Часом позже

Лейтенант Дуглас пытает пошевелится, засидевшись в неудобном кресле аэроплана. В узкой кабине только бьется локтями едва пытаясь размять затекший до онемения таз. Долгие полеты явно не для этого корыта, но летать гот любит. Пусть частенько смотрит на дрожащие и кажется вот-вот рухнущие три крыла, ощущение эйфории неба затмевает все.

С высоты открывается отличный обзор на расположение врага. Сквозь утренний туман как раз выплывают очертания древнего каменного моста и лейтенант теснится, стремясь лучше рассмотреть. Отсюда вся местность как на ладони, поле за поселком расчерчено будто под линейку. Тянущаяся кривая окопов, выдвигающиеся вперед реданы, отдельные точки дзотов.

– Лейтенант, сэр! – раздается сзади.

Второй номер, техник-сержант Кайл, как всегда весь отдается работе. Пользуясь моментом, рискованно высовывается, зависнув с фотоаппаратом. Оглянувшись, Дуглас старается вывернуть раскачивающийся в потоках воздуха самолет.

– Сэр! – сквозь шум двигателя кричит Кайл и привлекая внимание указывает вниз. – Федоровка, зуб даю. А вот там дальше Ольхово.

Дуглас поминает черта, но из-за бьющего в лицо ветра сам не слышит. Летчик сжимается, пытаясь достать из складок плотной кожанки карту. Еще раз чертыхнувшись, прижимает ларингофоны.

– Всем! Всем! – вызывает он. – Это Чарли один.

В ответ нет даже фонового шума. Повертев ручки и тумблеры, лейтенант в сердцах стучит по аппаратуре.

– Вечно не вовремя, – бормочет он под нос и делает жест технику-сержанту сесть на место.

Самолет покидает строй и качнувшись устремляется назад. Из облаков как раз выныривает корпус дирижабля, обшитый металлом. Лейтенант улыбается, представляя физиономии симерийцев. Эти восточные варвары немногим лучше негров с копьями, наверняка падают ниц перед шествующим по небу божеством. Военный дирижабль и правда производит впечатление, отливающийся блеском на солнце, похож на восставшего из легенд героя, бога Ра, скачущего на колеснице. Говорят один из таких за считанные минуты похоронил целую железобетонную крепость Нику.

Подлетев близко к гондоле, Дуглас активно жестикулирует.

– Мы не в том квадрате, – кричит непонятно зачем пилот и указывает на север. – Нужно поворачивать.

Но на бомбовозе и так понимают ошибку, махнув рукой. Едва достигнув черты реки, дирижабль и сопровождающие эскадрильи начинают разворот на север.

Пуля взбешенным шершнем проносится, едва минуя самолет. Вздрогнув, Дуглас вжимается в кресло и тянет штурвал на себя, взмывая триплан ввысь. Нет, лейтенант ошибается – воздушный флот не пугает симерийцев. Пусть и не имея нормальной воздушной обороны, пехота смело выходит из укрытий, ведя огонь из винтовок.

– Эти обезьянки стреляют, сэр, – происходящее кажется Кайлу забавным.

Второй номер высовывается из кабины и швыряет вниз бомбу, смеясь, провожая взглядом падение. Окопов снаряд не достигает, разорвавшись где-то в огородах межу домами.

– Отставить, – машет Дуглас техник-сержанту, достающего второй смертельный груз. – Не трать, не наша цель.

Не принимая бой с наземными силами, авиагруппа благополучно уходит вдоль реки прямо на север. Только сейчас ожившая, видимо настроенная Кайлом, рация взрывает в мозгу переговоры. Неожиданный и очень резкий звук заставляет схватится за шлем и задергать лихорадочно тумблер.

– Я Чарли пять, – настроив громкость удается расслышать, – подтверждаю. Это наши войска.

Внизу рассыпаны миниатюрные фигурки солдат и техники, с высоты полета кажущиеся игрушками. Армия Республики форсирует реку. Первые, погрузив сверху пеший десант, в воду погружаются плавающие танки. Еще немного и плацдарм на левом берегу будет в руках готов.

– Кольцо двадцать два, кольцо двадцать два, – оповещает всех Дуглас, – движемся на восток.

Монархисты наверняка бросят в контратаку все имеющиеся резервы. Появление самолетов и дирижабля станут для Брянцева последним гвоздем вбитым в гроб корпуса.

В нескольких боях, говорят, симерийцы пытались применить самолеты. Несчастные. На царских аэропланах даже пулеметов нет и пилоты начали отстреливаться из револьверов. За сутки ВВС Симерии сгорели дотла и остались только на страницах готских газет, изувеченные и раскуроченные.

– Я Чарли три, – слышит лейтенант в наушниках, – что-то вижу... не знаю, мелькнуло в облаках...

Дуглас вертит головой в поисках, но вокруг ничего, только наступающие стройными клиньями готы. Неужели у царя остались в строю летательные аппараты?

– Чарли три, я Чарли один, – вызывает пилот, – это самолеты?

– Не уверен, сэр, мне кажется это ...

Голос летчика обрывается в крике и грохоте. Огненный шар, фыркая и растягивая шлейф кометного хвоста пересекает воздух. Планирующий слева триплан разваливается на куски, разбрасывая остатки крыльев, отделившегося хвоста и обломки корпуса. Самолет вспыхивает спичкой.

– Что это было! Откуда стреляли! – перебивая друг друга десятками голосов верещит эфир.

Дуглас успевает лишь разглядеть вынырнувшее из облаков существо. Какая-то противная Божьему замыслу тварь, сотканная из различных животных. Оперенный лев с клокочущей головой орла обрушивается на ближайший самолет. Триплан качается под огромной ношей, теряя скорость и оказываясь сзади строя. Под крики обреченного пилота монстр за считанные секунды ударами когтей и клюва превращает аэроплан в лохмотья.

– Санта Мария! Это же грифоны! – паникуют пилоты.

Дуглас рассматривает внезапно возникшего врага. На каждой крылатой твари в конном седле располагается всадник. Вот значит – каков последний ответ царя?

Очередной сгусток горящей магии устремляется прямо к машине лейтенанта. Дернув за штурвал гот отправляет триплан в вираж, едва успев разминуться с огненным шаром. Он украдкой смотрит на след гари, заклеймивший бок корпуса и мысленно вспоминает крест.

– Без паники, – включается в работу готский офицер, – это же просто летающие курицы.

Дуглас разворачивает самолет вслед уходящему после неудачной атаки врагу. Громадные твари да еще с всадников на загривке не такие уж проворные.

– Второй и четвертый, за мной, – передергивая затвор на обоих пулеметах говорит лейтенант.

Грифон пытается уклонятся, но в маневренности творение республиканских конструкторов легко превосходит алхимического монстра. Тварь обиженно кричит, не в силах оторваться и сбросить преследователей. Дуглас видит обернувшегося всадника, даже сквозь шлем и очки разглядывая очень молодое лицо.

Без лишних эмоций лейтенант наводит прицельную шкалу и вдавливает педаль. Триплан дергается и на несколько мгновений будто замирает в воздухе. Росчерк трассеров шинкует кувыркающееся животное и Дугласу остается лишь проводить взглядом падающего и барахтающегося симерийца.

– Отличный выстрел, сэр! – сопровождающие победоносно улюлюкают.

– Не подпускайте их к дирижаблю, – командует Дуглас, осматривая небо. – Делитесь на тройки и бейте их по одному.

Очень быстро эффект внезапности сходит на нет. Не имея связи, грифоны отрываются друг от друга, в одиночку пытаясь прорваться к бомбовозу. С гондолы отвечают свинцом из пулеметов. Группы истребителей гоняются за грифонами, как стрекозы за комарами, превращая бой в охоту.

Ольхово. 26 июня 1853 г. Ок 3 – 00

Тишина на переднем крае проникает сквозь сон и Швецов открывает глаза. Стоящий над ним Максим видимо только-только собирался будить командира. Алексей с большим трудом, не в силах сдержать стон сквозь сжатые зубы, пытается пошевелиться. За пару часов, проведенных в обнимку с колесом броневика, все члены разом немеют. Да и неудачно лежащий автомат бок отдавливает.

– Есть новости с передовой? – говорит Швецов, растирая мышцы, первое время даже не чувствуя прикосновения.

– Только отзвонились, – Максим дышит полной грудью и поднимает взгляд. Небо постепенно сереет, но звезды все еще покрывают лик неба сияющими веснушками. – Противник повсеместно отошел на исходные позиции.