Никогда не думала, что мне так это понравится.

Что я буду нуждаться в этом.

Что я буду так сильно этого желать.

Я быстро кончила вслед за ним, дрожа от своих внезапных открытий.

Было бы слишком легко влюбиться в Джека Карсона, желать непостижимого и рисковать разбить свое сердце высокомерным создателем проблем.

Я должна быть осторожнее, я отдам ему только свое тело.

Я не могу рисковать, отдав ему еще и свое сердце.

Команда зааплодировала, когда я повернулся, немного расслабился и бросил бомбу, которая поразила нашего полузащитника на отметке шестьдесят ярдов.

Если бы это был не тренировочный лагерь, мы, действительно, закрепились на нашей площадке и стали играть в настоящую игру, это побило бы мой личный рекорд.

Только что это дало мне цель на этот сезон. Это был хороший пас. Это было хорошо. Это выглядело хорошо для кричащих болельщиков и прессы, посещающих наш тренировочный лагерь.

Я чувствовал это. Это будет мой сезон.

Мой год.

Мой чемпионат.

Брайан закончил свои растяжки и накинулся на меня.

— Детка, ты на ступеньку выше в этом межсезонье.

— Черт возьми, я знаю это, — я взял бутылку у тренера и выпил прохладной воды. Проклятый август убивал меня, и это была только первая неделя лагеря. — Просто превью того, что грядет, джентльмены.

Брайан оживил команду.

— Осторожно!

— Лучше начните создавать новые прозвища. Создатель проблем станет воплощением мечты.

Ребята засмеялись. Брайан насмехался надо мной, подняв руки.

— Проповедуй это, Джек.

— Я самый плохой ублюдок на этом поле. Тебе лучше позвонить мамочкам в понедельник. Никто не будет укладывать тебя спать в воскресенье вечером после того, как ты трахнешься со мной.

Команда ликовала, моя наступательная линия была предвестником еще одного выстрела ненормативной лексики. Мой запасной толкнул меня.

— Чувак, здесь есть дети, — Мэтт не был палкой в грязи, он был проклятой кучей грязи. — Лучше следи за языком.

— Иисус Христос, это тренировка. Как будто они не слышали этого дерьма раньше…

Голос тренера Томпсона был пронзительным, как свисток. Это заставило всех на поле замолчать.

— Карсон!

Что за хрень. Я был в определенном ритме. Какого черта мы остановились?

Я бросил тренировку и побежал к тренерскому штабу, разрабатывая стратегию с тактикой. Остальная часть команды жужжала на поле: некоторые бегали, некоторые играли, большинство новобранцев показывали себя, пытаясь произвести хорошее впечатление.

Думаю, я был в таком же положении. Мои переговоры по контракту еще не начались. Я сомневался, что они позволят мне погрязнуть в том, что я изначально подписал в прошлом году. Это была бы грандиозная дерьмовая идея для команды, особенно после того, как я посмотрел на тренировочный лагерь в этом году.

Я был лучше, чем в прошлом сезоне. Более сильный. Здоровый. Я знал о своих преступлениях лучше, чем планировку моего дома. И у меня была причина победить — не только потому, что я был самым безумно одаренным защитником, который вошел в Лигу за двадцать лет.

Мне нужно было вернуть свою гордость. Я старался забыть о проигранных играх. И они это знали.

— Карсон, ты так и собираешься смотреть на поле, — тренер Томпсон указал на меня толстым пальцем. — На самом деле, ты собираешься закрыть этот рот. Бросай чертов мяч и делай свою работу.

Обида поднялась из глубины. Я сузил глаза.

— Разве я этого не делал?

— Ты будешь выпендриваться, когда у тебя будет кольцо на пальце, чтобы показать, что ты горячее дерьмо. Ты хвастаешься минутами после финальной победы. Что на данный момент? — он постучал по своим часам. — Новый сезон, Создатель проблем. Ты сейчас в моем времени, и пока нет ни победителей, ни проигравших. Ты должен проявить себя, как и все остальные.

— Ты ведь шутишь, верно?

Тренер был мускулистым человеком, бывшим судьей на линии, который забыл, что он больше не сжигает, упражняясь, тысячи калорий в день. Он пытался запугать меня. Не имело значения, лицом скольких листовок он был, он не выведет меня.

Я выпил еще и надеялся, что из-за жары я стал таким раздражительным. Я поставил бутылку с водой у ног и повернулся к своей команде.

Тренер Томпсон фыркнул на меня.

— Ты думаешь, что ты особенный, Джек?

Я бы засунул этот свисток ему в горло. Я столкнулся с ним, глаза сузились, каждая мышца в моем теле напряжена и готова доказать, что я был спортсменом один-на-миллион, который больше не будет терпеть его дерьмо.

— В чем, черт возьми, твоя проблема? — я указал на поле. — У меня пятьдесят два человека, которых я верну в чемпионат. И знаешь, что я собираюсь получить?

— Победу на этот раз?

— По-блядь-беду. Не говори мне, что я должен проявить себя. Я точно знаю, что мне нужно делать.

Он кивнул на других тренеров, поддерживая их, когда я почувствовал, что мое самообладание — наживка, контролируемая или вызывающая ярость. Он похлопал меня по плечу, но этот сукин сын не имел права раздражать меня, настоятельно призывая прислушаться к нему, чтобы позже насрать на меня.

— Ты хорошо справляешься последние несколько недель, Джек. Держись подальше от неприятностей.

— Не покровительствуйте мне.

— Не давай мне повода относиться к тебе, как к ребенку.

Я хорошо знал, о чем это говорит. Если я дам волю чувствам, меня услышат СМИ, нависшие слишком близко. Они всегда обрушивались, когда думали, что будет фейерверк.

Нахуй их. Я не давал им никаких материалов, чтобы привести их к Лие. Было достаточно плохо, что она все еще имела дело с автомобильной аварией и инцидентом с камерой. Эти скандалы усложняли мои ночи с моим публицистом, когда она должна была жаловаться на меня, прежде чем я бросал ее на кровать и пытался сделать беременной.

Однако это были хорошие пару недель попыток. Киска Лии была в большом стрессе. Что-то типа того, что такая девушка, как она, попала в беду, даже если она дала мне разрешение, было достаточно сексуально, чтобы возбуждать меня каждую минуту каждого дня.

Тренер Томпсон схватил меня за плечо. Это был плохой ход, но я позволил ему вернуть меня.

— Послушай меня, Джек. Ты не высовываешься. Ты делаешь хорошую работу. Ты пришел вовремя. И ты не был с Брайаном, когда он попал в центр этой неразберихи со шлюхой. Ты делаешь то, что должен делать. Ты меня понимаешь?

Так почему же я сопротивлялся этому?

— Да. Я новейший пес Лиги. Ты научил меня не лаять в доме, но все равно хочешь, чтобы меня кастрировали.

— Чертовски верно, так мы и сделаем. Ты останешься на этом пути.

— Я?

— Да, ты. Я не знаю, почему мы всегда ссоримся с тобой, — он указал на поле, наблюдая, как мужчины бегают, играя без меня. — Ты один из самых одаренных спортсменов,

которых я когда-либо видел, но ты отказываешься сотрудничать с кем-либо. Ты агрессивен. Ты устраиваешь истерики. Ты настаиваешь на том, чтобы использовать свой член для принятия важных решений.

Не могу поспорить с этим, но когда мой член привел меня к неправильному?

— В прошлом месяце ты вел себя так, и да, я говорю вел себя, потому что ты единственный взрослый человек, которого я должен рассматривать как подростка. У меня дома дети, Джек, мне не нужна еще одна команда неблагодарных говнюков, понял? — он посмотрел на меня, но все равно не попытался меня уважать. — Ты не так часто посещал вечеринки.

Да, потому что я был ночью по самые яйца глубоко в Лие, пытаясь изо всех сил сделать ее оргазм настолько сильным, чтобы она упала в обморок на мой член. Каждому мужчине снится сон. Этот был новым. Не включал в себя игру чемпионата, но занимал много моих ночей.

— Ты сосредоточен, Джек, — сказал он. — Ты сконцентрирован. Ты в отличной форме. Ты не прячешься за солнечными очками от бушующего у тебя похмелья. Теперь ты понимаешь? Ты готов возглавить эту команду так, как она должна быть возглавлена, и ты становишься человеком, которым ты должен был быть три года назад. Я не знаю, что изменилось, но что-то повернуло этот переключатель в твоей голове. Это приведет нас к победе.