— Вы плохо знаете нашу технику, — заметил Гревс, обратившись к немецким консультантам.

Несколько слов сказал Джонсон. Он был сдержан: Гревс представлял фирму, с которой фирма Джонсона конкурировала, а этой встречи здесь с Гревсом он не предвидел. Джонсон поддержал проект филиала Гипромеза и скромно, не навязываясь, предложил свои услуги в качестве строителя.

— Где намечено по вашему проекту строительство города? — спросил Черепанов Радузева.

Инженер ответил.

— А вы учли распространение газов, их влияние? Расскажите подробно, где будут жилые дома, где Дворец металлургов, театр, школы, больница, детские сады, ясли, стадион, магазины, автобусные и трамвайные линии. Где предполагаете строить вокзал?

К этому Радузев не подготовился. Взял слово Грибов. Он нарисовал такую картину, что Черепанов улыбнулся. На фоне грибовского рассказа все, что докладывал Радузев, показалось тусклым и невыразительным.

— Все ли подготовлено у вас для начала и разворота строительства?

— За филиалом остановки нет.

— А как вы находите технический проект? — спросил Черепанов Грибова.

— Он отражает реальное положение вещей, — подумав, добавил: — Конечно, можно было б производительность еще увеличить процентов на пятнадцать-двадцать.

— Почему же не увеличили?

— Самоуправством не занимаюсь.

— Что это значит?

— Действую по указаниям свыше.

— Свыше? А вы не находите, что ваш проект недоработан и в лучшем случае может сойти за проектное задание?

— Это вина главного инженера.

— А вашей вины нет? Скажите, вы не считаете, что генеральный план завода и проект транспорта требуют уточнений и корректировки на месте?

Грибов пожал плечами.

— Каждый генеральный план можно корректировать и уточнять.

— Сидя за тысячу верст?

— Расстояние не имеет значения.

Черепанов сделал короткую паузу.

— Что ж, товарищи, вопрос ясен. Времени у нас мало. Благодарю вас.

Все встали.

— Что ты скажешь о совещании? — спросил Черепанов у Гребенникова, когда они остались одни.

— Как по нотам...

— Дураки, они думают, что выступают в детском саду! Черепанов нервно прошелся по кабинету.

— Что ты предлагаешь?

— Надо строить не карлики, а гиганты.

И Гребенников подробно рассказал то, о чем говорил с Журбой перед отъездом и что подтвердил своим вторым проектом-мечтой Радузев.

— Подготовь материалы, используй Радузева. Будем отстаивать в Москве тип крупного строительства с наиболее совершенным использованием доменного и коксового газа. Проектную мощность завода увеличим по крайней мере в полтора раза. Ставка уменьшенцев будет бита!

Решили, что одновременно с корректированием генерального плана завода надо вести и рабочее проектирование, начать строительство мостов через Таганку, срочно реконструировать дубинский и улалушинский заводы, отстроить завод огнеупоров в Алакане.

— Конечно, — заметил Черепанов, — в идеале надо, чтоб строители строили, а проектировщики проектировали. Но это в идеале. Сегодня мы позволить себе такой роскоши не можем. Строитель должен и проектировать, и строить.

Зазвонил телефон. Черепанов протянул руку и из четырех безошибочно выбрал тот, который подавал голос.

— Заготовили? Карту кровли и почвы ископаемых представить мне. Гипсометрическую. Вы говорите: начато, а я говорю — немедленно кончайте! — трубка со звоном упала на уключины.

— Рудметаллстрой путает. Вот еще организация! Но ей здесь также не быть. Часть людей передадим твоему строительству, остальных отошлю на места. Кстати, ты у них не был?

— Не был.

— Зайди. Кое-что получишь и в Водоканале.

Черепанов кашлянул тихо, словно в соседней комнате лежал тяжело больной.

— Получишь кое-что для площадки. Вот список. Итак, подготовь материалы и в Москву.

— Надо вызвать Журбу. Пусть отправит то, что получу. Есть дела и в филиале.

— Ладно. Я вызову Журбу через Чотыша. А пока действуй.

Черепанов позвонил.

— Можешь познакомиться с сеткой вербовки, — Черепанов протянул карту, испещренную кружками.

— Дело!

— Не занимался я вами как следует, должен в этом прямо признаться. Больше нажимали мы на уголь в наших центральных и северных районах края, потом готовили материалы для ЦК и ВЦИК’а; будет в ближайшее время решение ВЦИК’а: наш необъятный край разделят на два. Станет легче работать, вот тогда и помощь окажем более существенную тебе и другим товарищам, которые поднимают у нас угольную промышленность, химию, цветную металлургию, машиностроение. В центральном районе и на севере долины реки Тагайки уже идет колоссальная работа, добываем уголек, открываем новые шахты, скоро пустим цинковый завод, химический завод. Рождается новый край, новый, со своими заводами, со своей богатейшей промышленностью, богатейшими полезными ископаемыми.

К четырем часам дня Гребенников снова отправился в Гипромез. Грибов предупредил, что с вечерним поездом на площадку выезжает бригада инженеров и техников. В Рудметаллстрое пообещали отгрузить материалы для подсобных мастерских, для коммунальных сооружений и подземного хозяйства. После совещания в крайкоме подул другой ветерок...

В Рудметаллстрое к нему подошел низенький, очень подвижной, хотя и плотный человек, чем-то напоминающий шмеля перед взлетом.

— Вы ко мне?

— К вам, товарищ Гребенников. Назначен в ваше распоряжение. Инженер Роликов. Металлург. Доменщик.

— Где работали до этого?

— На уральских заводах.

— На площадке познакомимся ближе. Когда выезжаете?

— Когда прикажете.

— Поедете вместе с моим заместителем, товарищем Журбой. Свяжитесь с ним через филиал Гипромеза.

В Водоканалстрое ему обещали отправить группу специалистов и квалифицированных рабочих, выделить часть материалов.

«Да, ветерок другой...» — думал Гребенников.

Вечером Гребенников, узнав домашний адрес Радузева, решил зайти к нему. Двери были открыты, и Гребенников, окликнув хозяина квартиры, пошел на голос, глухо доносившийся откуда-то из комнаты, заставленной роялем, дамским письменным столиком и узкой софой. Не увидев Радузева, Гребенников сунулся было во вторую комнатку, но из-за ножек рояля показалась знакомая голова. Кровь прилила к лицу Радузева и, когда он, наконец, выполз на свет божий, долго не отходила.

— Резинку искал... Закатилась. Простите...

Почистив рукой брюки, Радузев пригласил Гребенникова сесть. Гребенников протиснулся к софе.

Дома, среди этого склада мебели, Радузев показался Гребенникову более спокойным, приветливым, домашним, и печаль его погасших глаз не так резко выделялась на худом лице, покрасневшем от прилива крови.

Гребенников попросил познакомить его с материалами проекта «завода-мечты». Радузев не заставил упрашивать себя, видимо, он ждал, что когда-нибудь такой момент настанет. Жарко, с волнением, прерывающимся голосом он принялся рассказывать, каким представляется ему металлургический комбинат в тайге, как оживет край, как засветятся в ночи на огромном пространстве огоньки заводов, рудников и угольных шахт, рожденных на юге, да новых угольных шахт, рудников и заводов на севере богатейшего бассейна.

— Таежный наш комбинат положит этому преображению начало!

Одно время у Гребенникова возникло подозрение, не с маньяком ли свела его судьба, не бредит ли этот молчаливый, замкнутый человек, но все было разумно, возможно, логично, об этом не раз думал и он сам, когда в тиши, наедине с собой, хотел представить будущее края.

Условившись, что Радузев подготовит ему к отъезду в Москву материалы, Гребенников поднялся. Но в это время вошла Люся.

— Папа, у меня руки-замаруки! — и протянула крохотные полные, как у целлулоидной куклы, руки.

— Где ты измазалась?

— Чистила ботиночки. Мажу, мажу, а они не блестят.

Гребенников глянул на ноги: туфельки были густо вымазаны мазью.

— Не стану мешать вам, — сказал он, пытаясь проложить дорогу к выходу.