Ее кошачьи губы изонулись в совершеннейшем негодовании:

— Богиня-мать сама назначила меня тебе в помощь. Моя работа — помочь тебе остаться в живых.

— Я не об этом спрашиваю, — я впилась взглядом в ее зелёные глаза, а в это время у меня в голове формировалась идея. Пета знала Шахту, возможно, лучше, чем Кактус, и ее практически не замечали из-за ее положения. Что делало ее идеальным шпионом. Но слишком большая часть моего плана зависела от того, смогу ли я доверять своему фамильяру. — Пета, ты со мной?

Она несколько раз моргнула, перед тем как ответить.

— Ты хочешь, чтобы я рассталась со всеми своими девятью жизнями, да?

— Надеюсь, нет.

Она фыркнула и дернулся ушами.

— Я с тобой, замарашка. О чем ты хочешь меня попросить?

— Ты можешь проникнуть в казармы Эндеров? Там есть Эндер со шрамом на тыльной стороне ладони его правой руки. Мне нужно узнать его имя.

Она выскочила из моих рук.

— Как выглядит этот шрам?

Я присела рядом с ней на корточки и развернула свою руку ладонью вниз. Шрамы на ладони от когтей Петы, когда она схватила меня, превратились в тонкие серебристые полоски. Хотя это были не те же шрамы, что нужный мне Эндер выставлял напоказ, они были довольно похожи.

— Как мои шрамы, только толще, словно его поцарапала большая кошка.

Пета взглянула на меня, прищурив глаза до состояния щелочек, так что невозможно было понять, что она думала.

— Кажется, его довольно легко будет найти. Зачем он тебе?

— Он предатель королевы. Если мы отдадим его ей, думаю, мы сможем договориться насчёт жизни Эша, — сказала я. Кактус хмыкнул.

— Тогда ты плохо ее знаешь.

Я взглянула на Пету.

— А ты что думаешь, кошка? Думаешь, королева не согласится на сделку? — это был не единственный мой план, но мне нужно было выиграть время для Эша. Время, чтобы найти способ уйти отсюда навсегда.

— Кактус прав. Она не согласится на сделку, — покачала головой Пета, дёрнув ушами. — Но, если ты принесешь ей предателя на тарелочке, это может выиграть нам время. Она с превеликим удовольствием сама использует Плеть Лавы на том, кого считает виновным.

Я не собиралась спрашивать, что такое Плеть Лавы. Я и сама могла это представить. По спине побежали мурашки.

— Время – это лучше, чем ничего. Посмотри, сможешь ли найти Эндера, которого я описала. Только будь осторожна.

Пета кивнула головой и побежала по коридору, ее шаги приглушал мох. Я закусила нижнюю губу и закрыла глаза.

— Кактус, мы все можем закончить жизнь в огне, если что-то пойдет не так.

Он встал, подошёл ко мне и обнял рукой за плечи.

— Мы все рано или поздно закончим жизнь в огне, но если что-то и может приблизить этот час, то это ты.

Взглянув на мое скептическое выражение лица, Кактус упал на матрас изо мха.

— Шучу, Ларк.

Я шлёпнулась на пружинящий край матраса. Он сел позади меня и провел рукой по волосам, так осторожно, что я едва ощущала его прикосновения, скорее я это почувствовала, потому что знала его и его намерения.

— Ты всегда была особенной, Ларк. Когда я услышал о коварстве Кассавы... и о том, как ты сразилась с ней с одним лишь копьём в руках, о том, что ты спасла всю свою семью, я не был удивлен. После этого некоторые воспоминания вернулись, — последние слова он практически прошептал.

Я с трудом сглотнула.

— Ты помнишь день на лугу?

День, когда убили мою маму и брата.

Он кивнул и прижался своим лбом к моему.

— Думаю, Кассава, наверное, тоже блокировала часть моих способностей, делая меня слабым. Чем дольше я вдали от нее, чем дольше я здесь в Шахте, тем сильнее я становлюсь.

Дрожь пробежала по спине, и я расслабилась рядом с ним.

— Мне жаль, что она и тебе навредила.

Он провел рукой по моей спине.

— Ну, зато я крут для олуха.

Рассмеявшись, я развернулась лицом к нему, но смех быстро стих.

— Смоук сказала мне кое-что, что может спасти Эша быстрее, чем поиск предателя. И это подтвердила Лана, хотела она того или нет.

Кактус опустился назад, опираясь на локти.

— Если кто-то и знает толк в слухах, то это Смоук. Люди ее не замечают. Они гадко с ней обращаются, потому что она полукровка, — он резко выпрямился. — Стой, ты видела Лану?

— Она была у реки. Встреча была не из приятных.

Я откинулась назад рядом с ним, и мы так лежали некоторое время, рассматривая потолок, откуда свисали цветы глицинии, похожие на светло-сиреневые грозди винограда, вокруг витал их запах.

— Смоук сказала кое-что об убитых Эндерах. Что, может быть, они умерли не от ран, которые мы — я — нанесла, а от чего-то ещё. И Лана подтвердила это. Она сказала, что видела своего мужа тем вечером. Он был в порядке и выздоравливал, а на следующее утро он умер. Его раны вскрыли и оставили, чтобы он истек кровью.

Повернувшись к нему лицом, я посмотрела на его профиль, но он не обернулся ко мне. Она продолжал рассматривать потолок.

— Вопрос в том, кто мог причинить им вред.

Именно этот вопрос мучил и меня.

— Я не знаю. Кто-то, кто претендует на трон Фиаметты?

Я подумала о своём путешествии в Глубину и о битве за корону, которая едва не стоила нам с Белладонной и Эшем жизней. Я очень надеялась, что этого не повторится здесь. Я бы точно не хотела встать между двумя могущественными Элементалями огня.

— Нет. Все боятся ее. Она жёсткая особа, в самом прямом смысле этого слова, Ларк. В ней совсем нет мягкости. Если ты полезен, ты хорош в ее глазах. Если нет, то для тебя нет места, — он положил руку на лоб.

— И чем полезен для нее ты?

Я потянулась к нему и прикоснулась к его пальцам. Я хотела, чтобы он взглянул на меня. В его голосе не было ни намека на переживаемые эмоции.

Кактус лег ниже, чтобы укрыться от меня, как делала я сама в детстве в лесу.

— Кактус, чего ты боишься? Потому что если все дело в королеве, тебе просто нужно уйти отсюда.

Он молчал добрую минуту перед тем, как ответить, стараясь звучать нейтрально.

— Из-за моей связи с землей я могу нанести больший ущерб, чем многие Саламандры. В огне содержатся частички камня и гранита, поэтому мои удары вдвое сильнее, если я защищаю наш народ от огненных змей, что скрываются под нами, — он наконец-то повернулся ко мне. В его глазах было больше боли, чем можно описать. — Я не Эндер, Ларк. Я не похож на тебя. Я лишь орудие, используемое по ее усмотрению. Я угроза, скрывающаяся за ее словами, и поэтому сбежать от нее мне так просто не удастся.

Я потянулась к нему и разгладила морщинки между бровей. Мне нечего было ему сказать, нечем утешить. Но мое сердце сжалось от мысли, что я могу потерять не только Эша, но ещё и Кактуса. Нет, я не могла допустить этого.

Хотела бы я знать, каким образом мне спасти жизни обоих мужчин от Фиаметты.

Я легла на кровать Кактуса и закрыла глаза, вдыхая запах зелени, позволяя расслабить мои сознание и тело, наполняя силой растений свои избитые и ссаженные руки. Я оказалась где-то между сном и бодрствованием, заряжая все своё естество. Кактус свернулся вокруг меня, и я обняла его, как не раз это делала в детстве. Нам нужно было дождаться Пету, поэтому чувство вины за то, что просто лежала и отдыхала, пока Эш томился в застенках, ослабло.

Детьми мы с Кактусом прижимались друг к другу темными ночами, делясь историями о монстрах, выползающих из Глубины или Шахты, или о крылатых чудищах, прилетающих из Гнезда, чтобы утащить с собой плохих Терралингов. Теперь эти истории казались возможными, как никогда прежде, и в какой-то миг в голове вспыхнуло видение огромных дверей, ведущих в тронную залу, с выгравированным на них драконом. Бескрылый, со змеевидный телом, в россыпи драгоценных камней, он производил только одно впечатление — коварство.

Огненные змеи были частью легенды, о которой знали даже в Крае, и все же, как только мысль о них закралась в мою голову, я ее прогнала. Не было никакой возможности их существования здесь. Ни единого шанса. Должно быть, Кактус шутил, как в детстве.