— По-видимому, ищу тебя. И вот нашёл, — ответил он. — Ну и возвращение! Сперва я заметил, что вся равнина в праздничных кострах. Затем дозорный отдал мне этот чёртов кумыс. Им нельзя больше пить, а не то они прозевают проезжих и их за это распнут на крестах. А после я поехал по берегу реки, чтобы мой усталый конь поскорее добрался до лагеря. Значит, ты побежала мне навстречу?

— Это страва в честь греческого лазутчика Евдоксия, и ты тут ни при чём. — Плана лихорадочно обдумывала дальнейшие шаги. — Меня послали принести гостям побольше камона.

— А я-то решил, что ты пошла меня встречать, — с пьяным упорством повторил он. — Знаешь, я думал о тебе всю эту тысячу миль пути. Только о тебе и ни о ком более.

— Скилла, нам не судьба быть вместе.

— Так зачем же боги послали мне тебя в эту ночь? — усмехнулся он.

— Ну пожалуйста, пожалуйста, — умоляла она, — только не это и не сейчас. Мне надо идти.

Плана попыталась обогнуть лошадь и всадника, но Скилла опередил её и схватил за руку. Даже изрядно выпив, он не потерял сноровки.

— Где ты возьмёшь пиво в этой темноте? — возразил он. — По-моему, судьба и велела нам встретиться. Чего ты боишься? Я хочу лишь одного: оказать тебе честь, сделать своей женой и осыпать подарками. Почему же ты смотришь на меня свысока?

Она застонала.

— Но я не желаю быть твоей женой.

— Я спас тебя.

— Скилла, ты был с гуннами, убившими моего отца. Ты взял меня в плен...

— Но такова война.

Он нахмурился.

— Теперь я — твоё будущее. А не этот римский раб.

Плана вытянула шею, ища помощи. Она знала, что должна каким-то чудом вырваться и убежать от него, но переволновалась. Ионас мог появиться в любую минуту, и тогда схватка двух мужчин погубит все планы. Плана толкнула гунна, и они закружились в дикой пляске.

— Скилла, тебе нужно протрезветь. Отпусти меня.

Его позабавил этот стыдливый флирт кокетливой женщины. Он резким рывком прижал её к себе и вздохнул. От него пахло дорожным потом и едкой пылью. Скилла жадно вобрал в себя её нежный аромат.

— На страву? Но там-то мужчины и сходятся с женщинами.

— У меня есть обязанности. Я служанка жены Эдеко.

Её ответ возмутил Скиллу.

— А я племянник господина Эдеко и сам — будущий господин, — гаркнул он и вывернул ей руку. Пусть запомнит, кто здесь хозяин.

— Скоро такие, как я, будут править миром и всем, что в нём есть.

— Только если ты это докажешь. И совсем по-другому...

— Ты могла бы стать королевой. Разве тебе это не ясно?

Она с силой ударила его свободной рукой. Звук был громким, словно от хлыста. Её рука горела, как в огне, а плечо дрожало от широкого размаха. Но Скилла, казалось, не почувствовал боли. Он лишь злобно ухмыльнулся.

— Я не желаю быть твоей королевой. Поищи себе другую. Тысячи женщин хотели бы стать твоими!

— Но мне нужна ты. Я захотел обладать тобой, когда впервые увидел тебя около горящей церкви в Аксиополе. Я хотел тебя всё время по пути в Константинополь в эти последние недели. Когда подгонял глупца сенатора, сидевшего задом наперёд на осле и ненавидел его за то, что он разлучил меня с тобой. И столь же сильно хотел тебя, возвращаясь сюда, в лагерь. Ты повисла на мне, как тот мешок со щебнем, висевший на шее у Бигиласа, от которого у него согнулись плечи и сгорбилась спина. Сперва он ещё держался, но после еле брёл, спотыкался на каждом шагу и плакал, а сын вёл его за руку. Как я тосковал по тебе и как устал от этого дурацкого ожидания!

Что ей делать? У Скиллы была железная хватка. Наконец она придумала предлог:

— Прости, что ударила тебя. Я просто очень удивилась. Да-да, я знаю, что мы должны пожениться.

Он засиял, как победитель, и жадно поцеловал её.

Плана отпрянула и отвернулась от него.

— Но Эдеко сказал, что ты обязан дождаться согласия Аттилы и только тогда сможешь взять меня в жёны! Нам нужно повременить, Скилла. Ты и сам это знаешь.

— К чёрту Аттилу.

Он искал её трепещущие губы. Илана подставила ему лишь щёку.

— Я им это передам. Я скажу, что ты оторвал меня от срочных дел. Я скажу, что ты напился по пути в лагерь. Я скажу...

Обезумев от нетерпения, он что-то рявкнул и с яростью толкнул её, точно противника в бою. Илана упала, от порыва ветра её платье задралось, и она стукнулась головой о засохший кусок торфа на дороге. Ей было дурно, и, когда она посмотрела на Скиллу, перед её глазами заплясали крохотные огоньки. Он опустился на колени, обхватил её и начал стаскивать с неё платье.

— Нет, Скилла! Подумай!

Он потянул её платье, и оно разорвалось, завязки отлетели, как скошенные колосья пшеницы, а её грудь высвободилась, открывшись прохладным поцелуям ночного воздуха. Илана зарыдала от отчаяния. Ей сделалось совсем плохо. Скилла рвал в клочья ткань, прикрывавшую её бёдра. Он был в бешенстве. Чем больше она извивалась, сопротивляясь, тем сильнее возбуждала его.

Она впилась в него ногтями, и он расхохотался.

— Я говорил им, что ты меня царапаешь.

Илана взвизгнула, понимая, что этот визг сольётся с шумом ночного пира. Скилла буйствовал, раздирая её и свою одежду. Допустим, он её изнасилует, и что это будет значить? Она была пленницей и рабыней, а он — гуннским аристократом.

Затем что-то ударило Скиллу, сбило его с ног, словно порыв ураганного ветра, и покатилось вместе с ним по траве и грязи. Послышались негромкие проклятия, бурчание, а затем тёмная фигура приподнялась над Скиллой и стала его избивать.

— Илана, беги к реке!

Это был Ионас.

Гунн что-то рявкнул, привстал и перекувырнулся. Ионас не ожидал такого кульбита. Он потерял равновесие и распластался на земле. Скилла, извиваясь, как росомаха, подполз к римлянину и дотянулся до его горла.

— И как они тебя ещё не убили?

Теперь наверху оказался гунн, но внезапно Ионас поднял кулак, и голова Скиллы откинулась назад от мощного удара. Его хватка ослабела, римлянин смог подняться, и противники расцепились.

— Беги к реке, — повторил он, с трудом переводя дыхание.

Если она добежит до реки, у неё ещё есть возможность скрыться. Карлик поможет ей отыскать дорогу, а Ионас сумеет совладать со Скиллой. И всё же у неё не хватило духа сдвинуться с места, хотя отчаяние побуждало её это сделать, и она продолжала глядеть на боровшихся мужчин. Неужели её чувства к римлянину глубже, чем она считала?

— Я тебя не брошу! — прокричала Илана и осмотрелась по сторонам, пытаясь найти палку или камень.

Гунн выплюнул кровь, сочившуюся из порезанной губы, по-медвежьи раскинул руки и вновь набросился на соперника. Ионас присел на корточки, поднял руки и нанёс Скилле серию новых, сильных ударов — слева, справа и после опять слева, пока гунн готовился к обороне. Он стоял, глупо разинув рот, а Ионас колотил его. Наконец Скилла растерянно пошатнулся и отпрянул назад, но в следующее мгновение упрямо и неловко рванулся к римлянину, и тот едва устоял на ногах. Послышался тяжёлый гул, и Скилла свалился на землю.

Римлянин устало выпрямился. Илана вспомнила, что ей нужно отдышаться. Она поняла, что гунн не знаком с приёмами бокса, которым обучали всех римских мальчиков.

Скилла покатился по тропе и встал на колени, оказавшись к ним спиной. Он опять закачался из стороны в сторону: очевидно, на него подействовали сквашенное молоко и барабанный бой ударов. Затем он слабо свистнул разбитыми в кровь губами, призывая Дрилку, и гуннский конь вновь, нервно пританцовывая, появился из мрака.

Скилла навалился на порядком потёртое седло, развернулся и достал меч из ножен. Он был готов убить соперника.

— Мне надоели твои уловки, римлянин.

Илана отыскала шест для сушения мяса и вернулась с ним к мужчинам.

Ионас согнулся и передвигался кругами, крепко сжав кулаки. Он посмотрел на лезвие меча, прикидывая, как бы от него уклониться.

— Илана, не трать время даром и не задерживай меня. Беги, беги скорее. Постарайся скрыться.

— Нет, — прошептала она и присела, не выпуская шест из рук. Вид у неё был решительный. — Если он убьёт тебя, то убьёт и меня.