Когда Августин уходит и предлагает руку леди Констанс, жене старшего двоюродного брата Эдварда, я размышляю, что император Морен был не чем иным, как образцом совершенного поведения. Однако то, как он относится к нам, должно быть, сильно отличается от того, как он относится к своему народу; иначе не было бы восстания, или тех нескольких людей, держащих плакаты «долой диктатора», когда Августин прибыл.

Я танцую со знатью Морин следующий танец, который происходит под ту же самую мелодию, что играла на балу Эдварда. Чувствую потоп воспоминаний, бьющихся о барьер в моем мозге, угрожая сломать его. Барьер уже чувствует себя, как пулевая стена, покачиваясь, и он упадет в любое время.

— Вы в порядке, Ваше Высочество? Вы побледнели.

Я вжимаю ногти в ладони.

— В порядке, — говорю я, улыбаясь своему партнеру. — Должно быть, это из-за духоты.

Амелия была права посоветовав сходить в туалет перед переодеванием. Интересно, как другие женщины могут стоять, кружится по танцполу в плотным корсете и с пустым желудком.

После того, как танцую с несколькими другими дворянами, я начинаю кашлять. Чувствуется, что кислород в комнате испарился, и не могу нормально дышать.

— Можно мне ваш следующий танец, принцесса Катриона? — кто-то, то ли Лорд Уинстон, то ли Фретвел? — спрашивает меня.

— Извините, — говорю я, пытаясь выглядеть нормально. — Я… Я немного устала после всех этих танцев. Пожалуйста, дайте мне пару минут отдохнуть.

Чувствуя себя лучше, когда снова выхожу в саду. Холодный, ароматный воздух окружает меня, и я глубоко вдыхаю. Бальный зал слишком жаркий и душный. Делаю еще один глубокий вдох, размышляя, сколько времени пройдет, прежде чем смогу выбраться из этого удушающего наряда.

— Катриона?

Тёмная тень преграждает мой путь. Благодаря тому, что в ночное время сады ярко освещены десятками фонарей, могу разглядеть человека, который прервал мое одиночество. Это Бьянка, высокая и стройная, в элегантном бирюзовом халате, отделанном жемчугом и бриллиантами. Похоже, она могла бы сниматься в рекламе Шанель.

— Катриона, — ее слова резкие, холодные, и на лице нет и следа вежливости. Без окружающих рядом она не трудилась поддерживать внешние приличия.

Мне бы хотелось уйти от нее, но, похоже, что она хотела поговорить со мной. Расправляю позвоночник и говорю себе, что мне нечего бояться. Я принцесса, и мой социальный статус намного выше ее. Она не будет запугивать меня, и я не буду запугана.

— Да?

— Это я должна встречать Моринов, — прошипела она. — Разве не знаешь, как ты выглядишь грубо по сравнению с невестой императора? Ты хотела быть принцессой и пыталась подражать мне, но, зная, что ты никогда не добьешься успеха, ты обратились к темным методам.

Я смотрю на нее.

— Не будь смешной.

— Мы обе знаем, что у тебя нет шанса привлечь человека более высокого титула, чем граф, не говоря уже о принце. Возможно, ты обманула Эдварда, что бы он женился на тебе, но как долго ты думаешь, что твоё обольщение будет действовать на него?

— Заклинание соблазнения? — я поднимаю бровь. — Боже, Бьянка, ты честно веришь, что я привлекла внимание Эдварда из-за какого-то глупого заклинания? Ты даже видела его за пределами своей внешности и социального положения, и узнали, что он не тот тип, который нарисован в одиночку? Если бы он был, он бы предложил вам давно.

Холодная ярость исходит от Бьянки.

— Как ты смеешь критиковать меня? Тебе, кого никто не мешал взглянуть?

Мне, наверное, не следовало издеваться над ней, но ее отношение нервировало.

— Так что, если меня упустили? Я та, кто вышла замуж за принца.

— Ты презрена… — Бьянка поднимает руку, я вижу кровавый блеск в её глазах. Шагнула назад, встревоженная и удивленная возможностью, её нападения на меня. Не то чтобы я боюсь. Бьянка может быть и выше, но сомневаюсь, что уроки леди в Ателии включают в себя каратэ.

На мгновение мы смотрим друг на друга. Бьянка тяжело дышит, но она опускает руку.

— Предупреждаю тебя, Катриона, не думай, что можешь спокойно уйти после того что ты сделала. Однажды, я заставлю тебя пожалеть о краже моего.

Хочу сказать, что у нее нет прав на Эдварда, но она уже повернулась на каблуках и ушла.

Разочарованная и злая, я подавляю соблазн бросить камень в ее удаляющуюся спину. Ненавижу ее. Не знаю, как Элли могла терпеть ее и леди Брэдшоу. И так рада, что не позволила ей получить Эдварда.

Говоря о моем муже, между нами, кажется, есть странная связь. Всего через несколько минут после того, как Бьянка ушла, появляется Эдвард, его брови нахмурены.

— Кэт? Почему ты покинула бал?

Говорю ему о том, что чувствую себя подавленно и некомфортно.

— Возможно, тебе лучше сесть и отдохнуть, — он выглядит обеспокоенным. — Помню, когда мы учились танцевать, ты быстро уставала.

Я не должна быть такой слабой. Мне всего двадцать четыре, и была в хорошей форме, так как занималась в клубе карате.

— Надеюсь, что гости не будут скучать по мне.

— Они прекрасно справляются, танцуя без остановки, — говорит он, направляя меня к скамейке среди живых изгородей. Когда я иду, что-то щелкает, и балетка на моей правой ноге расстегивается.

Поднимаю юбки, чтобы найти свою балетку, но Эдвард мгновенно отдергивает мою руку.

— Что ты делаешь? Ты никогда не должна публично раскрывать свои ноги.

Сопротивляюсь соблазну закатить глаза. Здесь никого нет, я надела черные шелковые чулки, и не поднимала юбку выше моих коленей.

— Ты был не прочь увидеть мои босые ноги, когда я встретила тебя в садах в день моего дебюта.

У него хватает такта, чтобы выглядеть виноватым. Он также упустил из виду приличия, когда я упала с лестницы в доме Генри и приземлилась ему на руки. Если бы он действительно заботился о приличиях, он бы не помешал мне встать тогда.

— Моя балетка, похоже, спала.

Встревоженный, он опустился на колени передо мной.

— Дай мне взглянуть.

Он осматривает балетку с выражением неодобрения на лице.

— Я не специалист по женской моде, но этот тип обуви не подходит для танцев. Подошва слишком тонкая, и ремни слишком хрупкие, чтобы закрепить подошвы. Могу завязать ремни, но они могут снова разорваться, когда ты будешь танцевать. Поговори с Амелией и скажи ей, чтобы она не заказывала больше такой обуви.

Я смотрю на него, держащего лодыжку, намеревавшегося привязать ремешки на место, и самый сильный поток воспоминаний, из тех которые я когда-либо ощущала, ударил меня с силой зарядки. Знаю, что он уже делал это раньше. Он склонялся над моей ногой, его ласковые руки, лечили мою ногу, так как будто это был самый изысканный хрустальный бокал, который подавали за ужином.

Это чувствуется, так как будто что-то появляется в моей голове, и я закрыла глаза на секунду, массируя виски. Когда боль постепенно стихла, открыла глаза и почувствовала себя новым человеком, как будто я занималась медитацией в каких-то далёких горах и вернулась совершенно с другим мышлением. Этот жест Эдварда — последняя соломинка, которая сломала спину верблюда. Барьер, который помешал мне получить доступ к моим воспоминаниям, был полностью сломан. Все, что я делала в Ателии, каждое мгновение, которое провела с Эдвардом, переключается в моей голове, как слайд-шоу, которое никак не заканчивается.

Слезы бегут по моим щекам. Боже, как я ужасно относилась к нему! Эдвард, который думал, что я потеряна для него навсегда, и теперь отчаянно пытается удержать меня рядом с собой. Я знала причины, по которым он хотел, чтобы я осталась. Мне было жалко его, но теперь, с каждой деталью нашего прошлого, кристально чистой в моей голове… теперь я могу по-настоящему встать на его место и полностью осознать, как мои первоначальные колебание и неприятие должны были причинить ему боль

— Эдвард, — я задыхаюсь.

Он озадаченно посмотрел на меня.

— Застежки были слишком тугие?

— Нет… О, Эдвард, мне так жаль.

Я обнимаю его за шею и зарываю лицо на его плече.