— Прошу вас, лейтенант. Присаживайтесь без церемоний.

Винтер осторожно расслабила напряженные мышцы и опустилась в кресло. Серые глаза полковника задумчиво всматривались в нее.

— Я поднялся бы, чтобы приветствовать вас, но… — Он жестом указал на свои ноги, и Винтер только сейчас заметила, что одна из них стянута дощечками шин. — Я с огромным нетерпением ждал, когда вы придете в себя.

— Я…

Полковник предостерегающе поднял палец.

— Предвосхищая ваши первые вопросы, скажу сразу: мы на побережье, в четырех милях от Эш–Катариона. Ваши капралы и вся седьмая рота — те, кто выбрался из пещеры, — живы и невредимы и все это время настырно выспрашивают о вашем здоровье. И вы пробыли без сознания около двенадцати дней.

Винтер моргнула, пытаясь уместить в голове все эти сведения.

— Двенадцать дней?!

— Совершенно верно. Мы вернулись из Десола в пыли, но без каких–либо неприятностей. Чего нельзя, к сожалению, сказать о ваших ранах. Какое–то время вы были в серьезной опасности.

Винтер вспомнила, как ей чудилось, что легкие с каждым вздохом рвутся в клочья. Сейчас это ощущение казалось невероятно далеким, словно из прошлой жизни.

— А своим выздоровлением я обязана вам?

— Мне, — как ни в чем не бывало, подтвердил он. — Без малейшего желания бросить тень на скромных тружеников армейской медицины, все же замечу, что их познания больше связаны с повседневной практикой, а подход к пациенту несколько прямолинеен. Если проблему нельзя решить с помощью медицинской пилы, они зачастую попадают в тупик. По счастью, мне в свое время довелось изучать медицину.

— Значит, вы опять спасли мне жизнь.

Полковник кивнул.

— После того как вы спасли жизнь мне. — Он поднял руку и принялся загибать пальцы. — Точнее говоря, было так: вы пришли спасти меня, я спас вас, вы вернулись, чтобы снова спасти меня, а позднее я вновь сумел вам пригодиться. В качестве ответной любезности, — добавил он, приподняв бровь.

— А что стало с теми, кто был тогда в пещере? — Винтер осеклась, резко втянула воздух. — Феор! Что с Феор?

— Вы имеете в виду хандарайскую священнослужительницу, которая все это время сопровождала вас? — Винтер неуверенно кивнула, и по губам Януса вновь скользнула мимолетная усмешка. — Полагаю, она уже полностью оправилась. Ее забрал Фолсом, ваш капрал, когда привел в храм спасательный отряд. Увы, в то время я не был в состоянии осмотреть ее и дать консультацию, но этого, по счастью, и не понадобилось. Раны, нанесенные магией духу, весьма болезненны и могут даже оказаться смертельными, однако затягиваются они гораздо быстрее, чем ранения физического свойства.

«Феор жива. — Винтер показалось, что с души ее скатился даже не камень — огромная гора. В то время она была уверена, что Феор умирает, что, читая наат, она добровольно жертвовала собой. — Черт, вполне может быть, что и сама Феор так думала».

— Я не мог позволить им всем навещать вас, — продолжал полковник, — поскольку не знал, кто из них посвящен в вашу тайну.

— Ясно. Крайне предупредительно с вашей стороны.

— Как я уже сказал, это лишь ответная любезность.

Наступила пауза. Внимание Винтер привлекло звяканье стекла, и она, подняв голову, с удивлением увидела слугу в черной ливрее, который наливал из стеклянного графина вино. Он с суровым видом вручил Винтер бокал, и она вежливо отпила глоток. Охлажденная влага приятно омыла губы.

— Спасибо, Огюстен. Оставьте графин и можете быть свободны.

— Милорд, — пробормотал Огюстен и испарился, точно привидение.

— А теперь, — сказал полковник, протянув руку к своему бокалу, — поговорим о самом главном.

— Вот как? — отозвалась Винтер, изо всех сил стараясь подражать его небрежному светскому тону.

— Как много вы поняли из того, что произошло в храме?

Лицо Винтер вспыхнуло. Чтобы скрыть смущение, она отхлебнула вина и нашла, что вкус у него на удивление приятный.

— Не очень много. Алхундт пыталась убить всех нас, а мы с капитаном Д’Ивуаром остановили ее.

Полковник искоса, с непроницаемым видом глянул на нее.

— Меня нисколько не удивляет, что вы изображаете незнание. В конце концов, быть осведомленным в каком–то деле означает неизбежно оказаться в него замешанным, а уж вы, как никто другой, знаете, насколько это опасно. Тем не менее, полагаю, мы уже перешли грань, до которой можно было оставаться в стороне. Сколько бы вам ни было известно, вы уже вовлечены в это дело, и расспрашиваю я не для того, чтобы обманом вынудить вас раскрыть карты, а просто чтобы избежать лишних объяснений.

— Ну, если вы так говорите… — пробормотала Винтер.

— Доверьтесь мне. — Полковник подался к ней. — Что именно вы знаете о том, что произошло с вами?

Винтер пожала плечами:

— Только то, что сказала мне Феор. Она прочла наат, какую–то надпись, которая была вырезана на одной из тех стальных пластин, и я повторяла за ней каждое слово. Последние слова я произнесла одна.

Полковник содрогнулся:

— Неудивительно, что она была без сознания. Говорила она что- нибудь о природе этого наата?

— Нет. Сказала только, что с его помощью я смогу остановить Алхундт.

— И как же вы ее остановили?

— Это было… — Винтер запнулась, не в силах подобрать подходящих слов. — Как будто что–то внутри меня потянулось наружу, к ней. Отыскало в ней магию и… не знаю…

— Поглотило, — подсказал полковник.

— Да, наверное, так.

— Поразительно. — Полковник с интересом всмотрелся в Винтер. — И как вы чувствуете себя сейчас?

— Пожалуй, неплохо. — Винтер окинула себя взглядом. — Гораздо лучше, чем ожидала.

— Точно так же был бы удивлен и я, если б знал, что именно предприняли вы с Феор. — Полковник помолчал, как будто и ему пришлось подыскивать подходящие слова. — Сущность внутри вас — предположительно назовем ее наатом — известна нам давно, правда, только по старинным источникам. Ее обнаружили в диких безлюдных местах более тысячи лет тому назад. Тогдашние церковники назвали ее Инфернивор, поскольку, с их точки зрения, это был демон, который питался другими демонами. Сущность сопротивлялась всем попыткам вызнать ее имя, и в конце концов носитель ее испустил дух под натиском религиозного рвения священников Черного. Со временем, однако, до церкви дошли слухи, что Инфернивор или подобное ему существо обнаружено в Хандаре, в величайшем хранилище знаний, которое мы называем Тысячей Имен.

В речи полковника было так много непонятного, что Винтер не знала, с чего начать расспросы. Она ухватилась за то, что показалось ей знакомым.

— Феор упоминала Черных священников. Я думала, их разогнали еще сотню с лишним лет назад.

— Формально — да, — сказал Янус. — Историки считают, что Черные священники, не ограничиваясь борьбой со сверхъестественными силами, вмешались в область политики, светской и церковной, и это, по моим сведениям, чистая правда. После Великого Раскола понтифик Черного потерял значительную часть своего влияния, и в конце концов Обсидиановый орден был распущен.

— Но?.. — подсказала Винтер.

— Элизиум воспользовался случаем, чтобы очистить мир от скверны и вернуть священников Черного на подобающее им место. Они действуют тайно, выискивая демонов и магию во всех их проявлениях. Только потому, что их существование не признается публично, они не стали менее опасны.

— Я думала, что Алхундт работала на Конкордат.

— Интересы его светлости Последнего Герцога, — мрачно проговорил полковник, — весьма тесно смыкаются с интересами понтифика Черных. Я нисколько не удивлюсь, обнаружив, что эта парочка действует в тесном альянсе.

— Но…

— Все это к делу не относится, — перебил полковник. — По крайней мере, сейчас, когда речь идет о вас.

— Что тогда относится к делу?

— Я тоже знал, что Инфернивор здесь, в Хандаре. Я прибыл сюда, чтобы добыть его вместе со всеми остальными Именами.

— Вы?!

— Конечно. Знаете, я ведь изучал магию.

Он сказал это так обыденно, что Винтер едва не поперхнулась вином. Она вытерла губы тыльной стороной ладони и спросила: