18 сентября Иоганн первый заметил, что гюйс затрепетал и повернул к юго-востоку. На кораблях задвигались люди. Мрачные, в шрамах лица просветлели. Все с надеждой стали наблюдать, как ветер крепчал, покрывая рябью неподвижную до сих пор воду, как начали набегать волны и пениться у бортов кораблей.

В конце следующего дня флот наконец всплыл. По совету крестьян, бежавших из деревни, занятой испанцами, Буазо сделал обход. Он миновал мост, озеро и прошел через низкую плотину дальше. Но там был остановлен еще одной большой преградой — Кириквее.

У испанцев остались теперь только соседние с Лейденом пункты, но они кишели солдатами Вальдеса.

При имени Вальдеса Рустама охватило бешенство. Когда-то в Испании он приходил в Бургос, чтобы убить великого инквизитора Вальдеса. И вот судьба сталкивает его с другим Вальдесом. Неужели и этот ускользнет от его мести, как ускользнул тот?.. Проклятый ветер! Он снова держит флот на привязи!.. Рустам смотрел на оранжевые, белые, голубые флаги с надписью: «Лучше султану, чем папе!» Они беспомощно свисали с носов кораблей. Вода понизилась до девяти дюймов. День за днем суда неподвижно стояли на мели…

Старая башня высоко вздымалась над улицами, каналами и мостами Лейдена. На ней с утра до утра дежурили люди, следя по зареву сигнальных огней за движением кораблей гёзов.

Бургомистр ван дер Верф, поднявшись на верхнюю площадку башни, вглядывался в даль и говорил:

— Там, за испанскими крепостями, — хлеб, мясо, тысячи братьев…

— Голубь! Голубь! — прозвенел вдруг возле него радостный крик.

Зоркие глаза четырнадцатилетнего сына оружейника Германа разглядели в синеве неба светлую точку. Точка приближалась, росла и белым комком опустилась к зубцам башни… Прошелестели крылья, и руки ван дер Верфа, дрожа от волнения, нащупали среди белоснежных перьев птицы маленькую, чуть заметную записку.

— Слушайте! Слушайте!

Писал Оранский:

«Флот подходит. Начали пробивать последнюю плотину. Держитесь, помощь близка».

— Помощь близка!.. Помощь близка!.. — прокатилась от башни до последнего закоулка города.

— Помощь близка!.. — визжал в восторге Герман. — Клерхен, помощь близка!..

Тощий, как скелет, с пожелтевшей от ежедневного недоедания кожей, мальчик находил еще силы, чтобы прыгать и кувыркаться.

— Клерхен, — кричал он сестре, — мы будем скоро есть мясо, сладкие пироги, масло, яйца. Мы будем есть, пока не лопнем! Да здравствуют «морские нищие»!..

Голос мальчика утонул в радостном гуле колоколов.

Лейденцы побежали на вал. Они высовывались из-за стен и кричали в сторону соседней Ламменской крепости, занятой испанцами:

— Вы зовете нас крысоедами и собакоедами! Вы не солгали, как лжете обычно! Пока вы будете слышать у нас лай собак и мяуканье кошек, знайте — город крепко держится! А когда не останется и этой пищи, каждый из нас съест свою левую руку, чтобы правой защищаться! А если все же придет наш смертный час, мы зажжем Лейден, чтобы вам достался только горький пепел наших сердец!..

— Помощь близка!.. — захлебывался Герман. — Клерхен, ты слышала, гёзы пробивают уже Кириквее!..

Девушка молчала. Она верила и ждала.

«Гёзы придут. Они заставят ветер гнать море в нашу сторону», — проносилось в ее голове.

Наутро колокола Лейдена умолкли. Флюгера на крышах показывали восточный ветер — ветер с суши, а не с моря.

В Ламмене насмехались:

— Ступайте на башню, «нищие», ступайте на башню — посмотрите, не идет ли вода к вам на помощь!..

В ночь на 2 октября над стенами Лейдена пронесся первый порыв шторма. Ветер с северо-запада повернул в течение нескольких часов на целых восемь румбов[61] и еще сильнее задул с юго-запада. Волны Северного моря высокими валами поднялись на берег Голландии и хлынули на сушу. Вода неудержимо полилась через разрушенные плотины в глубь страны.

В полной темноте гёзы подняли паруса и двинулись по направлению к Лейдену. Несколько неприятельских сторожевых судов окликнули их. Им ответил огонь из пушек Буазо. Пламя залпа осветило черную пустыню сплошной воды. Кое-где выглянули купы затопленных садов, трубы ферм, ветряные мельницы. Ненадолго темноту огласили крики короткой схватки. Гёзы проплыли дальше. И все снова погрузилось в сплошной мрак.

Испанские разведчики донесли в Зотервудскую крепость Вальдесу:

— «Нищие» топят наши суда, а свои продвигают через мели на плечах. Сам дьявол гонит перед ними воду!..

Утром даже самые стойкие из зотервудского гарнизона не выдержали и побежали по дороге в Гаагу.

— Мы не колдуны, чтобы воевать с морем! — кричали они своим офицерам.

Плотина, по которой шла дорога, начала погружаться в воду. Сотни бегущих стали тонуть в поднимавшейся с каждой минутой воде. Гёзы подплывали к быстро разваливающейся плотине, стаскивали врагов гарпунами в море, потом бросались за ними следом и убивали кинжалами в воде… До Гааги добрались ничтожные остатки зотервудских солдат.

Перед гёзами встал последний грозный оплот испанцев — крепость Ламмен, ощетинившаяся всеми своими пушками.

Герман сидел на крепостной стене Бургундской башни Лейдена. Внизу, у Коровьих ворот, Нордвик, военный начальник города, готовил людей к ночной вылазке, чтобы помочь гёзам взять неприступный Ламмен.

Герман сидел и слушал. Тишина и мрак. Только в ушах свистит ветер.

Но что это?.. Какие-то звуки со стороны Ламмена, как будто говор тысячной толпы. Потом опять тишина… Вот вспыхнула далекая светящаяся точка, другая, третья. Длинная процессия огней во вражеской крепости осветила темную поверхность сплошной воды.

Герман тер глаза, чтобы лучше разглядеть. Огни постепенно померкли и исчезли влево от Ламмена…

«Что это было? — соображал Герман. — Зачем этим чертям понадобилось столько факелов?»

Вдруг с одного конца города до другого прокатился оглушительный грохот и гул. Герман удержался на высоте каким-то чудом. Он вцепился в каменный уступ башни. Сердце его похолодело… Это, наверно, испанцы ворвались в Лейден и будут сейчас убивать, как в Гарлеме… Мальчик сидел, прижавшись к стене башни, и плакал:

— Клерхен!.. Сестренка!.. Они убьют Клерхен!.. Они убьют отца!..

Мрак и тишина снова окутали все непроницаемой пеленой. Зубы Германа громко стучали. Он совсем окоченел на резком ночном ветру. Руки и ноги затекли. Не решаясь спуститься, он прислушивался к тревожным голосам стражи под собой.

На востоке чуть заметно посветлело. Мальчик перегнулся всем телом вниз и вгляделся в темноту. У него захватило дыхание. Вся стена между Коровьими воротами и башней, на которой он сидел, рухнула. Если испанцы еще не вошли в город, то они войдут, как только увидят обвал.

«Господи, что же теперь будет?.. А как же вылазка? А как же суда гёзов?»

Восток медленно светлел. Герман не сводил глаз с Ламмена. Но что это? Он не верил себе. Бледный рассвет озарил грозную крепость, и мальчик не увидел на ней обычных жерл пушек. Он вгляделся пристальнее и вдруг расхохотался:

— Черт возьми, да они удрали!.. Он сразу все разгадал: услышав грохот от падения стены, испанцы решили, что это гремит залп пушек гёзов, и спешно оставили Ламмен.

— Так вот какие огни я видел всю ночь!.. Они удирали в темноте, как зайцы!

Он торопливо спустился по откосу разрушенной стены и побежал со всех ног к опустевшей крепости, чтобы первому из всего Лейдена «занять» ее.

А гёзы в это время готовились к штурму. Ламмен не подавал признаков жизни, и это было особенно подозрительно. Что, если Лейден уже взят ночью? Недаром они слышали такой оглушительный грохот со стороны города.

Иоганн и Рустам смотрели в сторону испанской крепости.

— Что там такое?

По крепостному валу бегала крохотная человеческая фигурка и с ожесточением размахивала руками.

— Что бы это могло значить?.. — не понимал Иоганн.