Это была не просто травма, это было все. Тренерский штаб играет с ним. Средства массовой информации. Боль.

Я.

Как я могу вернуть его?

Он попытался проскочить мимо.

— Я должен выполнить некоторую основную работу.

— У тебя сейчас не получится это сделать.

— Я должен… Кисс, — его слова были слишком резкими. Он извинился. — Послушай, команда зависит от меня. Им нужно, чтобы я был здоров. Я должен продолжать тренироваться независимо от того могу или…

Он говорил с болью в голосе, и выражение его лица исказилось.

Господи, он чувствовал за собой вину.

Джек чувствовал за собой вину, что пострадал.

И все обвиняли его в эгоизме. Включая меня. Насколько я ошибалась насчет этого человека?

Я провела руками по его лицу, касаясь его окаменевшей линии челюсти и его щек. Ничто на Джеке никогда не было мягким — ни его тело, никогда его член, но на этот раз, я видела что-то, что было.

Его сердце.

Я приласкала его, заставляя эти глубокие, стальные голубые глаза смотреть на меня.

— Джек, с тобой все будет хорошо. Береги эту ногу, чтобы вернуться в команду…

— Я скучаю по лагерю. Я пропускаю предсезонные игры.

— Но ты будешь готов к обычному сезону. С первой же игры начнешь свою работу. Обещаю. Тебе просто нужно расслабиться.

Его губы искривились.

— Я не знаю, как расслабиться без…

— Без чего?

— Прогулок. Выпивки. Ночевки с моими друзьями, — он пожал плечами. — Я не могу сделать этого после драки в баре…

Я надеялась, что не только драка в баре помогает ему вести себя хорошо.

Я надеялась, что это я и ребенок, и работа, которой мы занимались в детской после того, как он возвращался домой с тренировки, больной и разбитый, но стремящийся установить карусели и прыгунки.

Я надеялась, что это перспектива хорошего ужина, спокойной ночи, молочного коктейля мокко с горстью клюквы. Кроме этого, Джек имел большую странную тягу к беременности, чем я.

Но я сомневалась, что что-то действительно может изменить его. У меня не было причин заставлять его жить так, как я мечтала. Вместо этого, я должна была заинтересовать его возвращением домой так, чтобы он не отправился на ночь неприятностей и веселья.

Я могла развлекаться во время беременности.

И я, конечно, могла бы составить ему компанию в погоне за неприятностями…

Я потянула его за руку, закусила губу, чтобы привлечь его внимание.

— Пойдемте со мной, мистер Карсон.

Он сопротивлялся моему первому рывку, но он никогда не мог устоять перед мерцающим обещанием моих бедер. Только Бог знает, как долго я смогу использовать свои хитрости. Скоро мне придется использовать свой округлившийся животик.

У меня было чувство, что ему хотелось бы этого больше всего.

— Что ты делаешь? — глаза Джека потемнели, когда я поманила его на диван. Он хромал, но не жаловался, даже поморщившись перед тем, как сесть.

— Просто расслабьтесь, мистер Карсон.

Он ухмыльнулся.

— Кисс, я думаю, ты пытаешься соблазнить меня.

— Я думаю, что ты прав.

— Это какая-то странность при беременности?

— Если бы это было так, это имело бы значение? — я опустилась на пол перед ним, руки на колени. — Честно.

— Абсолютно нет, — его голос усилился, когда я нежно поцеловала его больное колено. Он должен был поднять его, но только одна его часть поднялась вертикально. Его член выпирал из штанов. — Мне кажется, ты мне нравишься такой.

— Какой такой?

— Изголодавшейся. На коленях. Прислуживающей мне.

— Прислуживающей тебе? — я выгнула бровь дугой. — Я не обслуживающий персонал. Я… забочусь о твоих потребностях.

Джек хмыкнул, когда я потерла рукой о его заметную выпуклость в штанах.

— В чем разница?

— Это совсем другое дело. Я не отстану от тебя. Я буду заботиться о тебе.

Больше, чем просто о его теле.

Даже в том, в чем я еще не была готова признаваться.

Я медленно расстегнула молнию на штанах, удивленная тем, как мой рот наполнился слюной, и моя сердцевина сжалась, просто представляя, что скрывалось глубже. Я выпустила его чудовищный член. Он был толстым и твердым, и это было совершенным удовольствием и абсолютным преимуществом совместного использования его кровати. Ничто не было лучше, чем его руки на моих бедрах, губы на моей шее и член, похороненный внутри моей желающей щели.

Джек застонал, когда я, прижавшись к его бедру, сжала его, приблизив к своему рту. Прошло не так много времени с тех пор, как мы последний раз прикасались друг к другу, но и от этого недолгого времени нам было больно. После битвы на сборе средств и его травмы у нас не было времени говорить ни о чем опасном. Мы отрабатывали наше обычное эмоциональное перемирие в объятиях друг друга.

Джек ожил в моих руках. Я не понимала, как ему нужно что-то физическое, чтобы чувствовать себя здоровым.

А может, это было больше, чем просто удовольствие?

Может, это было мое прикосновение?

Это была рискованная надежда для и без того хрупкого сердца.

Его рычание взволновало меня, когда я неторопливо взяла его член в рот, позволяя моим губам мягко дразнить головку. Я щелкнула шаловливым язычком по чувствительной нижней стороне. Ему это понравилось. Мне нравилось, что я сделала это для него. Очень понравилось, что я, посмотрев на него, руководила им и ублажала его так, чтобы он получил наслаждение.

Он застонал мое имя.

Прошептал похвалу.

Я ожидала, что он станет грубым. Его рука запуталась в моих волосах, но он не тянул их. Его пальцы коснулись моей щеки. Он направил меня к месту, в котором были напряжены все его мышцы.

— Кисс… ты так хороша в этом…

Это был не просто талант. Это было обожание. Я взяла больше его в рот, чтобы не говорить.

Боже, я понятия не имела, что делаю с этим человеком. Вдруг, просто ублажив его, попытавшись отвлечь от ужасного дня, сделала его боль чем-то большим.

Я не помогала ему расслабиться. Я поклонялась его члену, запоминая каждый рваный вдох, который проходил по его губам. Я хотела, чтобы ему стало лучше. Я хотела, чтобы он был счастлив.

Я просто…

Хотела его.

Его слова всколыхнули меня, вызывая во мне пожар, который только усложнил все.

— Кисс… раздевайся. Сейчас же.

Его член выскочил из моего рта, скользкий и сияющий от моего внимания. Я продегустировала соленый предэякулят, сочившийся из головки. Вкуснее с каждым разом.

— Чего ты хочешь, Джек?

— Увидишь… — он застонал, когда я встала. — Покажи мне животик. Дай мне посмотреть, что я с тобой сделал.

В этом было что-то абсолютно первобытное. Я прикусила свою губу.

— Но я… становлюсь больше.

Его глаза расширились, став дикими и агрессивными.

— Да. И это самая сексуальная вещь, которую я когда-либо видел.

Джек помогал мне, как мог, не двигая коленом. Его пальцы сжимали мои шорты, срывая их вниз. Я ухмыльнулась и сняла майку, дрожа, поскольку его взгляд стал диким, когда лифчик упал с моих плеч.

На моем теле было полно изгибов. Полностью натуральных. Мягких и темных, и округлые груди и животик.

Его член запульсировал сильнее. Стал более жестким.

— Соси меня, — его приказ был резким, и это только еще больше взволновало меня. — Сейчас, Кисс. Соси меня, пока ты голая и носишь моего ребенка.

Я опустилась на колени, оберегаемая его осторожной рукой, чтобы не навредить мне или ребенку. Это только заставило меня еще больше хотеть его.

Я никогда не думала, что Джек Карсон будет заботиться о ком-то другом. Он наслаждался моими устами, но прикасался ко мне с такой нежностью. Он прошептал чувственную благодарность, которую я так хотела, чтобы он снова произнес.

Его член пульсировал у меня во рту. Я лизала и целовала, и ласкала. Сосать его было наслаждением, и я доказала, насколько мне это нравилось, захватив столько его длины, сколько могла. Когда я решила набрать воздуха, его глаза сузились на мне.

Изучая меня.