Хозяин задержался в сенях, что Ханару было только на руку. Пока дед Мирхей возился с входной дверью, звенел запираемым замком, маг поймал вскользь брошенный мальчишкой взгляд. Сой замер, а глаза его помутнели.

Скрипнула отворяемая дверь, чародей поспешно отвел глаза и схватил книгу, открыл на первой попавшейся странице. Сой моргнул, взглянул подозрительно на мага, но тот увлеченно читал. Пожав плечами, мальчишка подошел к кошке, провел пару раз по мохнатому боку, та муркнула в ответ, но просыпаться не пожелала.

В кухню вошел старик, плотно прикрыл внутреннюю дверь, и задвинул на ней щеколду. А после, перегнувшись через стол, старясь не потревожить мага, закрыл внутренний ставень.

— Сой, твой ужин, — кивнул Мирхей на крынку, укрытую полотенцем, и убрел в комнату, где все так же похрапывал и распространял пары сивухи слуга.

Вскоре и оттуда послышались скрип закрываемой ставни, а следом щелчок задвинутой щеколды.

Между тем мальчишка сдернул полотенце, вылил остатки простокваши из крынки в кружку, отрезал ломоть хлеба, и принялся ужинать, бросая изредка на мага взгляды полные еле сдерживаемого смеха.

Старик вернулся, согнал с лавки кошку, а за одно Лету, хотя о последней не узнал. Две представительницы прекрасного пола, не смотря на разницу во внешности, одинаково раздраженно фыркнули, после чего кошка ушла на печку, а девушка, пристроившись за спиной чародея, заглянула ему через плечо и тихо рассмеялась:

— Господин Наритан, Вы ваш фолиант вверх ногами держите.

Ханар сделал вид, что только так и надо читать, выждал еще минуту, медленно закрыл книгу и поинтересовался у хозяина дома:

— Вы так основательно запираетесь, уважаемый Мирхей, неужели в вашей деревушке есть чего опасаться? То чудище, что чуть не лишило меня жизни, и сюда добирается?

— Да, нет, господин маг, ничего такого страшного, — беззаботно отмахнулся дед, — Но лес то рядом, а наш дом почитай первый стоит, мало ли кто выскочит. А так никого крупнее зайца на моей памяти не забегало. Спите спокойно.

— А, ну тогда доброй ночи, — Ханар поднялся с табурета, подхватил книгу и направился в комнату.

— Господин маг, — окликнул его Мирхей.

— Что? — Ханар обернулся, будто случайно придерживая занавеску так, что бы в образовавшую щель проскочила Лета.

— Вы огонек забыли потушить, — напомнил старик.

— Ах, точно, — слегка хлопнул себя по лбу забывчивый маг, — Но как же вы в темноте укладываться будете?

— А я щас лучинку засвечу.

Старик закрепил тонкую длинную сухую щепку в светец, установленный на столе, щелкнул огнивом, разжигая крохотный огонек.

— Ну, вот и все, можете тушить, — проговорил старик, наливая воды в блюдечко и ставя его под лучину.

Ханар щелкнул пальцами, и комната сразу стала казаться меньше, заполнилась тенями, живое пламя по силе света проигрывало магическому.

— Спокойно ночи, — еще раз пожелал Ханар, и задернул занавеску.

— Будет ли только она спокойной, — проворчал себе под нос Сой.

Он ворочался с боку на бок на жесткой лавке, укрытой лишь шерстяным одеялом, сложенным в два раза, и жалел, что дед в порыве гостеприимства отдал магу единственный тюфяк.

***

В комнате все пропахло бражным духом, но ассасин глядел на вошедшего мага абсолютно трезвым взором.

— Ты сивухой себя поливал что ли? — морща нос, поинтересовался Ханар.

— А еще рот прополоскал, — ухмыльнулся наемник, неслышно подкрадываясь к проходу, и втыкая булавку в косяк.

— Самогон мы пьем для запаха, дури и своей хватает, — не вполне понятно, прокомментировала Лета, никто даже не улыбнулся.

Засветив небольшой огонек, чародей сел на лавку и откинулся на стену, устало прикрыв глаза.

— Ну как, владеет мальчишка даром? — спросил ассасин, сверля мага нетерпеливым взглядом.

— Странно все, — проговорил Ханар, не открывая глаз. — Вроде нет в мальчишке магии, а потом вдруг есть. Если бы он был младше, я бы сказал, что дар только формируется в нем. Если бы старше, решил бы, что он научился прятать силу. А так… Утром попробую по-другому проверить.

Маг сел, дотянулся до сумки, достал пузырек с мутной, голубой жидкостью, протянул ассасину.

— Постарайся ему добавить пару капель в еду или питье, когда будет завтракать. У тебя это незаметней получиться.

— Что это?

— Какая разница. Если он обладает магией, то кожа на руках пойдет красными пятнами и начнет чесаться, если нет — выпьет и не заметит. Кстати, попробуешь на мне это зелье использовать, у самого чесотка начнется по всему телу, — грозно проговорил Ханар, хмуро глядя на наемника.

Судя по ухмылке, с которой Крим спрятал зелье за пазуху, такая мысль его уже посетила, и, не смотря на угрозу, он еще думал, отказываться от нее или нет.

— Ладно, сейчас не это главное. Лучше расскажи, что сам узнал.

— Если спросите меня, — начал ассасин рассказ, — кто самый странный в этой деревеньке, то скажу — все! Ну, разве что дети да подростки возраста Соя, ведут себя как и положено: носятся, дерутся, играют. Правда, подростки иногда вдруг застывают, растеряв всякую веселость. Постоят пару мгновений, глядя в никуда, потом словно в себя придут, и дальше играть. Взрослые же постоянно ходят с натянутыми улыбками, а стоит увидать хоть издалека старосту, принимаются едва ли не петь, как им хорошо в деревни живется.

Ассасин вдруг прервал рассказ, подошел к окну и тихо, отодвинув задвижку, аккуратно отворил ставень. Любопытная луна заглянула в комнату, разлив холодный свет ровным квадратиком по половицам.

— Раздражают закрытые окна, — пояснил наемник, удивленно посмотревшему на него, Ханару. — Так, на чем я прервался?

— На счастье, — подсказал маг.

— Да уж. Счастья столько, что не знают куда девать. С радостью бы совсем от такого счастья избавились, да желающих забрать, что-то нет. В каждом доме, ну кроме дома старосты, ютятся по несколько семей, так что глава деревни не врал, говоря, что наш гостеприимный хозяин и его внук живут по барски.

Пока ассасин излагал свои наблюдения, Ханар достал из сумки стопку листов пергамента, аккуратно разделил каждый листок на четыре части и принялся выводить руны в окружении геометрических фигур и непонятных закорючек.

— В деревне пятнадцать дворов, около ста человек, включая стариков и грудничков. Из прочей живности: кошки, собаки, куры, козы и коровы, а так же тараканы по углам, в огромном количестве, — закончил отчет Крим.

— Что ж им новое жилье не построить? Лес же рядом, и сейчас не зима, — спросила Лета.

У Ханара возник тот же вопрос, так что он высказал его Криму, тот усмехнулся:

— Попытки строить были. Скорей всего по весне, начали несколько срубов, да так и не завершили. Что там случилось, сказать затрудняюсь, может из своих кто помог, может сами вспыхнули, но их обгорелые остатки уже оплел вьюнок.

— И туда стоит сходить, — тихо, словно для себя, проговорил Ханар. — Сейчас этот неугомонный мальчишка прекратит вертеться, уснет, наконец, и мы пойдем. Держи пока, — и протянул ассасину половину исписанных листов, — постарайся разложить по деревне, так что бы не особо бросались в глаза, и находились поближе к домам.

Прошло пять минут, десять, а Сой все не спал. Маг не выдержал, и прошептал «Сонное заклятье», то же, которым днем усыпил кошку. Как и обещал наемник Лете, к вечеру кровь хроу полностью распалась, и магия чародея разблокировалась, приятным теплом разлившись внутри. Так что вскоре не только мальчишка затих, но и старик Мирхей, страдавший бессонницей уже не первый год, заснул крепче человека с кристально чистой совестью.

Ханар закинул сумку на плечо, ассасин закрыл повязкой низ лица, вновь изменился, став таким, как был в лесу, а Лета просто встала и отряхнула подол платья. Их маленький отряд был готов к выходу.

Крим аккуратно отодвинул защелку, чуть повозившись, отпер замок и первым вышел на крыльцо, следом Лета, а последним Ханар, не желавший оставлять дом совсем нараспашку, магией задвинул щеколду и запер замок.