…Мартан вытер порванным рукавом горячее и мокрое лицо, шагнул к поверженному, бездыханному, лишенному силы и жизни магу, рухнувшему перед принцем на колени, и криво усмехнулся. Отшвырнул в сторону меч, наклонился, стянул с пальца Эйгона искрящийся перстень с рубином. А после упёрся ногой в исполосованную грудь и столкнул Тайернака на дно пропасти. Стая голодных чёрных ворон взметнулась в небо и, громко каркая, закружила вокруг. Подошва дорогого сапога замаралась в тёплой крови.

Волшебное пламя сходило на нет, и захлебывающаяся от слёз Арлина, перепрыгнув через пригнувшиеся к земле всполохи, бросилась к той границе, где заканчивалась жизнь и начиналась смерть. Она бы бросилась и следом за Эйгоном, туда, на чёрное дно, где хлопали крыльями вороны и царила непроглядная мгла, но Мартан вовремя перехватил.

– Ты… – задыхаясь, выплеснула Арлина.

Ненависть к тому, кто стоял совсем рядом и кто ещё в начале осени был дороже всех на свете, хлестала через край. И в тот же миг кулаки пошли по груди принца, потом разжались, но ногтям было не под силу прорваться сквозь плотную ткань дорожных одежд. Ледяные пальцы потянулись к лицу, но расцарапать тоже не удалось – принц только сильнее сжал девичьи руки и не дал к себе прикоснуться даже мизинцем.

Глаза Арлины яростно горели, плевок осел на щеке Мартана, но тот только нахмурил лоб и толкнул девушку на груду валунов. Удар пришелся на бок – Арлина охнула и осела на землю, застонав от боли. Попытка подняться оказалась тщетной – боль была сильнее, как бы Арлина ни морщилась и ни старалась её превозмочь. Слёзы на лице смешались с грязью, а глаза, не отрываясь, смотрели туда, на край пропасти, словно ожидали чуда. Но чуду не суждено было свершиться.

– Забери, – сипло выдохнула Арлина, вытащила из кармашка ненавистный розовый бриллиант и швырнула его под ноги принцу.

Тот лишь свысока посмотрел на кольцо, поддел носком сапога и пнул в бездну.

– Твоему бывшему напоследок, – Мартан зашёлся смехом. – Прав был Ланс, тот ювелир – мастер своего дела. Так камень подменить, что ни один знаток ни в Тир-Арбенине, ни в Атоле подделку не прочухал. Зато твой муженёк как-то сообразил, что бриллиант фальшивый. А настоящий я проиграл, – довольно бросил принц Арлине и грубо дёрнул за руку. – Вставай. Мы возвращаемся в Атоль.

– Я никуда с тобой не пойду, – сквозь зубы процедила девушка.

– Ты меня не расслышала? Я проиграл настоящий бриллиант…

– И что? – плевалась Арлина.

– Я мно-о-го проиграл, – многозначительно протянул Мартан. – Твой Тайернак так тебя хотел, что выкупил весь мой долг. И чем ты его так покорила? Носом что ли? Он думал, что я в обмен отступлюсь от тебя.

– А ты что же? – Арлина облизнула сухие губы.

Девушка вслушивалась в каждое слово, лихорадочно соображая и складывая в голове детали новой, ещё более страшной, головоломки. Всё происходящее казалось бредом, кошмарной сказкой, но то была вовсе не байка и не ночная страшилка, конец которой будет обязательно счастливым.

– Каким же идиотом надо быть, чтобы отказаться от коровы, дающей золотое молоко? Ну, – безжалостно подгонял Мартан, – вставай живее! Хочу успеть швырнуть тебя твоему отцу до нового феникса. А дальше посмотрим, насколько де Врисс сговорчив будет. Может, придётся вам обоим в темнице гнить.

– Что ты сказал? – Арлина смотрела на бывшего жениха затравленным зверем и отказывалась верить в услышанное.

– Так ты не знаешь… – присвистнул принц. – Ланс не проболтался, видимо. Твой отец гниёт у меня за решёткой. Ваша семейка унизила наш род перед всем высшим светом, и толстосум отказался за это платить. Так что, – Мартан присел на корточки рядом с девушкой, дотронулся до её острого подбородка и приподнял, заставляя смотреть себе в глаза, – надежда одна на тебя, Арлина. Не пойдёшь со мной, откажешься выполнять всё, что я потребую, гнить твоему отцу и дальше среди крыс и грязи. Ну, или я могу сделать с ним то же самое, что сделал с твоим никудышным магом. А пойдёшь – возможно, я буду милостив и соглашусь вас отпустить за всё ваше золотишко.

– Ты мразь, – выдавила девушка, сверля принца ненавидящим взглядом.

– А ты думала, я тебя любил? – издевался тот. – Капитан Сайнорт, седлайте лошадей. Этим двоим, – принц ткнул пальцем в воскресших из слизняков солдат, – по возвращении по кружке пива и дюжине золотых. А тех, что, как крысы, сбежали, найти и вздёрнуть на центральной площади перед всей толпой, чтоб впредь неповадно было.

– Ваше высочество, – капитан позволил себе смелость, робко кашлянул и зашептал принцу на ухо, – а как же Лансель? Он заточён в том страшном замке, вы же не оставите его там?

Мартан устало посмотрел на верного слугу, наморщил лоб, о чём-то усердно думая, затем разжал кулак, в котором лежал рубиновый перстень Эйгона, подбросил драгоценную вещицу на ладони и победно выдал:

– А вы дело говорите, капитан Сайнорт. У Тайернака, явно, не один такой камушек в закромах припрятан. Зачем они ему мёртвому-то? А нам пригодятся. Идём в замок! – скомандовал принц и направился к лошади.

Его вело из стороны в сторону, покачивало; он был уставшим, но безумно довольным.

– И позаботимся о Лансе, – себе в усы добавил капитан, поначалу насупившись, что его высочество вспомнил лишь о наживе и совсем забыл о его сыне, но тут же ту обиду проглотив, списав случайное равнодушие на чрезмерное возбуждение.

– Лошади готовы, ваша милость, – отрапортовал капитан и покосился в сторону Арлины. – А с девчонкой де Врисс что делать?

– Берём её с собой, – ответил Мартан, поправляя поводья. – Да смотрите, чтобы она у вас по дороге не сбежала. Она дикая стала, кусается и царапается, – добавил он, ухмыляясь, а во взгляде проскользнула похоть. 

Тяжёлые двери с первого пинка не отворились. Пришлось приложиться плечом. А когда одна створка поддалась и скрипнула, Мартан ввалился внутрь холодного и пустого замка, огляделся, победно развёл руками и громко покричал:

– Есть кто? Где слуги? Почему не встречаете высоких гостей?          

– От тебя сбежали, – огрызнулась Арлина и прикрикнула на стражников-бывших слизняков: – Убрали руки от меня! Оба!

Те только повернули головы в сторону принца и, стоило тому одобрительно кивнуть, отпустили девушку.   

– Как-то тут дико.    

Мартан провёл пальцем по статуе горгульи, стирая пыль.      

– Настоящее логово сплошных чудовищ и уродцев! У одного нос кривой, у другого зубы в пол тела, у третьего вообще всего один глаз…

– Чудовище здесь ты, Мартан! – отрезала Арлина. – Других не вижу.   

– Оставьте нас! – прикрикнул принц стражникам, и те мигом исчезли. 

– Так, значит, я чудовище? – вкрадчиво начал он. – Тебя держали в этом жутком месте в условиях, хуже не придумаешь. Посмотри на себя! Платье бедное и дешёвое, руки грубые и в мозолях, волосы не уложены… В моём замке ты была бы принцессой, а здесь ты не лучше служанки.

– В твоём замке я была бы твоей игрушкой! Коровой, которая даёт золотое молоко, так, кажется, ты изволил выразиться.

– Это, как договоримся, – прищурился Мартан. – С тобой и с твоим папашей. Будете сговорчивы – будешь жить, как королевская особа, а нет – сгниёте оба среди крыс и сырости.

Арлина фыркнула.

– Ты настолько наивен, что думаешь, я за тебя выйду?

Теперь настала очередь Мартана довольно скалиться.

– А ты настолько наивна, что думаешь, я захочу снова на тебе жениться?

Принц подошёл к Арлине настолько близко, что та ощутила кожей его тяжёлое дыхание, и даже в носу защекотало от запаха крови с его одежд. Защекотало настолько сильно, что закружилась голова и подкосились ноги.

– Ты можешь стать моей прислужкой. Полотёркой, например, или прачкой, – продолжал издеваться Мартан. – Не хочешь полотёркой – можешь просто развлекать меня, когда мне вдруг станет скучно. А можешь совмещать оба занятия – мне будет только вдвойне приятно видеть, как дочь влиятельного толстосума днём драит полы, а ночью исполняет все мои прихоти. Со своей стороны постараюсь быть нежным и снисходительным, как и подобает королевской особе, но не обещаю. Ты же понимаешь, – и Мартан коснулся горячими пальцами щеки девушки, обжигая нежную кожу, – за моё расположение надо платить. И скупиться я бы не советовал.