём беспокоиться – ведь у капитана должно хватить здравого смысла пересчитать всех членов команды, которых он отправит наверх, за исключением участников заговора. Разумеется, мы обеспокоены, но не в силах что-либо предпринять.

– Я сам попросил его взяться за эту операцию, судья. Сам.

Добро пожаловать в реальный мир, господин президент, подумал Мур. Главе исполнительной власти повезло – ему никогда не приходилось посылать людей на смерть. Мур задумался над тем, как просто размышлять об этом заранее и насколько труднее привыкнуть к уже случившемуся. В качестве судьи апелляционного суда он не раз утверждал смертные приговоры, и это тоже было непросто – даже в тех случаях, когда приговорённые полностью заслуживали такой кары.

– Ну что ж, придётся подождать. Скоро узнаем, как развивались события, господин президент. Источник полученных нами сведений важнее любой операции.

– Хорошо. Что с сенатором Доналдсоном?

– Он согласился с нашим предложением. Этот аспект операции прошёл очень удачно.

– Вы действительно рассчитываете, что русские поверят в это? – спросил доктор Пелт.

– Мы оставили весьма аппетитную приманку и время от времени будем дёргать за леску, чтобы привлечь их внимание. Через пару дней увидим, проявят ли они интерес к ней. Хендерсон был одним из их лучших агентов – его кодовая кличка Кассий, – и их реакция позволит нам заключить, какую именно дезинформацию передавать через него. Он может оказаться весьма полезным, но за ним понадобится глаз да глаз. Наши коллеги из КГБ с двойными агентами расправляются не задумываясь.

– Не следует отпускать его, пока он не заслужит этого, – холодно заметил президент.

– О, заслужит, не сомневайтесь, – улыбнулся Мур. – Мистер Хендерсон принадлежит нам душой и телом.

Ночь была безлунной. Караван из трех кораблей вошёл в бухту со скоростью пять узлов сразу после полуночи, чтобы воспользоваться особо высоким сизигийским[39] приливом. Первой шла «Поги», потому что у неё была наименьшая осадка, за ней следовал «Красный Октябрь», и замыкал процессию «Даллас». На постах береговой охраны по обеим сторонам бухты находились морские офицеры, сменившие «береговиков».

Райану разрешили подняться на вершину рубки – благородный жест Рамиуса, должным образом оценённый Райаном. После восемнадцати часов, проведённых внутри «Красного Октября», Джек испытывал лёгкий приступ клаустрофобии, и ему было приятно снова увидеть мир – даже если этот мир представлял собой всего только тёмное пустое пространство. На «Поги» горел лишь тусклый красный свет, который исчезал, стоило посмотреть на него дольше нескольких секунд. Райан видел перистую дымку, поднимающуюся от воды, и звезды, играющие в прятки с облаками. Резкий западный ветер, достигающий двадцати узлов, дул со стороны моря.

Бородин отдавал короткие односложные команды, ведя субмарину по каналу, который приходилось углублять каждые несколько месяцев, несмотря на огромный мол, построенный у северного берега. Вести лодку было нетрудно, поскольку беспорядочная двух-трехфутовая зыбь не оказывала ни малейшего воздействия на ракетоносец водоизмещением в тридцать тысяч тонн. Райан был благодарен судьбе за это. Чёрная вода успокоилась, и, когда они вошли в прикрытое берегами пространство бухты, к ракетоносцу примчалась резиновая лодка типа «зодиак» с подвесным мотором, – Эй, на «Красном Октябре»! – донёсся голос из темноты. Райан с трудом различал серые ромбовидные очертания «зодиака», да и то лишь потому, что за его кормой вскипала белая пена.

– Позволите ответить, капитан Бородин? – спросил Райан и увидел ответный кивок. – Говорит Райан. У нас на борту двое раненых. Один в тяжёлом состоянии. Нам немедленно нужны врач и группа хирургов. Вы поняли меня?

– Двое раненых и вам нужен врач, поняли. – Райану показалось, что он видит фигуру человека, держащего что-то у лица и слышит треск радиопередачи. Впрочем, на ветру различить это было трудно. – О'кей. Врач вылетает к вам, «Красный Октябрь». На «Далласе» и «Поги» есть санитары. Они могут оказать помощь?

– И как можно быстрей! – тут же ответил Райан.

– Понятно. Следуйте за «Поги» ещё две мили и ждите.

«Зодиак» стремительно развернулся и исчез в темноте.

– Слава Богу, – выдохнул Райан.

– Вы есть – как это? – верующий? – спросил Бородин.

– Да, конечно. – Этот вопрос не должен был удивить Райана. – Чёрт возьми, ведь нужно верить во что-то.

– Но почему, капитан Райан? – Бородин рассматривал «Поги» в огромный ночной бинокль.

Райан задумался, прежде чем ответить.

– Видите ли, если вы ни во что не верите, то в чём смысл жизни? Это значит, что Сартр, Камю и все остальные, кто думают так же, правы – мир это хаос, жизнь бессмысленна. Я отказываюсь верить в это. Если вам нужен более разумный ответ, у меня есть пара знакомых священников, которые будут рады поговорить с вами об этом.

Бородин не ответил. Он отдал команду в микрофон на мостике, и корабль повернул на несколько градусов вправо.

В полумиле за кормой «Красного Октября» Манкузо стоял на мостике, прижимая к глазам бинокль ночного видения[40], усиливающий слабый ночной свет. Рядом, пытаясь разглядеть, что происходит впереди, напрягал зрение лейтенант Манньон.

– Боже милостивый, – прошептал Манкузо.

– Вы были правы относительно этого, шкипер, – пробормотал Манньон, его била дрожь от ночного холода и напряжения. – Откровенно говоря, я тоже не уверен, что все происходит на самом деле. Вон мчится «зодиак». – Манньон передал капитану портативное радио, используемое при швартовке.

– Вы слышите меня? – донеслось по радио с «зодиака».

– Говорите, это Манкузо.

– Когда наш друг остановится, я хочу, чтобы вы переправили на него десять человек, включая своего санитара. С русской подлодки передали, что у них двое раненых и требуется медицинская помощь. Выберите хороших моряков, капитан – русским нужно помочь с управлением. Только позаботьтесь, чтобы это были люди, умеющие держать язык за зубами.

– Вас понял. Десять человек, включая санитара. Конец связи.