По крайней мере, он почти произнес первый абзац.

Поведение Джека изменилось. Он покачал головой и разорвал речь. Репортеры бормотали себе под нос.

— Нет, — Джек начал все сначала. — Я не сожалею о том, что случилось той ночью. Да, меня арестовали. Снова. И да, я получил огромный штраф за превышение скорости и чуть не лишился лицензии. Я сожалею о неприятностях, которые это вызвало у команды, Лиги и моей семьи, но я не могу извиниться за то, что это произошло. На самом деле, я бы сделал все это снова, если бы пришлось.

Ни одна пиар-компания этого не спасет. Я ждала, когда Джек столкнется со всеми, кто освежует его заживо за смелость быть честным, когда СМИ понадобится сенсация.

— Той ночью я думал, что потерял нерождённого сына, — его слова были мрачными. — Я думал, что женщина, которую я люблю, была в опасности. Да, я ускорил поездку в больницу. Да, у нас была проблема с журналистом. Но я сделал все, что мог, чтобы поспешить к ней. Я не извиняюсь за то, что отец должен сделать, чтобы защитить своего ребенка.

Комната задвигалась. Больше света и вспышек. Джек пожал мне плечами.

— Мало что еще остается мужчине делать, пока мы ждем рождения ребенка. Я покрасил детскую. У меня есть ночное мороженое. Делал массаж ног. Но это ничего, когда ты понимаешь, насколько ты беспомощен, если возникает проблема, — почувствовав себя увереннее, он ожесточил свой голос. — Я не могу сделать много для него сейчас, но я всегда буду там, если он в беде, независимо от проклятых последствий.

Я обняла живот, встречая взгляд Джека нежной улыбкой.

— Что касается обвинения в нападении, — преданный отец исчез, и вернулся ожесточенный любовник. — Никто никогда не будет терроризировать женщину, которую я люблю, особенно если она в больнице опасается за жизнь нашего ребенка. Если забота о ней, ее защита делает меня преступником, тогда я преступник. Исключите меня из команды. Выгоните меня из Лиги.

В комнате загудело. Джеку было все равно.

— Возможно, я больше не квотербек, но, по крайней мере, я знаю, что буду чертовски хорошим мужем и отцом. За это не нужно извиняться.

Пресса замолчала. Мои глаза наполнились слезами, я была совершенно тронута человеком, которого я любила. Это было не то извинение, которое я ему написала, и это было не то, что потерпит Лига. Это не имело никакого значения. Он совершил ошибку, попал в беду, но на этот раз… это не было чем-то эгоистичным и невнимательным.

Он пожертвовал всем ради меня.

Джек кивнул.

— Теперь я прошу прощения за юридические проблемы, которые это вызывает. Мое вождение было безрассудным, и я ударил парня, — остановился он. — Я знаю, как мое поведение отражается на Лиге и команде. Черт, я знаю, что это заставляет Лию извиваться, потому что я отказался от ее речи. Просто позвольте мне сказать, я приму наказание. То, чего хочет Лига. И я не буду жаловаться, потому что это заслуженно. Но я не буду извиняться за то, что защищаю свою семью. Я люблю ее. Я люблю своего ребенка. И я сделаю все возможное, чтобы они были защищены и в безопасности.

Джек засунул мятую речь в карман. СМИ стояли, выкрикивая вопросы и называя его имя. Он игнорировал их, протянув мне руку. Он вытащил меня из этого зверинца и увел, пока мы не оказались в тихом, тусклом угловом офисе. Я потерялась в его руках.

Его поцелуй украл мое дыхание.

— Выходи за меня, — сказал он. — Если моя карьера заканчивается, по крайней мере, я буду знать, что у меня есть ты, Кисс. Давай поженимся сейчас и будем счастливы.

Я смотрела в эти бандитские голубые глаза.

— Ты, действительно, плохой, не так ли?

— Готова сделать что-то безрассудное?

— Любить тебя не безрассудно.

— Ты уверена?

— Это свидетельство моего терпения, но это не безрассудство. Все просто.

Джек улыбнулся.

— Это «да»?

Я поцеловала его снова, ослабляя напряженность его тела простым касанием своих губ.

— Я люблю тебя, — прошептала я. — Давай поженимся.

Его кроватка была теплой и удобной. Сэм смотрел на меня большими глазами цвета шоколада, такими же выразительными, как и у его матери. Ему нравилось, когда я слонялся вокруг него без дела, он ворковал и пинался ногами так сильно, что я надеялся, что он хочет играть в футбол и станет игроком.

Я не был уверен, сколько ночей я провел, наблюдая за маленьким парнем. Лия доставила мне с этим много хлопот. Она сказала, что Сэм не может перестать смотреть на меня, когда я рядом, и что я завожу его, когда он должен уже спать.

Аналогично, малыш.

Я не мог все время следовать всем правилам. Мой сын стоил того, чтобы сломать их все.

Я засунул маленький футбольный мяч ему под подбородок. Он улыбнулся. У него была моя улыбка. Теперь Лия имела дело с нами обоими.

— Так, — я положил мяч на дно его кроватки. — Ты пропустил чемпионат, приятель. Я имею в виду, ты был там, в своей маме, но у тебя там было не много места. Это была хорошая игра. Я сказал твоей маме, что буду играть за нее, и я заслужил звание лучшего игрока.

Сэм выдул пузырь слюней. Я воспринял это как комплимент.

— Это твой первый урок, — я ткнул в его пухлый животик. — Когда ты выигрываешь, ты будешь вести себя так, как будто делал так всегда. Ты меня слышишь, Сэм? Всегда.

Он булькнул и немного завизжал. Его пальцы пошевелились, и это были самые удивительные вещи, которые я когда-либо видел в своей жизни. Я положил на него руку, удивляясь, как я создал что-то такое маленькое и в то же время абсолютно пугающее, потрясающее и совершенное.

— Прошлый год был для твоей мамы, — сказал я. — Мне нужно было ей что-то доказать. В этом году? Это все для тебя, Сэм. Каждую игру, каждый драйв, каждую победу. Это все из-за тебя. Ты являешься моей причиной.

Я мог сказать, что он мой ребенок, потому что у него не было ни капли смирения в этих розовых щеках. Я улыбнулся.

— Знаешь, не повредит, если ты скажешь своей маме, что… я думаю, услышав это от тебя, я заработаю несколько очков…

Лия хихикнула с порога. Я подмигнул ей, когда увидел, что она ждет меня. Ее руки скрещены.

— Он должен был спать.

Попались.

— Он скоро уснет.

— Рассказываешь ему историю?

— Просто даю обещания, — я провел рукой по его щеке и ухмыльнулся. — Он искупался и ложится спать.

— Я могла бы тебе помочь.

Малыш еще не спал, но скоро будет спать. Я встал с кровати и взял Лию за руку, потащив ее из детской в нашу спальню.

— Сборы начинаются завтра, — я возвышался над ней, но она была готова для меня. Я знал, чего она хотела. Она ухмыльнулась, позволив мужу отвести ее к кровати. — Меня не будет рядом так часто.

— Как будто я могу оттащить тебя от этого ребенка.

Я бросился на нее, опустил ее на кровать и атаковал ее шею, губы, подбородок жадными поцелуями.

— Говори за себя…, — я засунул пальцы ей под юбку. — Что ты собираешься делать завтра, когда все новостные команды и пресса прибудут в лагерь?

— Преимущество работы на дому. У меня все подготовлено в детской комнате.

— О, да?

Она встала, позволяя мне стащить блузку с ее плеч.

— У меня в десять назначено интервью со спортивной нацией о твоем новом пятилетнем контракте. После тренировки в больнице в педиатрической палате будет фотосессия. В этот раз ты должен принести детям только одну футболку.

— Но им нужны дом и соответствующие ему цвета.

— У тебя большое сердце, ты знаешь это?

Я ухмыльнулся.

— У меня есть очень много всего большого.

— Например?

— Продемонстрировать?

Она хихикнула.

— Твоя последняя демонстрация закончилась маленьким ребенком в детской.

— И ты видела, как это было весело…

Ее тело было мягким, теплым и абсолютно совершенным. Я прижал ее руки к голове, прижавшись к ее ногам.

— Ты же знаешь, что я люблю тебя, правда? — прошептал я.