— Ты в себе?

— Д-да, — дрожащими губами прошептал маг. — Д-долго я так? Чего натворил?

— Ну, минуты две носился по пещере, словно укушенный в попу орангутанг, потом еще минут двадцать был в отключке. Я, если честно, успела всерьёз испугаться. Ну, а это все что осталось от костра, — девушка сдвинулась в сторону, открывая обзор на ровный чёрный круг на месте хвороста. — Что с тобой было?

— Побочное действие заклятья, — дрожь постепенно уходила, но слабость осталась, — Ты его рассеяла, когда вцепилась. Не плохо иногда быть не восприимчивой к магии. Но теперь мне нужно поспать.

— А с парнем что? С костром? Замерзнете же…

Ханар через силу, опираясь на руку девушки, поднялся, и поковылял к пареньку, спотыкаясь оттащил волокуши в дальний закуток. Растопил и испарил магический лёд, которым скреплялись волокуши, впитав излишки магии, напоил ей амулет на шее парня. В мешке нашёл лечебное зелье, влив несколько капель в рот больного, заставил проглотить. Подумал пару мгновений, и глотнул сам из того же пузырька, посчитав, что лишним не будет.

— Еще дрова есть? — поинтересовался маг.

— Я могу принести.

Чародей повёл рукой, и над полом засверкал язычок пламени.

— Положи в него дрова — огонь станет настоящим. Больного не трогай. Покажется, что ему хуже — меня буди.

Пробормотав последние наставления Ханар свалился в сон.

Ханар проснулся, укутанный в теплый меховой плащ девушки, на том же месте, где уснул. Большая часть усталости ушла, но магический резерв восстановился лишь наполовину.

Лета, вновь одетая в свое платьице, сидела у костра, перебирала пальцами разноцветные нити, и одновременно что-то не громко рассказывала, полуобернувшись к спасенному парню. Прислушавшись, чародей разобрал слова сказки про Спящую красавицу. Иногда девушка замолкала, чуть наклонялась к больному, словно прислушивалась, а после продолжала рассказ. Маг сначала решил, что она говорит со спасенным юношей, но, приглядевшись, понял — тот продолжал мирно спать.

— И вот король позвал всех добрых фей, и лишь одну не пригласил… Не знаю. Может он с ней раньше встречался, а после расстался, что бы выгодно жениться на другой… Так вот одну не пригласил и… Ну были бы камушки, вплела бы, а так… Не отвлекай… И все феи пожелали малышке всяких радостей и богатства, и мужа хорошего… Как наш маг?… Думаешь? Неее, на принца он совсем не тянет, разве принц стал бы подслушивать.

Ханар понял, что скрываться больше нет смысла, и как интересно Лета догадалась, что он не спит, вроде не шумел и лежал в тени.

— С кем ты разговариваешь? — спросил он, подходя к костру.

— Ну, если ты ни кого не видишь, то сама с собой, — усмехнулась девушка, при этом её пальцы продолжали быстро и ловко перебирать разноцветные нити, завязывая на них сложные узлы и переплетая в замысловатые узоры.

— А делаешь что?

— Дрова рублю, — ехидно ответила Лета.

— А нитки где взяла? — попробовал в последний раз наладить диалог маг.

— Мне разрешили, — опять не совсем в тему ответила девушка.

— Слушай, если продолжишь ехидничать и язвить — переименую в Язву, — попытался урезонить девчонку Ханар.

— Как говорила моя бабушка, хоть горшком назови, только в печку не ставь, — ничуть не испугавшись такой перспективы, Лета показала магу язык.

Маг понял, что последнее слово опять осталось не за ним, и, тяжело вздохнув, ушел проверить больного, который удобно устроился под его, мага, курткой, и даже имел наглость счастливо улыбаться во сне.

Чародей провёл раскрытой ладонью над больной рукой парня, затем проверил сломанные кости голени, ощутил легкую пульсацию — магия лечения работала. Ткани срастались, конечно, медленнее, чем под заклятием дипломированного лекаря, но все же быстрее, чем вообще без него — недели через две будет бегать.

Ханар аккуратно забрал свою куртку, оделся, а взамен укутал парня плащом девушки. Достал из мешка походный котелок и вышел из пещеры. Можно было конечно поинтересоваться у Леты, не видала ли она где-нибудь поблизости водного источника, но хотелось самому найти. Ханар прошептал заклятье на поиск воды, ощутив как потоки магии, стремятся сквозь, вместе с кровью омывают каждую клеточку тела.

«Как же хорошо, — маг едва не мурлыкал, — как приятно, когда не приходиться переступать себя, тратить жизненные силы из-за чуждой магии. Больше никогда на такое не соглашусь. Так вымотался, что проспал всю ночь и половину дня».

Родник нашелся почти сразу, он скатывался маленьким, говорливым ручейком из трещины в скале. Ханар напился воды, наполнил котелок, и умылся, что бы снять усталость.

Маг взглянул на небо. Тучи закрывали его своими серыми, разбухшими от снега телами, обещая к вечеру бурю. Хорошо бы ее не случилось, очень не хотелось пробираться сквозь вьюгу.

Когда Ханар вернулся в пещеру, сказка уже закончилась, и Лета продолжала плести в тишине, теперь становилось понятно, что в результате получится узкий кушачок.

Опустившись по другую сторону костра маг, закрепил котелок над огнём, чтобы когда вода закипит, заварить лечебны настой для спасенного парня. После этого развязал мешок, достал бутерброды и холодный травяной настой, и принялся завтракать, ощущая, как приятная сытость растекается теплом по телу.

— Слушай, — Лета оторвалась от рукоделья и задумчиво взглянула на мага, — скажи мне, пока мозг не взорвался от переизбытка догадок, почему ты спас этого мальчишку, хотя сначала не хотел возиться? Кем он тебе приходиться? Для отца и сына у вас слишком маленькая разница в возрасте… Может, потерянный в раннем детстве, и лишь теперь вновь обретенный брат? Сходство между вами есть…

— Нет..

— Или может он тебе однажды жизнь спас, а ты вспомнил и решил вернуть долг…

— Нет…Я его первый раз вижу…

— А может?…

— А может ты прекратишь строить догадки, причём столь быстро, и дашь, наконец, мне сказать?

— Угу.

Маг встал, подошел к парю, и махнул Лете, подзывая ее. Когда она подошла, откинул плащ и напомнил:

— Смотри, только не прикасайся…

— Да-да, а то магия рассеется…

— Видишь эти разводы на коже, похожие на застарелые шрамы? — Ханар указал на белесые линии, которые, сплетаясь неровной сеткой, покрывали руки парня от запястья до локтя, дождался кивка Ленты и продолжил. — Так проявляется непрямое проклятье, наложенное неумехой, посредством чужих амулетов или артефактов. Если кто-то возьмёт чужое, не им заговоренное, если направил против другого, то у обоих появиться такая сетка. Причём любой маг может с точностью сказать, когда использовали именно его амулет. Эти следы были нанесены моим амулетом "Наведенной зимы". И мне нужен четкий ответ, где сейчас тот псих, который снял его с законного места, и куда уволок.

— Почему псих?

— Потому что только псих решиться умереть медленно и болезненно, ведь когда я его найду, именно так он и отправиться в другой мир.

— Так разбуди этого и спроси?

— Не могу. В заклятье лечения вплетено сонное, его просто не получиться сейчас разбудить. Он должен сам проснуться.

— Мне вот интересно, — Лета оглядела с любопытством спасенного мальчишку, который хоть и выглядел бледным, но на умирающего уже не походил, — Если ты, не имея квалификации, так лечишь, то что же делают те, кто владеют настоящей лечебной магией? Мёртвых поднимают?

— Ну, нет, это как раз я и сам могу, — улыбнулся маг, вновь укутывая парня и возвращаясь к прерванному завтраку, — поднимать и успокаивать мёртвых.

— Так значит ты у нас некромант?

— Ага. Это одна из моих специализаций. Ну, а дипломированный лекарь, владеющий полноценной лечебной магией, срастил бы сломанные кости за пять дней, а уж с вывихнутым плечом возился и того меньше, минут пять. И при этом сил практически не истратили.

Вода закипела, чародей быстро проглотил остатки бутерброда, снял котелок с огня, устроил на полу. Из мешка достал несколько шуршащих мешочков и разноцветных склянок, и принялся засыпать сушенные травы и капать зелья из бутылочек.