Восхищаясь моим телом.

Настолько интенсивно. Так утешительно.

Он всегда был таким?

Было ли это изменением? С каких это пор Джек «Создатель проблем» Карсон чувствовал других? Особенно, когда умолял кого-то сосать его член в то время, когда его толстая плоть качалась между ее губами?

Чертовы гормоны бушевали во мне. Я не знала, сидеть ли мне, плакать или признать, что я ошибалась насчет него.

Мое сердце горело. Он был мне нужен. Я не могла продержаться и секунды, не почувствовав его внутри себя.

Я сосала его член, чтобы заслужить его ненормативную лексику. Он отвердел, напрягся и был готов вознаградить мои усилия. Но Джек прочитал мое выражение лица. Он увидел это желание, и оно так же сильно бушевало и в нем. Он помог мне встать на ноги, но я не дала ему пошевелиться. Я опустилась к нему на колени, и он притянул меня к своему влажному члену.

— Посмотри на себя, Кисс. Никто не сомневается, что ты моя.

Кроме меня.

Его шепот прорезал меня насквозь.

— Ты хочешь меня?

— Всегда.

— Насколько сильно?

Только правда.

— Больше, чем я когда-либо нуждалась в тебе.

Его член приблизился к моей щели. Он держал меня на месте, глядя мне в глаза, когда я скользнула по нему.

Один удар, и я была полностью заполнена.

Растянута, повержена и желанна.

Я ослабела из-за него, но Джек был рядом, чтобы удержать меня. Он схватил меня на руки и застонал со мной, когда наши тела соединились в той же отчаянной потребности, которая впервые соединила нас вместе.

Его рука двинулась к моему животику, замерев над крошечной выпуклостью. Его голос бушевал, жесткий и приглушенный на фоне моих поцелуев.

— Нет ничего сексуальнее этого… — он качнул бедрами. Я ахнула, когда его член погрузился еще глубже. — Ты будешь седлать меня, трахать меня, пока… пока…

Я выгнулась, пытаясь подавить необходимость взорваться над ним.

— Пока?

Он двигался, как мог с поврежденным коленом.

— Пока ты беременна моим ребенком. Боже, ты такая охуенно красивая. Настоящая. Такой ты должна быть сейчас. Всегда. Сводив меня с ума.

Я двигала бедрами напротив него, упиваясь тем, насколько большим был его член, когда он полностью пронзил меня.

— Я ждала тебя…

Он усмехнулся.

— Ты хочешь этого члена?

— Да.

— Хочешь, чтобы он был внутри тебя?

— Каждую минуту этого дня.

Его удовлетворенное шипение прервалось, когда он шлепнул меня по бедрам.

— Нет ничего лучше в этом проклятом мире. Давай будем делать это всегда, Кисс. К черту проклятый чемпионат. Я хочу только тебя.

Я успокоилась. Это не так. Его признание подпитывало его восторг. Он поднимал меня только для того, чтобы снова и снова насаживать на свой член. Мы оба были напряжены и изнемогали, и бормотали потерянные слова в наших поцелуях.

Что-то изменилось. Все изменилось.

Но я понятия не имела, что делать и как это остановить.

Или если бы я даже хотела остановить его.

Не имело смысла бороться с тем, что я чувствовала, когда единственное, что имело значение в этом мире, это ребенок внутри меня и Джек, погруженный в мой дрожащий центр.

Он бы отказался от чемпионата ради меня.

Что бы я отдала ради него?

Это было легко.

Себя. Всю себя. Все, что я считала важным, и сердце, которое я боялась отдать раньше. Джек был страстью, романтикой и чувственностью, и каждая секунда, проведенная с ним, наполненная его членом и его ребенком, заставляла меня чувствовать себя…

Желанной.

И с ним я была желанной. Желаемой. Оберегаемой.

Может, когда-нибудь. Может, однажды. Может, если бы мы оба доверяли друг другу и себе?

Мои чувства были тайной для Джека, но сейчас я могу просто наслаждаться его объятиями, пока он движется внутри меня.

В то время как я кончаю с ним.

Только с ним.

Никто другой не сравнится.

Мы кончили вместе, мои слова разрывались во вздохе, который он сорвал поцелуем с моих губ. Я изнемогала и горела, и выпустила все в знойный стон, когда его руки держали меня устойчиво, твердо и плотно.

Я опустилась ему на грудь и вцепилась в его мышцы. Его сердце ворвалось в мое тело, и я приветствовала каждую струю его семени, когда он застонал мне в шею.

Я была тронута до слез, но я обыграла это.

— Гормоны, — прошептала я. — Это ничего не значит.

Большой палец Джека смахнул влагу с моей щеки. Он смотрел на меня, молчал, в то время как его член вздрогнул при еще одном приливе тепла.

Молчание.

Слова, которые не приходили.

Я отдышалась, нежно прислонив свои губы к его губам. Он встретил мой поцелуй с той же неуверенностью.

За исключением того, что я была более уверена в том, что я чувствовала, чем когда-либо.

И я надеялась, что это не разрушит нас обоих.

«Резервный защитник Рэйветс, Мэтт Харрингтон, делает игру захватывающей»

Телевизор отбрасывал слабый свет в кабинете. Это было третье шоу, восхваляющее заменившего меня защитника. Больше ничего не было, даже проклятой игры в бейсбол. Все, что у меня было, это Эйнсли Рупорт, пока он устно сосал член Мэтта для миллионов людей, наблюдающих за национальным спортом.

«Он, действительно, активизировался и взял под свой контроль опустошенную команду. После этой первой предсезонной игры я сомневаюсь, что Айронфилдсы будут беспокоиться о своих проблемах с защитником». Мерзкая ухмылка Эйнсли заполнила экран. «И если бы я был главным тренером Томпсоном, я бы рассматривал реальную замену защитника. С проблемным имиджем Джека Карсона и столкновениями с законом, стоит ли ставить под угрозу всю команду ради одного игрока?» Он подмигнул в камеру. «Эта травма колена, возможно, приняла решение за Рэйветс»

Я бросил пульт дистанционного управления. Он ударился об плоский экран и расколол стекло. Полетели искры, и телевизор рухнул на пол. Я стоял, ослепленный яростью, и нацелился ударить диван.

— Джек!

Лия остановила меня, прежде чем я ударил больной ногой диван. От моего глупого прыжка боль отдалась в ногу. Я чертыхался, пока агония бушевала во мне. Лия поспешила на помощь.

Как будто мне нужна ее жалость. Я махнул рукой. Она обследовала кабинет, телевизор, меня.

И я знал, что она скажет.

— Неужели ты такой идиот?

Похоже на правду.

Она попыталась поднять телевизор, но остановилась, нагнувшись. Ее животик еще не был достаточно большим, чтобы помешать ей, но ее рука погладила живот. Она вздохнула.

— Возможно, мне придется попросить тебя помочь с уборкой.

— Кисс, я все сделаю. Сядь. Ты, блядь, беременна.

— Я в порядке.

— Ты выглядишь усталой.

— А ты выглядишь так, будто только что бросил пульт в телевизор.

Я фыркнул.

— Я куплю новый, если меня не выгонят из команды.

— Джек, не говори так.

— Почему нет? Это правда. Лига рассчитывает на это.

Я не должен был ходить, но сидение в одной и той же проклятой комнате ночь за ночью сводило меня с ума. Колено не заживет без движения, и я не смогу жить, пока не вернусь на поле. Мои ноги требовали бежать. Моя рука — бросать. Я больше не мог смотреть записи прошлого сезона. Я хотел читать реальную защиту.

Я мог справиться с тремя стремительными полузащитниками, но эта неопределенность была хуже, чем атака. Я понятия не имел, что случится с моей карьерой или как я могу это исправить.

Или можно ли это еще исправить.

Возможно, я все испортил.

Возможно, я уже все проебал.

— Это была всего лишь предсезонная игра, — Лия прислонилась к дивану. Она обмахнула лицо и рухнула на подушку, уронив сумочку на ноги. — Только одна. Новички играли только в первой четверти. Если бы ты был там, ты бы выглядел также впечатляюще, как Мэтт.

— Да, но меня там не было. Я был в стороне от этого. В чертовых трениках.