Эта мысль была настолько яркой, что перед глазами тут же возник образ Мерьеля, держащего в объятьях Хадижу, так и льнующую к нему; тут же захотелось сбежать, найти, схватить и дать понять, что с ним не стоит шутить, что теперь он настроен более чем серьезно, что теперь он не собирается отпускать ни её, ни собственное счастье.

Он подошел к чемодану и медленно открыл его. Небольшое внутреннее углубление было практически незаметным, а кармашек, который не просвечивали рентгеновские лучи в терминалах, был очень полезен для вот таких игрушек: Самат крепко держал в руке небольшой пистолет.

Года два назад он заинтересовался оружием. Ему нравилась блестящие сталь сабель, изящное, тонкое лезвие, которое словно пело, соприкасаясь с воздухом, красиво украшенная рукоять и внушительная гарда. Огнестрельное оружие же было, по его мнению, более грубым и опасным, но, несмотря на это, навыку обращения с ним Самат научился довольно быстро, по несколько часов тренируясь в тире.

Отец и остальные многочисленные родственники не возражали его увлечению, считая, что каждый мужчина должен быть способным защитить при необходимости и свой дом, и свою семью, естественно, не попирая законы Аллаха. И вот, сейчас это являлось его аргументом, его гарантией, что строптивая девчонка и художник будут сговорчивей. Самат вспомнил разговор в машине и фразу Мерьеля о том, что девушка должна прийти к нему. Самат посмотрел в сторону справочника желтых страниц: номер и имя он знал, оставалось узнать только адрес.

Хадижа еще раз взглянула на законченную картину, сознательно останавливая себя — рука так и тянулась к кисти, опять, чтобы что-то поправить, убрать и добавить. Как-то Жак сказал ей, что в своей педантичности она может загубить самый великолепный шедевр, а потому, вспомнив это, девушка сжала дрогнувшую ладонь в кулак.

Жади на полотне застыла в грациозной позе, скрыв половину лица полупрозрачным платком. За ее спиной расстилалась пустыня с мрачным силуэтом развалин на фоне, оставшихся в искалеченной памяти художнице символом опасности. Лазурное небо с красивыми переливами в голубой было одним из самых трудоемких участков картины — передать бесконечность небесной глубины, какой она может быть только в пустыне, было совсем не просто. Уже ближе Хадижа изобразила три мужские фигуры, с разных сторон от матери; нельзя было ни разглядеть их лиц, ни понять, кто они, если ты видел их лишь однажды. Идея изобразить на картине не только маму, но и трех мужчин, сыгравших в ее жизни главные роли, пришла внезапно после произошедшего с Зейном. Ведь именно чувства к мужчинам: от любви до ненависти — прошли алой нитью через жизнь Жади, толкая ее на все поступки, что она когда-либо совершила. Хадижа понимала, но не принимала, даже сейчас, ощущая неутихающую боль, она, сцепив зубы, хваталась за то, что делало ее собой и не собиралась отступать. Она посмотрела на силуэт Зейна, пальцы невольно прошлись по искусно выписанным линиям и дрогнули, когда непрошеные слезы навернулись на глаза. Мысль позвонить мужу отозвалась тоской, но Хадижа упрямо замотала головой: нет, она еще была не готова с ним разговаривать.

Посмотрев на часы, она поняла, что стоит собраться, чтобы позорно не опоздать. Идти на встречу с преподавателем Хадиже всё же было неловко, и она уже жалела, что с такой горячностью отвергла предложение Жака проводить ее к Мерьелю. Приглашать мужчину к себе казалось еще нелепее, да и при том, мастер сам первым предложил студентке заехать к нему в квартиру-студию после занятий, так что отказывать было жутко неудобно.

— О, да, Хадижа, ты становишься параноиком, — проговорила девушка, посмотрев на на свое отражение.

Осторожно свернув холст и поместив его в тубус, она покинула из квартиры.

— Мсье Мерьель, — набрала она преподавателя. — Буду у вас через сорок минут.

— Хорошо, жду, — ответил мужчина. — Мадмуазель Рашид, у меня есть к вам очень важный разговор.

— Разговор? Хорошо, — медленно ответила Хадижа, не понимая, что же могло случиться.

Может, не стоило все-таки ей отпрашиваться на эти два дня. Тогда почему преподаватель не сказал ей об этом раньше? Понимая, что гадать, не имея причин и фактом, глупо и бессмысленно, Хадижа поспешила ко входу в метро.

Мерьель посмотрел на дисплей телефон, по которому только что говорил со студенткой. Мужчина даже хотел отменить встречу. Он нервно дернул шторы, прошелся по квартире и в третий раз поставил кипятиться воду в чайнике. Чем больше он думал о Самате, тем сильнее им овладевали сомнения. Опыт общения со множеством людей, которые далеко не всегда были честны в своих словах и желаниях, научили его различать неискренность, а Самат хоть и был правдив в своих эмоциях, всё равно что-то недоговаривал, и это настораживало. Так что Джабир решил сначала поговорить с девушкой, посмотреть на её реакцию и услышать её версию событий — все-таки причин доверять своей студентке у Мерьеля было гораздо больше.

Самат же стоял на улице в алькове деревьев, казалось, ничем не отличаясь от сотни других прохожих. Он специально держался в тени, чтобы остаться незамеченным. Автомобиль Мерьеля стоял возле дома, поэтому тот факт, что художник у себя, не вызывал сомнений, а когда из-за поворота показалась женская фигура, Самат узнал ее практически сразу и только усилием воли заставил себя оставаться на месте. Он проследил взглядом, как Хадижа вошла в подъезд, зная, что идти сразу следом за ней было рискованно, но Самат боялся, что если еще помедлит, то художник и вовсе не откроет ему дверь, так что, надеясь на эффект неожиданности, он подождал ровно минуту и отправился следом за ней.

Девушка же спокойно шагала вверх по лестнице, сверяясь с записанным в смс-сообщении адресом, и мало обращала внимание на шаги позади. Подойдя к нужной, она постучала в дверной молоточек.

Мерьель открыл через несколько секунд.

— Добро пожаловать, Хадижа, — Мерьель и тут же переменился в лице. — А ты как тут оказался?! — спросил он у кого-то за ее спиной.

Хадижа резко обернулась и замерла не в силах поверить в реальность происходящего.

— Здравствуй, любимая, — сладким голосом поприветствовал ее Самат. — Я скучал, а ты?

Хадижа сначала отпрянула назад, но потом попыталась резко уйти в сторону и, проскочив мимо парня, сбежать, но не успела сделать и движения, как заметила в руках Самата пистолет.

— Что это мы привлекаем ненужное внимание, — тем же доброжелательным тоном продолжал он. — Сид Мерьель, будьте радушным хозяином, впустите нас в свой дом, — перевел взгляд на родственника Самат.

Тот, без сомнения увидев оружие в руках молодого человека, покорно отступил в сторону. Хадижа чувствовала, что сейчас или закричит или заплачет, а может, и упадет в обморок. Все тело сотрясала нервная дрожь, ноги подгибались, и она не могла сделать и шага. Обжигающая боль в руке заставила Хадижу зашипеть; Самат схватил ее и силой втолкнул в квартиру художника, продолжая переводить пистолет с нее на Мерьеля и обратно.

— Самат, что ты делаешь? — не до конца понимая, что происходит, смотрел во все глаза Мерьель. — Ты, хотел увидеть Хадижу, ты ее видишь, но зачем оружие?!

— Чтобы ни вы, — дуло пистолета резко повернуло на Мерьеля, — ни она, — снова вернулось на девушку, — не вздумали сотворить какую-либо глупость.

— Какую глупость?! О, чем ты говоришь, Самат?! Разве так обращаются с любимой?!

— Любимой?! — посмотрела на своего преподавателя Хадижа. — Он насильно хотел взять меня замуж! Ни о какой любви речи не шло! Ведь так, Самат? Я не знаю, что ты наговорил мсье Мерьелю, но я не люблю тебя, — посмотрев в лицо молодого человека.

Лицо Самата скривилось от злобы, рукоять пистолета во вспотевших ладонях скользила, и он сжал ее крепче:

— Молчи! Ты просто дерзкая, избалованная девчонка! Но я научу тебя смирению, — зло прошептал он.

Пользуюсь тем, что Самат отвлекся, Мерьель оглянулся. Мобильный, как назло, остался в другой комнате, а стационарный телефон находился на кухне, за спиной парня. Видя, что Самат находится в крайне нестабильном состоянии, Джабир боялся, что стоит ему сделать хоть шаг к нему или оставить молодых людей наедине, то Самат тут же сорвется, и кто-то из них получит пулу. Мерьель посмотрел на Хадижу: девушка была смертельно бледной, ее потряхивало, впрочем, как и его самого, но несмотря на страх, стояла она прямо, гордо вскинув голову, и смотрела на Самата беззастенчиво. Тот также сверлил девушку злым взглядом, словно размышляя, что ему делать дальше. Пожалуй, это был единственный шанс. Джабир одним рывком бросился вперед, хватая Самата за руку и разворачивая к себе, в попытке выхватить пистолет.