— Теряет осмотрительность, — пробормотал Янус.

— Кто?

— Наш друг Стальной Призрак. Смотрите — кочевники идут сплошной колонной. Ни боковых дозоров, ни разведчиков.

Маркус нахмурился. На десолтаев это было совсем не похоже.

— Думаете, они знают, что мы здесь? Возможно, это ловушка.

— Вряд ли, — сказал Янус. — Подозреваю, они попросту стали чересчур полагаться на свое тайное преимущество. Не забудьте: Стальному Призраку уже известно, куда движется армия расхемов.

На то, чтобы обеспечить Призрака этими сведениями, ушло добрых полночи. По указанию Януса полевые караулы проследили местонахождение и порядок вспышек, мелькавших в темноте вокруг лагеря. Специально отобранный отряд незаметно окружил одно из таких мест и без лишнего шума расправился с тремя десолтайскими разведчиками. Сообщения, переданные затем, были составлены полковником и представляли собой внешне бессмысленную последовательность световых вспышек и пауз; Янус, впрочем, заверил Маркуса, что Стальной Призрак все поймет. Между тем кавалеристы Зададим Жару, отправленные на шумную вылазку, разогнали других сигнальщиков, чтобы никто не смог послать опровержения.

Надо признать, все было проделано весьма гладко, особенно для полка, который за день до того находился на грани бунта. Впрочем, это и естественно. Кошмарный сон всякого солдата — иметь дело с противником, которому невозможно нанести ответный удар. Когда Первому колониальному предоставили такую возможность, полк ухватился за нее не раздумывая, и личный состав заметно воспрял духом. Воодушевились даже солдаты четвертого батальона.

— Они движутся сюда, — сказал Янус. — Теперь все зависит от нашей дисциплины.

Маркус мрачно кивнул. Мысли его сейчас были устремлены к Валу и Мору, ко всем солдатам, которые находились у них в подчинении, — как будто он одним лишь усилием воли мог внушить им, чтобы сохраняли хладнокровие: «Не стрелять… не стрелять… ждите сигнала…»

Десолтаев было очень много. Тут Янус оказался прав, как, впрочем, и во многом другом. Кочевники ехали по пять–шесть человек в ряд, нестройной колонной, которая, извиваясь, точно змея, тянулась меж двух песчаных каньонов. Казалось, длина ее составляет не одну милю. Маркус мысленно произвел приблизительный подсчет и заключил, что в колонне от двух до трех тысяч всадников. Должно быть, это почти все их силы. Интересно, прав ли Янус и действительно ли в колонне едет сам Стальной Призрак. Нигде в рядах всадников не было заметно проблеска металлической маски, а впрочем, под этими бурыми балахонами могло скрываться что угодно.

— Скоро начнется, — заметил Янус с таким спокойствием, словно наблюдал за игрой в теннис. — По крайней мере, капитан Вакерсон проявил выдержку.

— Как обычно, — отозвался капитан. Пастор обладал над своими канонирами властью, которая граничила с всемогуществом пророка.

Взгляд Маркуса был прикован к голубовато–серой скале, которую они определили вехой для начала действий, — одинокой, торчавшей из песка, словно каменный языческий столб. В тот момент, когда всадники во главе колонны уже приближались к скале, уже могли бы, казалось, протянуть руку и коснуться ее, один из кочевников осадил коня. Позади них остановилась, заколыхавшись, вся колонна, растеклась по плоскому дну долины, по песчаным склонам.

— Недостаточно близко, — проговорил Янус. — Придется подавать сигнал отсюда.

— Сейчас? — спросил Маркус.

— Сейчас.

Маркус схватил мушкет, прислоненный к каменному выступу, направил, не целясь, в сторону десолтаев и нажал спусковой крючок. Отдача знакомым увесистым толчком ударила в плечо, и грохот выстрела, разорвав пустынный воздух, эхом заметался между склонами долины.

Поразить какую–либо цель на таком расстоянии невозможно, зато выстрел увидят и услышат издалека. Вал и Мор сейчас во все глаза следят за долиной. Одинокий выстрел с холма был условным сигналом к началу атаки.

Томительно долгое мгновение ничего не происходило. Десолтаи рассыпались, кружились на месте, крича и указывая в сторону выстрела. На долю секунды Маркусу представилось, будто что–то пошло наперекосяк и они с Янусом остались вдвоем, лицом к лицу с двумя тысячами пустынных кочевников и Стальным Призраком.

Затем из–за песчаных склонов с обеих сторон вытянувшейся колонны сверкнули штыки. Ровные ряды запыленных синих мундиров взбежали на гребни каньонов — в три шеренги, что хорошо было видно на таком расстоянии, — резко остановились и по–уставному четко вскинули мушкеты. Кое–кто из десолтаев заметил их, но едва успел развернуть коней, когда зычные голоса сержантов по всей длине цепи выкрикнули: «Пли!»

Слитный хор мушкетного залпа прокатился по долине сокрушительным раскатом грома. Сотни дул окутались беловатыми облачками дыма. Издалека не было слышно зловещего свиста пуль и шлепков, с которыми они вонзались в живую плоть, но Маркус в прошлом так часто слышал эти звуки, что они и сейчас наполнили его слух. На колонну десолтаев обрушилось смятение. Люди падали замертво, кони спотыкались, валились всей тяжестью на всадников либо оседали безжизненной тушей в пыль. Тем кочевникам, что удержались в седле, стоило немалого труда обуздать своих скакунов, потому что нервы животных, даже приученных к шуму боя, не выдержали внезапности атаки.

Маркус шепотом вел отсчет, сверяясь с ударами собственного сердца. Кое–где в колонне виднелись вспышки и пороховые облачка винтовочных выстрелов, но то была разрозненная пальба, а не слаженные залпы. Некоторые кочевники выбрались из–под убитых или умирающих лошадей и пешими бросились в атаку, лихорадочно карабкаясь вверх по склонам. Маркус досчитал до тридцати пяти, когда слева от него третий батальон Мора дал новый залп, не такой слаженный, как первый, но не менее сокрушительный. Десолтаи, бежавшие к ворданайской цепи, полегли разом, словно сметенные рукой великана, и бойня на дне долины ознаменовалась новыми жертвами. Несколько секунд спустя грянули мушкеты второго батальона, внося свою лепту в кровавый хаос.

— Темп недурной, тем более с примкнутыми штыками, — пробормотал Янус, — и все же второму залпу недостает слаженности. Думаю, занятия по боевой подготовке будут отнюдь не лишними.

Маркус не потрудился ответить. Синие мундиры стремительно заволакивала пелена порохового дыма, но десолтаи по–прежнему были видны как на ладони. Второй залп убедительно доказал им, что оставаться на месте не стоит, и большинство кочевников, судя по всему, сочли наиболее безопасным повернуть обратно. Лишь немногие из них, охваченные то ли безумием, то ли фанатическим рвением, ринулись в атаку на ряды синих мундиров. Третий залп скосил их почти подчистую, а горстку тех, кто добрался до вершины, встретила сплошная стена штыков. Маркус видел, как один из десолтаев бросил своего коня в пелену дыма, но перепуганное до смерти животное тут же вывалилось наружу, волоча повисшего в стременах незадачливого героя.

Орда кочевников отступала, подгоняемая мушкетным огнем со склонов, хотя стоило им оторваться — и пули уже не долетали до цели. Бурой рекой текли они по дну долины, устремляясь туда, где их ждало спасение. Вскоре десолтай достигли того места, где долина поворачивала налево, и авангард обуянной паническим страхом орды скрылся из виду.

Маркус стиснул зубы. Он сознавал необходимость этой части плана, однако не мог побороть тревоги: «Если кочевники ринутся в атаку, на пути у них окажутся мои ребята. — Первый батальон, заранее выбежав из укрытия, перекрыл цепью путь отступления, но солдаты Маркуса, в отличие от второго и третьего батальонов, занимали позицию на открытой местности, где кочевники могли без труда разогнаться для атаки. — Что ж, по крайней мере, они не одни».

Гулкий рокот прокатился над низкими холмами, затем еще и еще. Треск мушкетного огня был почти неразличим в оглушительном грохоте пушек, которые вначале обрушили на тесно сбившихся кочевников монолитные снаряды, а когда обезумевшие десолтай приблизились, перешли на картечь. Страшно было даже представить себе последствия этих залпов, и Маркус втайне порадовался, что с их наблюдательного пункта нельзя разглядеть, что творится впереди.